– Я… – но он не мог подобрать слов. «Как, – Бакстер вновь взял в рот его член и у Элтона плыло перед глазами, – как могло произойти, что тот самый я, который прятался в своем кабинете, слишком боящийся даже пытаться с кем-то флиртовать, теперь оказался между двух самых красивых, идеально сочетающихся драгоценных камней, которые только могут быть во вселенной?».

Его бросило в дрожь, когда с него стянули брюки и он оказался обнаженным рядом со все еще одетыми близнецами. Элтон охнул – Бакстер начал тереться об него, он схватил Люсида за плечи для точки опоры, и они сплелись в один движущийся ком.

Жарко, как же ему было жарко, и дышать трудно, еще труднее думать. До конца его жизни ничто не сможет сравниться с этим странным вечером.

Бакстер, вскрикнув, кончил позади него, еще сильнее прижимая Элтона к Люсиду и увлекая за собой в оргазм, пока они не рухнули на диван, потные и липкие.

– Может, пойдем в наши комнаты? – наконец, спросил Люсид со смехом в голосе. Взъерошенный и удовлетворенный, он выглядел еще красивее, чем в первый раз, когда Элтон его увидел. Они оба были еще красивее.

– М-м-м, – согласно протянул Бакстер. – Там продолжать будет намного легче, я так хорошо оттрахаю нашего милого, что он уйти не сможет.

Элтон сглотнул, не в силах посмотреть ни на одного из них, но не стал уклоняться, когда близнецы потянулись к нему с поцелуями.

Он действительно был глупцом.

– Милый, ты идешь с нами? – спросил Люсид. – Или с тебя уже достаточно?

Элтон рассмеялся абсурдности вопроса.

– Как такого может оказаться достаточно? – ответил он, не думая, а потом покраснел от собственных слов и попытался спрятать лицо.

Но Бакстер и Люсид лишь улыбнулись и вновь поцеловали его, а потом друг друга.

***

После трех дней ему следовало бы уже немного привыкнуть, но Элтон все еще чувствовал себя обескураженным и лишним каждый раз, когда просыпался в кровати близнецов. Такие роскошь и богатство были намного выше того уровня, который когда-то имелся у его семьи. Он подозревал, что даже канцлеры и в половину не жили так хорошо, как правители Бангкока.

Элтон перевернулся на спину и поморщился от болезненных ощущений. Покраснев, он подумал, что теперь следует привыкать просыпаться с дискомфортом в интересных местах.

Выбравшись из огромной кровати, он медленно побрел в ванную комнату. Как и прошлые два утра, там уже приготовили для него новую одежду – своих вещей он не видел с тех пор, как Бакстер и Люсид раздели его в тот первый вечер.

А еще его ждала записка, и Элтон улыбнулся от изложения близнецами своих расписаний. Они указали, где хотели бы его увидеть и что они вместе будут делать. Внутри потеплело больше, чем Элтону следовало бы допускать.

Пока что все шло как на отдыхе его мечты. Он поверить не мог, что уже три ночи они провели вместе. Элтон покраснел и постарался не обращать внимания на реакцию тела, когда он вспомнил, как именно они эти ночи провели. Ему действительно необходимо прекратить думать об этом, через два дня отпуск заканчивается, и Элтону придется считаться с действительностью и оставить позади этот мир несбыточных мечтаний.

Убрав в карман записку с расписаниями, он закончил одеваться в прекрасные наряды, которые не должен был носить, и вышел из ванной. В спальне Элтон постарался запастись спокойствием. Все больше и больше людей замечали его, докучали ему, и некоторые действовали более ловко, чем другие. Хотя он пытался избегать этого, но мало что мог поделать – нравилось ему или нет, окружающие всегда замечали, когда у Сокровищ Бангкока появлялся любовник, пусть и на короткий срок.

Но все равно нездоровое любопытство было лучше потоков брани от людей, обманутых его отцом, тех, кто винил во всем Элтона после того, как пошли слухи, что именно он помогал властям. А то, что власти ни о чем его не предупреждали, не имело никакого значения.

Отогнав воспоминания, он наконец заставил себя выйти из спальни, потом покинуть квартиру и, набравшись отваги, спуститься на общедоступные этажи Башни Черного Дракона.

Меньший из трех обеденных залов у Элтона быстро стал наиболее излюбленным, хотя, как и все остальное, его не переставало нервировать, что его тотчас провели к отдельному столику на помосте, забронированному для семьи Дае и короткого перечня одобренных гостей.

Когда Элтон подошел, Лана уже сидела там и встретила его хихиканьем.

– Братик, я тебе уже говорила, насколько иначе ты выглядишь, когда тебя ублажают каждую ночь? Да еще близнецы!

– Лана! – прошипел Элтон, сердито глядя на нее, и, действительно, ему уже следовало бы перестать заливаться краской. Учитывая, что именно он делал последние ночи, Элтон полагал, что стыдливые румянцы, наконец, останутся в прошлом. – Замолчи, – продолжил он, а потом усмехнулся. – Принцессам не пристало говорить такие грубости.

– Сам замолчи, – отозвалась сестра, нахмурившись, и тыкнула вилкой в кусочек фрукта.

– Кстати, где твой Уорден? – поинтересовался Элтон.

– С твоими близнецами, – сказала Лана. – Сюда заходил один из них, но его вызвали.

Внезапно выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась брату.

– Элли, они действительно тебя обожают.

– Я… – Элтон хмуро посмотрел в чашку, наполненную его любимым чаем – сорт «Черная роза Сатурна». – Это продолжаться не может.

Лана долго молчала, затем неуверенно произнесла:

– Элли, мы всего лишь хотели новую жизнь. А эта кажется неплохой, правда? Я говорю тебе, что они тебя обожают. Мы могли бы начать все заново здесь, ведь так?

– И принять деньги, одежду и все остальное, нами не заработанное? Вести жизнь, которая для нас не предназначена? Нет, неправда, я бы хотел, чтобы подобное стало результатом наших трудов, – он вздохнул, понимая, что глупо ведет себя, но…

– Они предложили мне место, – тихо сказал Лана, – главы здешнего дома моды.

О такой работе Лана мечтала всю жизнь – это было намного большим, чем просто иметь свой магазинчик одежды.

– Я рад за тебя, – сказал Элтон, чувствуя себя несчастным, и причин тому оказалось больше, чем он мог перечислить. – Хорошо, что ты не подписала бумаги, по которым не имеешь права заниматься любимым делом.

Выражение робкой надежды тотчас пропало с лица Ланы.

– Элли… Прости меня. С тобой поступили нечестно: сначала обманули, а потом всего лишили, потому что ты специалист намного лучший, чем был отец. Как бы я хотела, чтобы ты тогда нанял адвоката, или сказал Второму канцлеру…

– И пять лет ада превратились бы в десять? Двадцать? Наша репутация пострадала бы еще больше, и притеснения еще не закончились бы. Забудь об этом. Я покончил с миром драгоценностей, мне теперь никто не поверит, ни после содеянного отцом, ни после того, как я помог его арестовать.

– Мы можем остаться здесь, – робко отозвалась сестра.

Элтон покачал головой. Как? С драгоценностями он отныне работать не мог, а для всего остального не подходил. Ювелирное дело заполняло всю его жизнь, и Элтон не знал ничего другого. Кроме того, рано или поздно, близнецам он надоест. Бакстер и Люсид слишком хороши, чтобы вечно держать его подле себя. В конце концов, ощущение новизны пройдет, и где он тогда окажется? Еще в худшем положении, чем сейчас.

– Элли…

– Мы сидим за этим столом, в этих одеждах, едим эту пищу из-за моего дурацкого таланта, – сказал Элтон. – Не заметь я подлога ожерелья, здесь бы никому не было до нас дела. Если б не я, отец…

Он не мог этого произнести, не мог об этом думать, не мог больше этого выносить. Поднявшись, Элтон выбежал вон, не обращая внимания на оклики сестры, не обращая внимания на всех и вся.

Снаружи было легко затеряться в толпе людей – молодые, старые, богатые, бедные, посетители, работники, тихие, бросающиеся в глаза. Всех привлекал Бангкок – даже Зеро, колыбель Бескрайнего Союза, не мог с ним сравниться.

Элтон сунул руки в карманы брюк, опустил голову и куда-то побрел. Хоть он и пытался не думать о плохом, но в голове больно стучали одни и те же мысли: об отце, о бедной маме, о его собственном нечаянном предательстве и дурацком таланте.