====== Пролог ======

ALWAYS

Брат Лоренцо: Брак надо должно освятить, Чтобы о том впоследствии не плакать. Ромео: Аминь! Что б ни грозило впереди, Все беды перевешивает счастье Свидания с Джульеттой хоть на миг. С молитвою соедини нам руки, А там хоть смерть. Я буду ликовать, Что хоть минуту звал её своею. Брат Лоренцо: У бурных чувств неистовый конец, Он совпадает с мнимой их победой. (У. Шекспир «Ромео и Джульетта» в пер. Б. Пастернака) Пролог …Одним неловким движением задев на столе толстенную рукопись, Гарри случайно опрокинул полупустую чернильницу и тут же бросился спасать свою драгоценную работу. Наверное, правильно про него говорят друзья, что даже после стольких лет, он до сих пор не перестрадал «комплексом Героя». Всю свою жизнь Гарри подсознательно стремился защитить и спасти от смерти слабых и невинных. Даже если кто-то из его близкого окружения считал, что те не всегда заслуживали подобной благосклонности. И хотя последние несколько лет казались ему самыми мирными и тихими, а может быть, как раз таки поэтому, он всё чаще, украдкой, с тоской вздыхал. Скучал, наверное, в глубине души по прошлым приключениям. Так или иначе, но это был его Выбор: уйти на «пенсию», как только позволил возраст. Выбор... Как часто ему приходилось выбирать? Сейчас, оглядываясь назад, он всё твёрже убеждался в мысли, что всего лишь одно небрежно брошенное: «Нет», могло когда-то круто изменить его Судьбу. Да и не только его... Гарри раздосадовано покачал головой и стал забрасывать чернильную лужицу чистыми листами пергамента. Магия в последнее время уже не так послушно, как раньше, струилась из его пальцев, и весьма неохотно помогала ему удалить большую часть чернил. Руки, ни с того, ни с сего, стали иногда дрожать, а старые раны ныть на погоду. Но это было не страшно. Страшно, если в конце своего жизненного Пути, ты остаёшься совсем один! Не стоило, наверное, так надолго засиживаться. Гермиона давно нудила ему про прогулки на свежем воздухе и, как обычно, читала нотации о том, что «настаёт время, когда даже зелья уже станут бессильны». Обычно Гарри отмахивался от её нравоучений, хотя прекрасно знал, что подруга права. Права во всём. Вновь разложив на очищенном столе свою рукопись, Гарри размял затёкшие мышцы шеи и отошёл к окну. День сегодня выдался чудесный. Весна уже во всю по-хозяйски парила в воздухе, наполняя его свежим и неповторимым благоуханием, расцветших в разросшемся саду вишен, яблок, кустов сирени и жасмина. Гарри распахнул обе створки и, с улыбкой выглянув в окно, до отказа наполнил лёгкие душистыми ароматоми своего сада. Каждый раз, когда по весне всё вокруг преображалось, и природа переживала очередное обновление, он поражался её многоликому буйству красок и запахов, хотя с давних пор был безоговорочно предан золотой поре остывающей осени. Даже несмотря на то, что именно в канун Дня Всех Святых он осиротел. Опираясь на сложенные перед собой руки, Гарри ещё немного полюбовался видом из окна и с новыми силами направился к письменному столу… It is not our abilities shows what we truly are… It is our choices! (J.K. Rowling “Harry Potter and the Chamber of Secrets” #2)

====== Глава 1. «Если бы... Если бы... Если бы...» ======

С начала седьмого курса обучения в Хогвартсе минуло всего-то чуть меньше месяца. Но события, ворвавшиеся за столь короткий период времени в жизнь юного гриффиндорца, уже успели повлиять на его эмоциональное состояние сильнее, чем все предыдущие года вместе взятые. Иногда, размышляя над своей Судьбой долгими, одинокими и всё чаще бессонными ночами, Гарри приходил к выводу, что ему жутко осточертели все эти разговоры членов «Ордена Феникса» и постоянные переживания по поводу угрозы, нависшей над всем магическим миром, из-за возрождения Тёмного Лорда. А в те дни, когда ему всё же удавалось абстрагироваться и уснуть, то его мучили кошмары. С самого раннего детства они с Волан-де-Мортом, так или иначе, были неразрывно связаны. Но когда Гарри узнал, что он волшебник и с рождения был зачислен в школу «Чародейства и Волшебства «Хогвартс», то наивно предположил, что теперь-то всё в его жизни круто изменится… И оказался почти прав… Вот только одиннадцать лет «рабства» у Дурслей в чулане под лестницей, сменившись на широкомасштабные, захватывающие дух, волшебные декорации древнего замка, шли кое с чем в комплекте. И, начиная с первого курса, все его нынешние тревоги, опасные, не по годам, испытания, «взлёты и падения» и даже психологическая травля со стороны прессы – вся его «новая жизнь», на которую юный Гарри Поттер возлагал столько надежд, сконцентрировалась исключительно на постоянной нервозности из-за ночных кошмаров, обсуждения возможных планов или страшных преступлений Волан-де-Морта, который отчего-то не умер окончательно в ночь на Хэллоуин. В последнее время Гарри стала ужасать мысль, что он и пожить-то толком не успел, а уже оказался всем вокруг что-то должен. Для всего магического общества уже не было особой разницы: жив ли на самом деле или всё же мёртв Тёмный маг. Волнения и пересуды на эту тему не прекращались никогда. Но в обоих случаях, своим незримым присутствием Волан-де-Морт продолжал отравлять всё, что окружало и составляло новый волшебный дом юного гриффиндорца. А после трагических событий на Турнире «Трёх волшебников», когда, запугивающее весь Волшебный мир, чудовище вновь обрело плоть и кровь, жизнь Гарри вообще превратилась в какую-то однообразную зацикленную карусель: что предпримет Волан-де-Морт? Кто погибнет следующим? Как защититься самому и суметь уберечь других? Как уничтожить вновь воскресшего Волан-де-Морта? – одни и те же, замусоленные до почерневших, въевшихся в сознание пятен, вопросы… Иногда разные формулировки, но не меняющие самой сути. Без обсуждений и разговоров о Том-кого-нельзя-называть не проходило ни дня! Вследствии всего этого, Гарри даже стал часто мучить один и тот же тревожный сон… Ему снилось, что он стоит посреди многотысячной толпы, которая напирает на него со всех сторон, давит, душит. Люди в ней беспрестанно перемешиваются, меняясь местами, но продолжают, словно тисками, сдавливать его маленькую, беззащитную и слишком беспомощную фигурку. Даже, когда в этой серой массе мелькают знакомые лица, они всё равно не рвутся помочь ему и не вслушиваются в его мольбы о помощи. Будто инферналы, они равнодушно отворачиваются, растворяясь в толпе, а им на смену приходят новые, но такие же безучастные. Пытаясь расплющить бедного юношу своими телами, все эти люди постепенно сводят его с ума, разрывая разум на клочки одними и теми же, постоянно повторяющимися фразами: «…Гарри... Гарри Поттер… Волан-де-Морт возродился… Ты должен… Должен нам всем… Должен всех нас спасти… Что же нам делать, Гарри?... Он идёт… Ты сумасшедший, Поттер!...Мы не верим тебе… Тёмный Лорд победит… Волан-де-Морт… Волан-де-Морт… Волан-де-Морт!...» Но самым мучительным в этих снах было то, что, на фоне ужасающего, хрипловатого смеха Волан-де-Морта, Гарри слышит голос КАЖДОГО из этой огромной толпы в отдельности! И нет у него ни сил, ни возможности забыться или сбежать от этих въедливых голосов и ощущения липкого ужаса от чужих синеватых пальцев на своём теле. Гарри просыпался в холодном поту, задыхаясь, и уверял себя, что это все лишь кошмар… Но сны не прекращались, и не давали ему покоя, постепенно превращаясь в его личную, невыносимую и практически ежедневную пытку. Он не хотел никому рассказывать о них: ни ближайшим друзьям, ни даже Дамблдору. Так как, к его большому разочарованию, и друзья и старый волшебник также неизменно присутствовали в этих снах, наравне со всеми, ни разу не придя ему на помощь. А сны, не несущие в себе прямого послания от Волан-де-Морта, казались ему сугубо личной проблемой. Как истинный гриффиндорец, Гарри, конечно же, соглашался с тем, что ему предстояло приложить всевозможные усилия и, вместе со сплотившимися сторонниками «Ордена Феникса», одолеть общего, самого страшного врага. Всё это ему втолковывали с первых лет обучения и довольно успешно… Со временем, Поттер и сам не заметил, как начал принимать всю свою «миссию Избранного», как должное и само собой разумеющееся, двигаясь, будто послушная марионетка, в выбранном кем-то заранее направлении. Порой, он ощущал себя настолько вымотанным и уставшим от всей этой бесконечной чехарды, что был даже рад просто плыть по течению и делать то, что велено, лишь бы его поскорее оставили в покое! Единственное, чего бы он на самом деле хотел только для себя – такая маленькая прихоть – иметь отдушину, не связанную с его долгом или хотя бы не раздражающую его постоянным напоминанием о том, что он «всегда всем обязан». Потому как, даже самые близкие люди – все говорили только об одном: о Волан-де-Морте! Гарри терпел, пока всё ещё позволяли душевные силы, и старался не терять самообладания. Но с каждым прожитым в подобной обстановке днём, он всё явственнее ощущал себя зажатым в ловушке, стоящим посреди огромной, очумевшей толпы. Только теперь Гарри знал наверняка, что это уже не был просто сон! Его личный кошмар воплощался наяву, а в той толпе чаще прежнего стали мелькать именно до боли знакомые лица… …Они душат его…тащат в разные стороны…твердят одно и то же… А Гарри всё так же отчаянно кричит и молит, чтобы они дали ему возможность хотя бы ненадолго передохнуть и перевести дыхание… Но его НИКТО в целом мире не слышит и не слушает! Все хотят, чтобы прислушивались только к ним, а на юного Гарри Поттера и его «примитивные» желания всем глубоко плевать! У Мальчика-который-выжил нет права на личные прихоти! У него должна быть только чётко поставленная задача, цель и непоколебимое рвение к новой Победе!