- Хвост, – Малфой произнёс это столь неожиданно, что Гарри даже вздрогнул, глубоко погрузившись в размышления о «Дарах Смерти». – Не тот ли это Хвост, что..? – он не договорил, уже и так поняв, что его догадка верна. О том, что Хвост предал родителей Гарри, он тоже знал и теперь нервно теребил край пожелтевшего пергамента, сетуя на то, что вообще заговорил о нём.

- Питер Петтигрю, – со всей ненавистью, практически зашипел на Парселтанге, Поттер, подтверждая предположение Малфоя, и упёрся ожесточённым взглядом в стену напротив. – Хотя вряд ли эта мерзкая крыса вообще достойна того, чтобы у неё было имя!

Они помолчали, думая каждый о своём, как вдруг Гарри снова с жаром заговорил:

- А знаешь, что самое паршивое во всей этой истории?

- Что? – с готовностью переспросил Драко, разворачиваясь к нему всем корпусом.

- Что с момента моего знакомства с Роном, этот предатель всё время был чертовски близко! Кот Гермионы, Живоглот, сразу же его раскусил. А я даже не догадывался… И если бы не близнецы и эта Карта, я бы, наверное, так и не сумел тогда посмотреть этой мерзкой твари в истинное лицо!

Малфой вдруг нахмурился и, закусив губу, отвёл взгляд в сторону.

- Драко?

- Мне жаль… – тут же нашёлся Малфой, но Поттера это не убедило.

- Но ведь это не то, что ты хотел сказать? Или, по крайней мере, не всё… Я же вижу, Драко, что тебя что-то гложет?

Смерив Поттера долгим, непроницаемым взглядом, Малфой всё же решился.

- А тебе не кажется странным, что из всех семей волшебников…Хвост выбрал именно Уизли?

Гарри удивлённо округлил глаза.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ничего, – Драко выпрямился и тряхнул головой. – Просто… Странно как-то всё это… Столько совпадений… Я слышал, – он стушевался, пряча глаза за длинным веером ресниц, – как отец отзывался об этом Хвосте. Похоже, он не в почёте у…Тёмного Лорда. Да и вряд ли у этого Хвоста хватило бы собственных мозгов или возможностей… – Драко вновь стал увиливать, не зная, как правильно донести до Гарри свою мысль, чтобы не обидеть. – … Ну, знаешь… Вроде как предвидеть будущее и заранее узнать, что именно ты станешь…другом Уизела, – он поднял на Гарри глаза и увидел, что тот улыбался, как и всегда, впрочем, когда Драко непроизвольно запинался перед необходимостью употреблять в одном предложении слова «друг» и «Уизел».

- Я просто пытаюсь сказать, – торопливо продолжил Малфой, чтобы Поттер не вздумал его перебивать и уверять, что «ближе Драко, у него– вот уже несколько месяцев – никого нет!». – Если Хвост, до своего разоблачения, был его крысой, то теперь ему многое известно о тебе, а значит…и есть что рассказать…кому не следует.

- Он уже никому ничего не расскажет, – пугающе спокойно констатировал Поттер и в глазах его Драко заметил тот недобрый огонёк, от которого даже у него по спине каждый раз пробегали неприятные мурашки.

- Откуда ты знаешь? – тихо спросил Малфой, заранее предчувствуя неладное.

- В том видении… Волан-де-Морт убил его.

- Правда?

- Да, – коротко кивнул Поттер и усмехнулся так, что Драко вновь стало не по себе. – Хвост стал ему бесполезен. Да и, к тому же, не справился с каким-то его заданием, – он замолчал, раздумывая над тем: стоит ли рассказать Драко о том, что теперь это самое «задание», взялся выполнить для Тёмного Лорда Снегг? Но, вспомнив наставления Дамблдора, решил, что лучше не стоит.

- Наверное, – так же неожиданно повеселев, продолжил Гарри, – убийство Хвоста – единственный хороший поступок, который совершил Волан-де-Морт, избавив наш Мир от этой падали!

Драко настороженно заглянул в глаза Поттера. Ему ещё ни разу в жизни не доводилось слышать, чтобы Гарри так открыто желал хоть чьей-либо смерти. Хотя, возможно, – предполагал Малфой, – после всего, что натворил Хвост (уже после своего побега из Хогвартса), Поттер успел убедиться, что проявление милосердия к подобным личностям – не всегда бывает оправданным? Может, Гарри просто раньше не давал волю себе настоящему? А если это так, то кто же он тогда…настоящий? Но Поттер вдруг нежно коснулся губами его щеки, и Малфой постарался поскорее отбросить эти странные мысли.

- Давай не будем больше о нём? – попросил Гарри, прижимаясь ко лбу Драко своим.

- Тогда расскажи мне про Сохатого, – с удовольствием принял его предложение Драко и, отложив «Карту мародёров», сел поудобнее на подоконнике.

- Сохатый – это мой отец! – с гордостью сообщил Поттер, чувствуя, как настроение неумолимо повышается. – Отца так прозвали друзья из-за его анимагической формы оленя.

- А ты, случайно, не анимаг? – с подозрением покосившись на него, поинтересовался Малфой.

- Нет, – заулыбался Гарри. – Отец с друзьями учились этому из-за Люпина, чтобы ему проще было переживать обращение в оборотня в полнолуние, – он по-птичьи склонил голову к плечу на манер самого Малфоя и, хитро улыбаясь, тоже сощурился. – А ты, наверное, был бы журавлём?

- Да иди ты… – слабо пихнул его Драко.

- Хотя мне всегда было интересно: кем был бы я, если бы умел превращаться? Была бы у нас с отцом схожая анимагическая форма? Ведь Патронусы у нас одинаковые…

- Так ты, правда, умеешь вызывать Патронус?! – глаза Драко широко распахнулись, будто он впервые увидел большую нарядную рождественскую ёлку. – Покажи! – тут же требовательно заявил он, нетерпеливо заёрзав на месте.

- А ты меня поцелуешь?

Светлая бровь Малфоя вопросительно поползла вверх.

- Мне нужны светлые эмоции, – на полном серьёзе стал пояснять Поттер, но озорные искорки в глубине его ярко-зелёных глаз выдавали его с головой, – а то у меня, кажется, «батарейка села».

- Ну, я же говорил: Шляпа была права! – лукаво улыбнулся Драко и потянулся навстречу улыбающимся губам Гарри.

- Экспекто патронум! – счастливо шепнул Поттер, и из кончика его волшебной палочки вырвался густой луч бело-голубого цвета. Он сиял так ослепительно ярко, что юноши даже поначалу зажмурились, привыкнув к полутьме класса.

Грациозный, величественный олень с богатыми, ветвистыми рогами услужливо склонил перед ними свою вытянутую голову и стал ожидать указаний. Малфой заворожённо следил за его призрачным образом, почти разинув рот, и неверяще оббегая глазами его могучую фигуру. Но, как только Патронус растворился в воздухе, он встрепенулся и, придя в себя, восхищённо посмотрел на Гарри.

- Роскошный! – деловито подвёл итог Малфой, чем очень насмешил Гарри. Он взял в руки Карту и вновь облокотился спиной на грудь Поттера, чтобы тот не успел заметить, как разгораются «белой» завистью его погрустневшие серые глаза.

- Драко, он тебе, правда, понравился? – недоверчиво спросил Гарри у его светлой макушки.

- Угу, – кивнул Малфой, разворачивая Карту и делая вид, что очень увлечён тем, что творилось на её страницах.

Поттер подавил улыбку. «Вредный слизеринский змеёныш! Никогда ведь не сознается!» – покачал головой он и, как бы невзначай предложил:

- А хочешь, я и тебя как-нибудь научу?

Драко замер, с пару мгновений борясь с собственной гордостью и желанием всё же справиться с этим заклинанием, которое он уже второй год не мог осилить, тренируясь периодически в таких же пустующих классах Хогвартса и реже у себя в комнате, в Мэноре.

- Я подумаю, – в конце концов, ответил он, царственно взмахивая в воздухе пальцами, словно веером. А Гарри закусил губу, чтобы опять не рассмеяться. Но затем вдруг стал серьёзнее и, приобняв Драко чуть сильнее, зашептал ему в самое ухо:

- Вот ВЕРНЁШЬСЯ… – он намеренно сделал акцент на этом слове и легонько прикусил мочку уха Драко, – с рождественских каникул, и сразу же приступим!

Малфой нервно облизал губы, всё ещё отчётливо слыша в голове полушипящее «вернёшшшься», прозвучавшее одновременно и как непреложный приказ, и как молитва. Медленно кивнув, вместо ответа, он перевёл тему:

- Надо же! Тут даже школьные привидения видно! Ты посмотри, это ведь мы! – и Драко провёл указательным пальцем по двум, практически слившимся воедино точкам с их именами.