- Прости, – зацелованными, вишнёвыми губами прошептал он и гулко сглотнул, пытаясь подавить какое-то дикое, не бывалое прежде по силе, возбуждение.

Гарри понимающе приподнял уголки губ, взял лицо Драко в ладони и, шумно дыша ртом, прижался к его лбу своим. Ему так много хотелось сказать Драко. Предчувствие неминуемой беды, что преследовало его в день расставания перед началом рождественских каникул, вновь заскреблось под рёбрами. Он хотел бы настаивать, требовать, а если понадобится, то и умолять, чтобы Драко никуда не ехал, но сейчас, после бессонной, изматывающей ночи, в глубине души он признавал, что не готов был бы противостоять Люциусу и дать ему достойный отпор. Да и что он мог сейчас предложить Драко? Отсиживаться в «Выручай-комнате», пока они не смогут открыть всем свои отношения? Пожалуй, Малфою это вряд ли понравилось бы. Да и к тому же, стоило ли растрачивать оставшееся им время? Ведь, если он победит Волан-де-Морта, то и открывать уже ничего не придётся... Нет. В Хогвартсе хоть и безопасно, но рано или поздно, Драко здесь всё равно найдут. Или… Упрятать его, как некогда Сириуса, в доме Блэков на Гриммо? Чтобы тот уже через месяц взвыл от скуки и просто сбежал? Тоже никудышний вариант... Гарри мечтал только о том, чтобы тот Свет, что дарил ему Драко, в нужный момент придал ему достаточно сил для самопожертвования и безропотного выполнения своего предназначения. Но главное, чтобы той части его собственной Магии, перешедшей вместе с кровью к Драко, оказаллось достаточно, чтобы уберечь его от всех бед до конца войны! «Ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой…» – вспомнились Поттеру слова пророчества Сивиллы Трелони из разбитого хрустального шара в министерском отделе «Тайн», и он обречённо вздохнул. Нет, пока жив Волан-де-Морт, им некуда бежать. Негде прятаться. Да и не жизнь это будет вовсе. Так, существование! И он не посмеет обрекать Драко на что-то подобное! Должен был быть какой-то другой выход… Но голова Гарри упорно отказывалась работать. Поэтому он продолжал убеждать себя в том, что все его навязчивые страхи и предчувствия – лишь ложные тревоги. Ведь в прошлый раз Драко же к нему вернулся!? А если Нарциссе действительно нездоровится? Кто знает, как повернётся их Судьба в дальнейшем? Может им действительно придётся бежать. И, может быть…это последний шанс для Драко…попрощаться с больной матерью, если Гарри каким-то чудом удастся выжить и родители Драко не смогут впоследствии принять его Выбор? Имел ли он право так жестоко поступать с Драко и хоть на чём-то настаивать сейчас? Подобной подлости и низости по отношению к сыновним чувствам Драко не могла позволить себе даже та крохотная слизеринская частичка, что периодически поднимала в душе Поттера свою треугольную, змеиную голову и ехидно скалилась в лицо противоречивым обстоятельствам! «Он ВЕРНЁТСЯ! Драко обязательно вернётся ко мне!» – твёрдо заявил себе Гарри, крепко прижимаясь губами ко лбу Драко, и медленно открыл глаза. – Тебе пора, – внезапно севшим голосом произнёс он и, поглаживая его скулы подушечками больших пальцев, с трудом протолкнул в горло горький ком. Слегка повернув голову вправо, Драко обжигающе выдохнул в ладонь Поттера и на мгновенье прильнул к такому же, как у него самого, тоненькому, обручальному шраму.

- Я вернусь, – будто доподлинно зная и с лёгкостью читая все его невысказанные страхи и тревоги, тихо пообещал Драко. – Я вернусь! Слышишь меня, Гарри?

Поттер поджал напряжённые губы, но всё же кивнул.

- Ты только дождись меня, ладно? – уже с мольбой в голосе продолжал Драко, накрывая его ладони своими, и попеременно прикоснулся к их внутренней стороне губами. – Поклянись, что дождёшься!

- Клянусь тебе, Драко! – горячо зашептал в ответ Поттер и, качнувшись вперёд, уткнулся носом в его висок, чтобы только Драко не видел, как стремительно краснеют и наполняются солёной влагой его глаза. – Обязательно дождусь! – часто моргая и горячо выдыхая, он возвёл взгляд к тёмному потолку. – Только молю тебя: вернись!

Драко в последний раз прильнул к любимым губам, целуя отчаянно и крепко, и резко отступив, попятился спиной к выходу.

- Я вернусь! – уже в который раз задушено пообещал он Гарри, через силу улыбаясь и невпопад утирая тыльными сторонами ладоней новые, выступившие слёзы.

Нехотя отходя назад, Драко не мог заставить себя отвести взгляд от, обеспокоенно поблёскивающих и словно застывших, зелёных глаз. Каждый шаг, отдалявший его от Гарри, наливал ноги свинцовой тяжестью, и Драко до побелевших костяшек сжимал руки в кулаки, боясь, что его хвалёная сила воли вот-вот окончательно иссякнет!

- До скорого, Герой! – криво усмехнулся Малфой и поджал задрожавшие губы. Но в этом его излюбленном «Герой» неожиданно сплелось столько затаённой нежности, горечи и страха, что Гарри не выдержал!

- Драко! – вдруг надломлено окликнул его он.

Поттер в два огромных шага преодолел расстояние, разделявшее их и сгрёб его в охапку. Просияв в лице, Драко блаженно опустил веки и зарылся пальцами в волосы Поттера.

- Гарри…

– Подожди… Не уходи! Ещё минутку… – задыхаясь от переполнявших его чувств, Гарри не знал с чего начать. Но Малфой сам нежно коснулся его губ указательным пальцем и, заглянув прямо в глаза, сокровенно прошептал:

- Я люблю тебя, Гарри! Помни это… – и крепко-крепко обняв напоследок, убежал прочь, больше ни разу не оглянувшись.

Онемев от неожиданности Его тихого, но от этого только ещё более оглушающего признания, Поттер некоторое время просто неподвижно стоял с приоткрытым ртом, как вкопанный. А опомнившись, хотел броситься вслед за Драко, но его шрам на лбу внезапно пронзило такой раздирающей и острой болью, что он даже не смог вскрикнуть – настолько нестерпимой казалась эта боль. Его тело неестественно изогнулось, словно кто-то невидимый наслал на него мощное Круцио, и обхватив голову руками, Гарри рухнул со всего маху коленями на грязный пол. На краткий миг боль обманчиво приутихла, но не успел он перевести дух, как она вернулась вновь и стала терзать его шрам с удвоенной силой. И не успев «провалиться» в какой-то жутко тёмный, бесконечный и запутанный лабиринт разочарования и яростных мыслей Волан-де-Морта, Поттер упал и потерял сознание.

\

\* Очнулся Гарри в Больничном крыле, когда световой день уже клонился к закату. Его ослабевшую руку сжала чья-то узкая ладошка. Ухватившись мутным, ускользающим сознанием за это ощущение и превозмогая сухость во рту, он сипло прохрипел:

- Пить.

- Гарри! Гарри, ты очнулся. Хвала Мерлину!

Чересчур громкий возглас Гермионы неприятно резанул по ушам. Гарри поморщился, перебарывая разочарование от того, что в глубине души надеялся услышать вовсе не этот голос... Но, к счастью, подруга не восприняла это на свой счёт, а радостно подскочила со стула и помогла ему приподняться, чтобы выпить воды. Когда стакан опустел, Грейнджер, заботливо поддерживая друга за затылок, уложила его раскалывающуюся голову обратно на подушку.

- Герми…она, – тяжело выдохнул Гарри и облизал свои потрескавшиеся, но приятно увлажнённые губы. – Что…случилось? Почему я здесь?

Он близоруко прищурился, силясь сфокусировать взгляд на лице подруги, но её образ всё равно оставался нечётким и расплывчатым, как в тумане.

- Сейчас, – Грейнджер потянулась к прикроватной тумбочке и осторожно водрузила на его переносицу круглые очки.

Мир сразу же приобрёл чёткие линии и пропорции, но их обилие тут же отозвалось глухой болью в глазах и висках. Поттер часто заморгал. А, когда дискомфортные ощущения ослабли, смог спокойно посмотреть на подругу.

– Гарри, ты совсем ничего не помнишь? – Грейнджер понизила голос до проникновенного шёпота, будто кто-то мог их подслушать, и, наклонившись вперёд, так пронзительно посмотрела исподлобья, что Гарри даже самому захотелось оглядеться и проверить: действительно ли они одни. Но зная по своему богатому прошлому опыту пребывания в Больничном крыле, что это может вызвать сейчас не самые приятные ощущения, он только осторожно отрицательно поводил головой из стороны в сторону, и Грейнджер заговорила сама: