- Не рви мне душу, Поттер! – расстроенно простонал Малфой, утыкаясь лбом в его плечо.

- А так… Поеду к Рону, наверное…

- С Уизлеттой? – Драко почти сурово глянул на него исподлобья.

- Не с ней конкретно, но да – она, конечно, тоже там будет, – чувствуя облегчение от того, что внутренне напряжение стало отступать на второй план, Гарри подавил улыбку, но чётко расслышав утробный звук со стороны Малфоя, заулыбался ещё шире.

- Драко? Ты сейчас…рычал?

- Нет. У тебя галлюцинации, Поттер! – буркнул Малфой и, отстранившись, со всего маху откинулся спиной на грудь Гарри, так что тот даже задохнулся, словно получил реальный удар под дых.

- Ну, раз так… – старательно делая вид, что не замечает гневного сопения Малфоя, Гарри полез в задний карман джинс. – Я, кажется, так и не выполнил одно своё давнее обещание… Привстань-ка, пожалуйста.

Нахохленный и до невозможного, по мнению Гарри, милый, Малфой демонстративно фыркнул и резко сел, ожесточённо зачёсывая назад волосы. Но уже через секунду громко ойкнул, так как руки Поттера нагло дёрнули его за плечи назад, укладывая обратно к себе на грудь.

- Вот! – гордо заявил Гарри, чуть ли не тыча в его насупленное лицо пожелтевший лист пергамента.

Отмахнувшись, Малфой сел поудобнее и выхватил из его рук простенький с виду лист.

- И что это? – с явным недоверием он покрутил его в тонких пальцах.

- Погоди и ты всё увидишь, – интригующе произнёс Поттер и коснулся пергамента кончиком волшебной палочки, приговаривая: – «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!».

Произнеся пароль, Гарри зажёг Люмос, так как того тусклого света, что попадал в класс из окна, было недостаточно, чтобы Драко смог рассмотреть всё «во всей красе». И как только на пергаменте стали проступать первые слова, выполненные зелёными чернилами, глаза Малфоя широко распахнулись и в них вспыхнул неподдельный огонёк озорного любопытства, а все прочие мысли были отброшены прочь. Торопливо зажигая собственный Люмос, Драко принялся жадно читать:

«Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов, с гордостью представляют своё новое изобретение – Карту мародёров»

Вверху Карты, изогнувшись, будто бесхребетный змей, появилась лента с надписью: «Itinerarium maraudentium». А следом, по центру, условное изображение замка Хогвартс в виде крепостных стен ромбовидной формы, Гремучая ива и множество дорожек, ведущих к могучему замку, в виде бесконечно повторяемых по кругу выражений: «Maraudere est audere omnibus maraudenti bus bonum audere…». Восхищённо вдохнув, Малфой вжался в грудь Поттера, потому как Карта стала сама разворачиваться у него на коленях.

- Гарри! – восторженно воскликнул Драко, пытаясь угнаться огоньком Люмоса за, быстро вырисовывающейся и очень подробной, схемой замка Хогвартс и его окрестностей. – Да это же…просто сокровище! Где ты её взял?

- Близнецы подарили, когда Дурсли не подписали мне разрешение на посещение Хогсмида.

- Так отсюда и туда можно попасть? – уточнил Малфой и его глаза заблестели ещё более заинтересованно и ярко.

Гарри кивнул, заглядывая через плечо Драко в Карту.

- Я даже не представлял, что наша школа таит в себе такое множество тайн! – вместо прямого ответа ответил он.

- А кто такие эти «мародёры»? Как там их? – Малфой взялся за край Карты, чтобы заглянуть на оборотную сторону. – Лунатик, Бродяга и…

- Сохатый и Хвост? – облегчая Драко задачу, закончил за него Поттер. – Это создатели этой Карты. Когда-то они были друзьями. Лунатик – это Ремус Люпин.

- Ааа, наш профессор-оборотень, – слегка брезгливо и без особого интереса и восторга произнёс Малфой, неотрывно водя зажжённым кончиком палочки по многочисленным коридорам и тайным переходам Хогвартса.

- Бродяга – продолжил Поттер, пропустив мимо ушей комментарий Малфоя и незаметно сглатывая, – это Сириус…

К концу голос его совсем сник, а затем он и вовсе замолчал. Сколько бы ни прошло времени с той роковой ночи в Министерстве, Гарри почему-то так и не смог смириться с утратой именно этого человека. Хотя порой ловил себя на мысли, что Сириус видел в нём лишь точную копию Джеймса. А с тех пор, как сам он стал встречаться с Драко, то, оглядываясь назад и анализируя слова крёстного, всё чаще склонялся к выводу, что Джеймс мог значить для Сириуса куда больше, чем кто-либо знал… Но Гарри всё равно был благодарен крёстному за то тепло, поддержку и заботу, позволившие ему, хотя бы на короткое время, почувствовать себя очень нужным и важным кому-то, кроме друзей. Кому-то, кто считал его своей настоящей Семьёй. Поттер прижался лицом к волосам Драко и горячо выдохнул ему в затылок. Теперь это был Драко. Самый важный и нужный человек в его жизни. Сложив Карту вдвое, Малфой откинул назад голову и, встретившись взглядом с Гарри, сочувственно и даже как-то кротко ему улыбнулся. А потом просто мягко коснулся губами его шеи и обвил её руками, без всяких слов говоря то, что могло бы сейчас помочь Гарри справиться с этой застарелой болью. Они уже как-то говорили о Блэке. Драко знал, что Сириус был выжжен с родового гобелена Блэков за предательство крови. Да он и сам когда-то весьма не лестно отзывался о своём, как ни крути, родственнике, подражая отцу и тёте Белле. Но с появлением в его жизни Гарри, Драко многое переосмыслил и стал более сдержан в суждениях о людях, с которыми никогда не был близко знаком лично. А о том, как много значил для Гарри Сириус Блэк, и как глубоко он переживал его смерть, Драко узнал ещё в начале их совместного проекта по Зельеварению. Поэтому сейчас прекрасно понимал чувства Гарри и по-своему сочувствовал его горю. Пожалуй, он впервые в жизни так сильно дорожил кем-то, что настолько искренне хотел проявить участие и разделить с ним и радость, и боль утраты. Иногда Малфоя раздражало то, что Поттер хотел «примирить между собой весь Мир», часами гудя ему об этом на ухо, как назойливая пчела. Но таков уж он был – Его Гарри! Просто...Гарри. Отважный и благородный, вечно растрёпанный и лохматый, несносный и упрямый, но бесконечно солнечный и непредсказуемый, и, к тому же, единственный, кому удалось растопить лёд его, Драко, холодной слизеринской маски!

- Я не говорил тебе, – начал Поттер, слегка осипшим, из-за длительного молчания, голосом. – Но «Бродягой» Сириуса называли потому, что он был незарегистрированным анимагом и умел превращаться в большого чёрного пса.

- Так вот кто тебя тогда провожал на перроне?! А я-то всё понять не мог: чья это огромная облезлая псина? – чересчур (даже для себя) манерно протянул Малфой, комично зажимая двумя пальцами нос и явно желая рассмешить Гарри, чтобы отвлечь от грустных мыслей.

И это ему удалось.

- Эй, полегче! – весело хихикая, Поттер щекотно сжал пальцами бока Драко. – Всё-таки ты говоришь о моём крёстном!

- Ох, Поттер, – Малфой закатил глаза, – как будто ты моего очень жалуешь!?

Они оба рассмеялись и тема их «крёстных отцов» сама собою сошла на нет.

- Значит, следил за мной на перроне? Да, Драко? – поддел его Гарри, но Малфой в долгу не остался:

- Зато ты, наверное, ни разу не подсматривал ни за кем с помощью своей Мантии-невидимки или той же самой Карты? Да, Поттер?! – саркастически заметил он и вновь стал увлечённо рассматривать чёрные точки с именами, сновавшие по схематическим изображениям коридоров и помещений Хогвартса. А Гарри мысленно вознёс хвалу Мерлину за то, что Драко сейчас сидел к нему спиной и не мог видеть того, как смущённо вспыхнули его щёки.

Палочка Малфоя замерла у изображения кабинета директора, и Гарри успел заметить, как его тонкие пальцы сильнее стиснули древко. «Не доверяет Дамблдору», – отметил про себя Поттер и только тяжело вздохнул, так как возразить ему на это было нечего, да и незачем. Единственное, чего он сам всё ещё ждал от Дамблдора, так это помощи в уничтожении оставшихся крестражей и его совета, по поводу Воскрешающего камня, о котором ему поведал Драко.