Она шипела как змея, бешено вращала глазами и пыталась хоть как-то упорядочить мысли. Но пока что в этом не преуспела.

– Да, определённо надо будет потребовать у Полуторки прибавку к жалованию и месяцок отпуска – бубнила под нос Жабья Отрыжка – если она сможет пролезть сквозь дверной проём, а моя премия не уйдёт на частичный снос и ремонт здания для извлечения её необъятной туши.

Заместительница осклабилась, найдя временное утешение в своём остроумии. Ночь будет долгой. И хорошо, если ей удастся вздремнуть следующим днём.

***

…Попрыгунья проснулась от того, что солнце назойливо светило ей в лицо, призывая к немедленному подъёму.

– Ну, погодите, ещё часик, я вчера отработала на славу, имейте совесть! – спросонья залепетала девушка и вдруг поняла, что находится не в своей кровати. Она резко вскочила, разметав в стороны ошмётки своего ночного лежбища. Несмотря на недавнюю прохладу, одежда была мокрой насквозь – скорее всего, из-за кондового наряда непослушной послушницы. Его части валялись поверх вконец растерзанного кактуса, который сослужил свою последнюю службу.

Попрыгунья огляделась по сторонам, позавтракала и составила план дальнейших действий. В прежнем темпе движения царство пустыни уступит место гегемонии степей где-то через полтора-два дня. Запасов воды и провизии на этот участок пути хватит с лихвой, но, если каким-то чудом удастся их пополнить, это будет совсем не лишним.

Взгляд девушки обратился к фаллической гряде и недавние сновидения вспыхнули перед внутренним взором с новой силой. Она поёжилась, припоминая подробности, особенно взрывоопасные эклеры и ненасытную утробу.

Определенно, с этим работодателем, да и вообще, с данной сферой, кхм, услуг, следовало распрощаться раз и навсегда. Помимо некоторых личных сбережений Попрыгунья прихватила с собой несколько довольно-таки ценных побрякушек противной Жабки. От неё не убавится, зато будет уроком за зловредное поведение. Поделом.

Взбодрившись от ощущения справедливости возмездия, совершённого собственноручно, Попрыгунья быстро похоронила обрывки наряда, выступившего в роли одеяла, и невезучий кактус, который ещё некоторое время в безмолвном недоумении взирал на равнодушные небеса, покуда не исчез под горкой песка. Девушка чувствовала его немой укор даже из могилы.

…Минут через сорок тяжесть вины покинула её плечи окончательно, но её место поспешила занять тяжесть заплечного мешка. Ну и ладно, всяко отвлекает от тревожащих дум. Беглянка бодро шагала в заданном направлении, насвистывая весёлую мелодию, периодически прерывая её непечатными выражениями и сплёвывая под ноги, когда ветер-шалопай в шутку забрасывал в рот щепотку-другую песка.

Девушка обратила внимание на то, что направление воздушных потоков изменилось, а ветер стал доносить новые, свежие нотки откуда-то издали. Странно, так как сезон дождей не должен был начаться раньше будущей недели. Попрыгунья рассчитывала преодолеть пустыню до того, как разверзнутся небесные хляби и передвигаться по открытому пространству станет проблематично; природа, видимо, решила внести небольшие коррективы в её планы.

Впрочем, особенно переживать по этому поводу было рано – туч в пределах горизонта пока что не наблюдалось и день обещал быть пригожим (с поправкой на палящее солнце). Попрыгунья подумала, что обеспокоиться ещё успеет, а сейчас тратить силы впустую не следовало.

Впереди было ещё много миль пути, прежде чем чахлые деревца начнут попадаться чаще, чем семь-восемь раз за день. Ещё через день степь сменится полосой с более густой растительностью, а там до болот будет рукой подать. Девушка выросла среди трясин, поэтому чувствовала себя в тех краях в своей тарелке. За шесть лет она так и не смогла привыкнуть к палящему зною пустыни и белым стенам города, в котором оказалась заложницей (и, так сказать, наложницей). Попрыгунья тосковала по родной глуши, тихим вечерам после работы в поле и по дому.

Конечно, болото было не самым уютным и безопасным местом для жизни, но, чёрт возьми, это было её болото. И она собиралась всколыхнуть его, вернувшись в родные места.

Или, хотя бы, немного поплескаться.

***

…Оставшаяся часть дня и последовавшая за ней ночь выдались, пожалуй, даже скучными. Попрыгунья пребывала в приподнятом расположении духа и была готова на подвиги, коим позавидовали бы герои древних сказаний. Как назло, единственным за весь световой день соперником ей выступила крупная ящерица, которая пыталась отдохнуть, закопавшись в кучку песка. Девушка резво шагала по оптимальной, как ей казалось, траектории, лениво обозревая однотипный пейзаж пустыни. Наблюдаемое однообразие картины притупило её бдительность, и она не обратила внимания на кучку песка, возвышавшуюся на пути следования.

Одной кучкой большой, одной меньше – Попрыгунья разметала уже добрую сотню таких. Они напоминали ей прыщики, которые усиленно досаждали девушке в юные годы. За этим занятием наша героиня коротала дорогу и отвлекалась от тяжелых мыслей, периодически пробующих пробить брешь в стенах её и без того пострадавшей крепости чувств и эмоций.

…Помимо привычной выцветшей массы разрозненных песчинок, в воздух взметнулось что-то гораздо более тёмное и целостное. Попрыгунья не успела разглядеть что именно, ибо запрыгала на непострадавшей от удара ноге, взвивая вокруг себя другой, образно выраженный смерч. Пестрящий и играющий всеми красками непотребных фигур речи.

К счастью, ушиб оказался незначительным. Девушка не успела толком испугаться; когда же рассмотрела темное пятно, оскорблённо шипящее и удаляющееся прочь, дрожать от страха она передумала окончательно. Обыкновенная ящерица, пусть и чуть крупнее средней. Эка невидаль!.. Зато нога настроилась на продолжительное нытье.

Попрыгунья некоторое время бранилась, особенно – когда наступала на повреждённую ногу. Перелома, слава всем богам, не обнаружилось, но отёк обещал быть приличным.

Пожалуй, на этом описание приключений нашей героини днём можно смело закончить. Устраиваясь на ночлег она ещё раз критически осмотрела ступню – синяк провёл рекогносцировку и уже приступил к экспансии. Утром будет хуже. Есть вероятность что Попрыгунья вообще едва сможет ступить на эту ногу.

Особенного голода девушка не испытывала, но поесть себя всё же разумно заставила. Силы ей пригодятся. В этот раз вблизи никаких кактусов не обнаружилось, но зато рядом очень удачно оказались валуны в форме разлёта крыльев птицы, образующие небольшую крышу над головой. Попрыгунья тщательно осмотрела конструкцию и, убедившись в её надёжности, улеглась в этом своеобразном шалаше. Заснула она сразу и проспала всю ночь, пробудившись лишь с первыми лучами солнца.

***

Нога распухла и раздражённо пульсировала, но боль была терпимой. Девушка знала, что скоро раздобудет действенное средство от ушиба, поэтому не спешила погружаться в пучины отчаяния. Свидетельством тому был воздух, который стал более влажным. Не столько из-за набегавших то и дело туч, знаменующих приход сезона дождей, сколько из-за долгожданной близости границ царства песков. Далее простиралась степь – не без своих опасностей, но, в целом, гораздо более дружелюбная для пешего путника. Потянутся ряды мелких поселений, раскинутся паутины мелких тропинок и крупных трактов – а там и до родного края недалеко.

Попрыгунья представила, как, наконец-то, выспится в удобной кровати, под крепкой крышей, где не гуляют сквозняки, и, что немаловажно, примет душ. Ванну, если уж совсем повезёт. А если фортуна одарит её своей жемчужной улыбкой – девушка сядет в попутную почтовую карету (да хоть телегу!) и сэкономит уйму сил и времени…

Отряхнувшись от набившего оскомину песка и позавтракав ещё относительно съедобным содержимым котомки, девушка отправилась в путь, чертыхаясь и бранясь, когда вес тела неудачно приходился на повреждённую ступню.