- Миртл нашла тебя на полу в своём туалете. Без сознания. Ничего не припоминаешь? Что ты мог там делать? – сыпала она вопросами, сбивая Гарри с толку. – Дамблдор сказал, что вы расстались глубокой ночью… – с нажимом сказала Грейнджер и неожиданно замолчала, многозначительно приподняв брови, словно ждала, что на него вот-вот снизойдёт озарение.

И оно действительно снизошло. Упоминание директора подействовало на Гарри, как мощный катализатор, и воспоминания лавинообразными вспышками ворвались в его мысли, распирая изнутри голову. Он зажмурился, пытаясь сдержать их напористый поток, и как только в его голове прозвучало отдалённое эхо последних слов Драко: «Я люблю тебя, Гарри! Помни это…», Поттер широко распахнул глаза и непроизвольно прижал к груди сжатую в кулак руку с обручальным шрамом.

- Что? Тебе плохо? – забеспокоилась Гермиона, кладя ладонь на его взмокший лоб. – Что, Гарри? Ты что-то вспомнил?

- Мда… Немного, – только и промямлил Поттер, и его грудь расстроенно опустилась, когда он вспомнил, как быстро стихли в коридоре шаги Драко…

- Это… – нервно сглатывая, Грейнджер заёрзала на стуле, – это опять...твой шрам, да?

Гарри медленно кивнул. В принципе, она была почти права.

- Ещё воды? – явно переживая и заправляя за ухо свои непослушные волосы, пискнула Гермиона и, схватив с тумбочки графин , быстро наполнила стакан.

- Гермиона, мне нужно поговорить с Дамблдором, – Гарри попытался встать, но голова тут же закружилась и, со стоном разочарования, он вновь повалился на подушку.

- Успокойся, Гарри, – спохватилась Грейнджер, бросив возиться с водой, и упёрлась в его грудь обеими руками. – Ты ещё слишком слаб. Мадам Помфри ни в коем случае не велела тебе беспокоиться! Я схожу к директору и передам ему, что ты хотел бы с ним переговорить. Только, ради Мерлина, Гарри, – почти капризно потребовала она: – Лежи смирно и выполняй все предписания! Тебе необходимо восстановить силы! – и уже тише пробубнила себе под нос, почти ожесточённо натягивая другу одеяло чуть ли не до самого подбородка: – Вот говорила я, что надо было оставаться в Мунго! Нет же, всё не терпится Мир спасать!

Поняв, что сопротивление бесполезно, Поттер обречённо выдохнул и, отдавшись на волю заботливым рукам подруги, устало закрыл глаза.

- Я что…проспал весь день? – скорее чтобы прервать её нравоучительный бубнёж, поинтересовался Гарри, параллельно удивляясь тому факту, что вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. В теле отчётливо ощущалась какая-то вялость и слабость, а мышцы неприятно ныли, словно он слишком долго находился без движения.

- Эмм, – Грейнджер смущённым жестом заправила за ухо прядь растрепанных, вьющихся волос и закусила губу. – Точнее…три дня, Гарри.

- ЧТО?! – изумлённо воскликнул Поттер и опять вскинулся на кровати, от чего тут же со стоном повалился обратно. – Как три дня? Почему? – болезненно выдавил он, растирая лоб и мужественно превозмогая вспыхнувшую головную боль.

- Никто не знает конкретно, – поспешила ответить ему Гермиона, успокаивающе поглаживая по руке. – Мадам Помфри говорит, что ты был сильно истощён, но видимых повреждений или увечий на тебе не нашли. Никаких следов сглаза или проклятий. Поэтому…все…ждали, когда ты очнёшься. Расскажешь всё, – она робко улыбнулась, когда Поттер осторожно приоткрыл веки, – Ну, и сам прояснишь ситуацию.

Её большие, цвета тёмного шоколада, глаза лучились искренним беспокойством и скрытым сочувствием, и Гарри невольно подумал, что, несмотря на все её нравоучительные выволочки, которые она частенько устраивает им с Роном, ему очень повезло, что у него есть такая подруга. Лучшая подруга. Гарри собрал все свои силы и трепетно сжал в ответ её нежную ладонь. Он знал, что Гермиона без слов поймёт всё, что он не может – да и не умеет толком! – выразить словами. «Мдаа… – тут же сварливо закряхтела в нём Совесть. – И эта твоя лучшая подруга до сих пор ничего не знает о Драко, – Поттер поджал губы, но тут же постарался растянуть их хоть в какое-то подобие улыбки, чтобы Гермиона не заметила эту перемену в его настроении. Но вредная, жалящая, как рой пчёл, Совесть всё не унималась: – А ведь вы уже даже женаты… Эх, Гарри, Гарри…»

- Ах, да… Совсем забыла, – спохватилась Гермиона, неловко высвобождая свою ладонь из его руки, и, стремительно отвернувшись к прикроватной тумбочке, спрятала порозовевшие щёки за завесой пышной копны каштановых волос. – Вот, – она протянула другу какую-то свёрнутую вещь. – Это нашли у раковины в туалете. Гарри, может ты вспомнишь: с кем ты там был? На ней нет символики, но вещь явно мужская… – выдержав томительную паузу, Грейнджер с надеждой во взгляде и голосе спросила: – Гарри, пожалуйста, постарайся вспомнить! Взгляни на эту вещь… Он сделал это с тобой? Тот, кто там был?

Гарри несмело протянул за вещью руку, изо всех сил стараясь, чтобы ни один его мускул не дрогнул от волнения. Конечно же, он сразу узнал чёрную безрукавку Драко, связанную из тончайшей шерсти. Странно, что на ней не было его инициалов. Но сейчас это обстоятельство было Гарри только на руку. Взяв аккуратно сложенную безрукавку в руки, он жадно сжал мягкую ткань в пальцах и, повинуясь неосознанному желанию, поднёс её к лицу, чтобы глубоко вдохнуть ещё сохранившийся, головокружительный и самый любимый запах на Свете... Ошибки быть не могло. Потому что так, пах только Его Драко! Ещё раз до отказа наполнив лёгкие ароматом сирени и жасмина, Гарри почувствовал, как родной запах ловко пробрался в носовые пазухи и, следуя по неведомым лабиринтам, просочился прямо в мозг, одурманивая его, и россыпью удовольствия разнёсся по нервным окончаниям. В этот раз улыбка Гарри была уже настоящей. И хотя он старался поглубже зарыться лицом в мягкую ткань, чтобы скрыть свои неуместные чувства, ему всё равно казалось, что даже его крохотные мимические морщинки, собравшиеся вокруг с удовольствием зажмуренных глаз выдают его подруге «с головой».

- Гарри? – несколько оторопело и почему-то очень тихо, будто не веря собственным глазам, позвала его Грейнджер. – С тобой всё в порядке?

Коротко вдохнув ещё раз, Поттер слегка нахмурился и с досадой отметил, что аромат начинает слабеть и выветриваться, грозя вскоре лишить его и этой радости. Не дождавшись ответа, Грейнджер тихонько похлопала друга по предплечью.

- Гарри, ты узнаёшь эту вещь?

- Да, – хрипловато ответил тот, наконец, отрывая от лица безрукавку. – Она моя.

- Твоя? – удивлённо воскликнула Гермиона. – Но, Гарри, – она ласково улыбнулась ему и посмотрела почти сочувственно, – в тот вечер ты уходил в своём свитере? Да и…эта вещь, ты уж извини, тебе немного маловата.

- Она моя! – вдруг резче, чем хотел, выпалил Поттер и тут же собственнически, с какой-то ребяческой ревностью, крепко прижал вещь Драко одной рукой к своей груди. – Моя, – почти шёпотом добавил он, в упор глядя на подругу и не собираясь отступать, какие бы логичные доводы и аргументы не были бы у неё в запасе.

- Ну, – протянула Гермиона и, слегка растерявшись, сникла. – Хорошо… Как скажешь.

Свободной рукой поправляя одеяло и старательно глядя куда-то в изножье больничной койки, Гарри глухо поинтересовался:

- Мне писем не было?

- Нет, насколько я знаю, – после крошечной запинки ответила Грейнджер и, удивлённо приподняв брови, уставилась на друга.

Гарри нахмурился всего на секунду, и по его лицу безотчётно пробежала тень расстройства, а в больших, умных глазах Гермионы тут же вспыхнула искра понимания…

- Но, может, они у Дамблдора? – стараясь звучать, как ни в чём не бывало, чрезмерно бодро предположила она.

- Может… – тихо согласился Гарри, грустно смотря в пространство перед собой и уже обеими руками обнимая безрукавку Драко.

Они замолчали, и Грейнджер поспешно опустила взгляд на свои сцепленные пальцы. Ей вдруг живо вспомнился тот злосчастный экзаменационный день в конце прошлого полугодия… Она вспомнила себя, ведомую необъяснимым, наивным любопытством... Вспомнила, словно это было вчера, когда вынужденно наблюдала, – но, по правде сказать, больше слушала! – как её лучший друг интимно прикасался к своему «злейшему» врагу и шептал нежности в только что целованные губы… Как сам Малфой с удовольствием отвечал на смелые и бесстыжие ласки Гарри и ещё охотнее, жарче целовал его в ответ… И как ей хотелось провалиться сквозь землю в тот «украденный» у них момент страсти от стыда и непонимания! Но, по большей части, от белой зависти, что сама она ничего подобного… ещё никогда…ни к кому не испытывала… Всё ж решившись осторожно посмотреть на друга из-под надёжной завесы чёрных ресниц, Грейнджер едва сдержала поражённый вздох… То как Гарри, сам того не замечая, постоянно касался и теребил ткань возвращённой ему вещи, окончательно уверило её в том, чья она на самом деле! Гермионе стоило огромных усилий соблюсти запрет мадам Помфри о том, что Гарри нельзя волноваться, и не задать ему «в лоб» прямо сейчас давно волнующий её вопрос: «ПОЧЕМУ?