Тревожное трепетание? Нет, это больше похоже на пчелиный рой.

- Не радоваться. Но может, если нам уехать вдвоем подальше, то все наладится.

- Разве проблема в том, что тебе кажется, что мы мало времени проводим вместе?

- Нет.

- Нет, - согласился он.

Я спросил твердо, как только мог:

- Ты хочешь все отменить?

- Так вот о чем речь, да?

- Отсрочка. Вот и все.

- Ты выбрал какую-то другую дату? – вежливо поинтересовался Грэм.

- Я…

Он не стал ждать окончания фразы, сказал тем самым ровным тоном, который становился очень знакомым:

- Я пытаюсь разобраться. Но не понимаю. Если ты не хотел свадьбы, то почему не сказал еще пару недель назад?

Потому что я хотел. Хотел любой ценой. Или думал, что хотел. Но последнее время, все больше и больше меня тревожило, что случится, если затея не сработает. Просто подумал, что не вынесу этого. И не хотел рисковать, пока точно не буду знать, что мы готовы.

- Я не виню тебя, за то, что ты злишься, - сказал я. – Я должен был рассказать немного раньше. Должен был…

- Даже не знаю, злюсь ли я. Не знаю, что чувствую, правда. Такого я не предвидел. Мы с Джейсом обычно говорили: «это всего лишь клочок бумаги». Но это не просто клочок бумаги. Будь это клочком бумаги, то не стало бы проблемой – то, что я снова возвращаюсь к тому, что ты предпочел не брать на себя обязательства. Это решение, принятое тобой осознанно.

Для Грэма это была очень длинная речь, она заслуживала вдумчивого и искреннего ответа.

Ответа, что каминг-аут поспешен и сумбурен:

- Может, все так и выглядит, то это вовсе не то, что я чувствую. Я люблю тебя и хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь. Я готов к «нам».

- Но что? Тебе не нравятся свадьбы?

Не так уж и сильно, как он думал.

- Честно? Я почувствовал себя подавленным. Даже представить не мог, что могут быть такие сложности. Но настоящая проблема в том, что мне кажется, будто ты делаешь мне одолжение. Что мы затеяли все только из-за твоей веры в то, что ты исполняешь мое желание. А не потому, что хочешь этого сам.

- Это одно и то же, - с ноткой раздражения сказал Грэм.

- Нет, не то же.

- А даже если и нет, почему для тебя это так важно? Результат ведь тот же.

- В том-то и дело, что не тот же, и это играет большую роль, Грэм.

Он сел на кровати.

- Я не успеваю за ходом твоих мыслей, - сказал он. – Мне кажется, ты просто выдумываешь отговорки, чтобы не вступать в брак. Это не справедливо. Если ты не готов, нам не стоит жениться. Но это было бы, по крайней мере, честно.

Я тоже сел.

- Я стараюсь быть откровенным.

- Я люблю тебя и готов начать новую жизнь вместе с тобой. И если ты хочешь сказать что-нибудь еще, я не хочу знать что, - матрасные пружины скрипнули, когда Грэм встал с кровати. – И у меня завтра очень трудный день. Я посплю в комнате для гостей.

- Грэм! – возмутился я. – Ты что, так просто возьмешь и уйдешь?

Его силуэт замер в дверном проеме.

- Я люблю тебя. Я хочу стать твоим супругом. Я могу сказать что-то, чтобы ты передумал?

- Это не… Все не так.

Он не повышал голос. Этого и не требовалось.

- А как, Уайетт? Потому что я брожу в потемках. Ты утверждаешь, что дорожишь нашими отношениями и в то же время говоришь, что не готов признать их официально. Мне трудно это понять. И трудно принять. Я не знаю, куда мы двигаемся. Все, что мне известно – я устал и расстроен, и будет лучше, если мы не будем возвращаться к этому разговору, пока как следует не подумаем.

Мое сердце заколотилось так сильно, что я испугался, не слышно ли его стук на другом конце комнаты.

Как можно спокойнее я ответил:

- Хорошо. Наверное, ты прав.

Я услышал его вздох.

- Мы поговорим завтра. Обещаю. Я никуда не денусь. Ну, кроме комнаты для гостей, - я слышал в его голосе желание облегчить ситуацию, и в ответ я только усмехнулся. А когда смолк звук его шагов в коридоре, я почувствовал, что плачу.

Что я натворил?

И зачем я это сделал?

Я упал обратно на подушки и уставился на звезды. Это твоя вина, подумал я. Не знаю, кого обвинял – Джейса или Бога. В любом случае, здесь нет ничьей вины, кроме моей собственной.

Я ужаснулся, что добился именно того, чего всеми силами пытался избежать.

Отличный ход, Уайетт.

Я ударил кулаком подушку и задумался.

Право вступать в брак должно подразумевать и право не вступать в брак.

Зачем люди женятся? В чем смысл?

Для моих друзей-натуралов смысл, безусловно, в детях. Но в нашем случае это не проблема. Или все-таки проблема? Мы с Грэмом никогда не говорили о детях, а может, следовало? И тот факт, что такого разговора между нами не состоялось, подтверждал мой аргумент, что мы слишком торопимся с браком.

Разве не так?

Любовь. Секс. Дружеские отношения. Взаимная поддержка. Не обязательно жениться, чтобы получить это. У нас с Грэмом и так все есть.

Мы были вместе разумом, телом и душой. С самого Рождества я чувствовал себя защищенным и счастливым. Я был уверен, что моя любовь к Грэму взаимна. И я знал, что у него нет сомнений в глубине моих чувств.

До сегодняшнего дня. До вечера, когда я сбросил на него эту бомбу. Я хочу связать нас, но не готов объявить о нас обществу.

Что это вообще означает, черт побери? Я говорю это и даже не понимаю смысла.

*

Утром мы оба старательно пытались доказать друг другу, что ничего особенного не произошло. Мы выпили кофе и съели овсянку. Никто из нас не затрагивал дела, связанные со свадьбой. Я избегал даже смотреть на блокнот с телефонными номерами.

- Я опаздываю, - Грэм встал из-за стола и поставил тарелку в раковину. Я был готов к тому, что он уйдет, не поцеловав меня на прощание. Было огромным облегчением, когда он и чмокнул меня.

- Хорошего дня. Больше не попадайся под кулаки.

Он улыбнулся, и я решительно улыбнулся в ответ.

- Будь осторожен, - сказал я.

Он удивленно вскинул брови, снова улыбнулся и ушел.

На работе я никому ничего не рассказал. Можно было бы уведомить уйму людей разом объявлением в приемной факультета, предостерегая в последнюю минуту от покупки ненужных свадебных подарков, но просто не мог себя заставить. Удивление, любопытство, сочувствие. Нет, благодарю. Обойдусь. Совершенно точно.

Дети были рассеяны и практически вибрировали от нетерпения в преддверии летних каникул. Или, может, все дело во мне. Я продолжал проверять свой телефон, продолжал надеяться, что Грэм напишет сообщение. Например, какое? «Я по-прежнему люблю тебя»?

Никаких сообщений. Но я уже знал, что Грэм все еще любит меня.

Часы над доской тикали. Отсчитывая минуту за минутой. Одного из тех резиновых полудней. Почему, черт побери, дни с сокращенными уроками всегда самые длинные? Но наконец-то учебный день закончился, и я отправился повидать маму Джейса.

*

Я встретился с родителями Джейса на Рождественских каникулах. Прежде, чем в его жизни появился я, Грэм проводил праздники с семейством Кейнов. Собственные родители выкинули его из дома, когда он признался в своей ориентации. Они не разговаривали уже около двадцати лет. Так что в этом году Рождество мы встретили с моими родными, а Новый год с родителями Джейса. Джордж Кейн был высоким, худым и дружелюбным. Арлин - стройной, темноволосой и тихой. Они были любезными и гостеприимными, и мне было отчетливо видно, что они любят Грэма и считают его своим сыном.

Хотя он не был их сыном. Их сын погиб, а я занял его место.

Нет. Не совсем. Но Грэм жил дальше, двигался вперед со мной, я понимал, что для них это очень тяжело. Или может, я все это придумал из-за огромного количества фотографий, несущих через годы изображения улыбающихся Джейса и Грэма. Не существовало двух даже близко настолько счастливых и подходящих друг другу людей, живущих в этой бесконечной фотогалерее.