Счастливчик смотрел на эту некогда красивую девушку со смесью сострадания и жалости – он даже представить не мог, через что ей пришлось пройти в застенках инквизиции.
“И вот этот путь подошел к концу”.
Селестина, что хлопотала над ведьмой, опустила полные слез глаза и скорбно покачала головой. Она ничего не сказала, но каждый из присутствующих и так знал, что имела ввиду хранительница. Ведьму уже не спасти. Это было ясно с первого же взгляда на изувеченное тело.
Все молчали. Недавняя вдохновляющая победа омрачилась, окрасилась в траурные цвета и обагрилась кровью. Рид уже видел такое не раз. И он знал, как следует поступить.
– Боли больше не будет, – тихо сказал наемник, склонившись над ведьмой.
Она не ответила, просто моргнула и едва заметно кивнула. Разбитые губы приоткрылись, обнажая осколки зубов и обрубок языка. Кажется, ведьма хотела что-то сказать, но не могла. К тому же, слова были уже не нужны. Теперь ими уже ничего не исправить.
– Мне жаль, – Счастливчик взвел курок. – Прощай.
Выстрел прогремел в абсолютной тишине. Даже море, казалось, хранило молчание в столь скорбный час, и ветер притих, не смея потревожить траурную тишину. Только волны тихонько шелестели почти неслышную прощальную песнь.
Рид убрал оружие и выпрямился. Он поднял тяжелый взгляд на товарищей. Селестина плакала, не тая слез, Тереза сделала вид, что ей что-то попало в глаза, и прикрыла лицо рукой, Карл задумчиво разглядывал мертвую ведьму, Кристиан держался отрешенно, а девчушка-бес сжалась еще сильнее. И только Арнхалл не отвел глаз – выразительно посмотрев на наемника, он кивнул:
– Ты сделал, что должно, – он положил тяжелую ладонь на плечо Рида. – Мы сожжем ее тело, чтобы дух смог обрести покой, а в погребальный костер кинем этого ублюдка.
Северянин легко поднял одной рукой молодого монаха, которого держал за шиворот. По счастливой случайности, это оказался тот самый мальчишка, что плеснул на Рида святой водой. Одной судьбе известно, как он уцелел и не выпал за борт, но теперь этот монах, целый и почти невредимый, испуганно таращился по сторонам.
– Спроси Карла, – тяжело вздохнул Счастливчик и устало потер переносицу. – Как по мне – сегодня хватит крови.
– Я бы побеседовал с этим юношей, – вампир отвлекся от размышлений и обратил свой мрачный взор на задрожавшего монаха. – Думаю, он может рассказать что-то интересное, а если нет – я все равно найду ему применение.
Плотоядная обнажающая клыки ухмылка, в которой растянулись губы древнего вампира, недвусмысленно намекала, о каком именно применении идет речь. Глаза монаха расширились от ужаса, рот распахнулся в крике, но в мгновение ока Карл взлетел над палубой и, оказавшись рядом, приложил палец к губам пленника.
– Тссс, – прошипел он. – Не люблю шумных. Говорить будешь, только когда я скажу. Арнхалл, не будете ли вы столь любезны, отнести этого молодого человека ко мне в покои?
– Показывай дорогу, – пожал плечами воин.
– Хорошо. Но сначала… – Карл дал знак Терезе, и ведьма прострела руки над мертвой девушкой.
В тот же миг изувеченное бездыханное тело поднялось в воздух и вспыхнуло колдовским зеленым пламенем. Тихо и быстро все, что осталось от рыжеволосой ведьмы обратилось пеплом и, подчиняясь внезапному порыву ветра, унеслось к светлеющим небесам.
* * *
Рид сидел на ступенях лестницы ведущей к штурвалу, что по своему обыкновению и вопреки всякому здравому смыслу, вращался сам по себе, издавая легкий скрип. Древний корабль следовал своим курсом, а за его кормой полыхало судно инквизиции. Но далеко не все осталось позади.
С удрученным вздохом Счастливчик в очередной раз окинул взглядом ровные ряды рыцарей, что выстроились на палубе, словно на параде. На жутком, кошмарном параде в честь их собственной смерти – в пробитых, испачканных кровью доспехах, бледные мертвецы с белесыми глазами стояли в строю. Предсмертные маски на серых лицах разгладились и теперь павшие рыцари не выражали никаких эмоций – внешне они были столь же мертвы, как и снаружи.
– Ну что, хранительница, как дошла до жизни-то такой? – лениво поинтересовался Рид у стоявшей неподалеку Селестины. Хранительница по-прежнему держала в руках голову Аннабелль, но некромантка, кажется, спала.
“Или как это называется у отрубленных голов?”
– Я и сама не поняла, – призналась Селестина. – Я была внизу, с госпожой Аннабелль и переживала за вас. Сверху доносились страшные звуки и гибли люди, а потом голова… простите, госпожа Аннабелль очнулась. Она сказала, что почти лишилась сил, но может использовать мою силу для того, чтобы помочь и… я согласилась. Когда оказалась наверху, то сама не поняла что произошло….
– Так я тебе скажу: под чутким руководством головы некромантки, ты подняла под знамена Карла павших рыцарей. Что же, подходящая команда, для такого корабля, – наемник с хрустом потянулся – бесовская сущность почти исцелила его раны, и тело отозвалось скорее усталостью в напряженных мышцах, нежели болью.
– Я не виновата….
– Да никто тебя и не винит. Наоборот – ты всех спасла. Ну, – Счастливчик запнулся, вновь взглянув на оживших мертвецов, – почти всех, – исправился он. – Так что выкинь все это из головы. Кстати о головах! – щелкнул пальцами Рид. – Я тут повидался с твоим братцем, кажется. Он как услышал, что мы с тобой… друзья, прямо таки голову потерял от таких новостей!
– Как потерял? – округлила глаза гомункул.
– В прямом смысле слова – потерял, – с милой улыбкой, Счастливчик провел указательным пальцем поперек шеи. – Злющий был парень, скажу я тебе, и неадекватный. Полная твоя противоположность.
– Мой брат, – Селестина прикрыла глаза и покачала головой, – я не помню других. Знаю лишь, что вместе со мной создавали еще одного гомункула. Но я даже не знаю его имени.
– Тут я тебе не помощник. У нас с ним, знаешь ли, как-то не заладилось общение, так что, увы, не познакомились.
– Его звали Александрас, – раздался тонкий голос. – Он был злым и очень жестоким.
– О, смотрите-ка, кто заговорил! – Рид потянул за тонкую серебряную цепь, что держал в руках, и девушка бес подошла к нему ближе. – А я-то думал, что ты дар речи потеряла. Чего раньше молчала?
– Боялась, – призналась пленница.
– Как пытаться нашинковать меня, словно повар капусту – это ты не боялась, а поговорить – все, никак?
– Простите….
– Ладно, – наемник отмахнулся, – твое счастье, что я не только красивый, но еще и не обидчивый и славный малый! Но, раз уж ты у нас разговариваешь, просвяти – чего с тобой делать?
– Я могу служить вам! – пылко вызвалась девушка, делая шаг вперед. – Клянусь, я буду делать все, что прикажете! Только… только не убивайте и не мучьте меня, как… – она прервалась и всхлипнула.
– Не очень-то ты служила тому старому козлу-инквизитору. Он велел тебе прикончить меня, но ты ослушалась. Подвела своего господина. Накой мне столь неверная рабыня?
– Я… – девушка растерялась. – Я… вы могли бы убить меня, но не стали. Я надеялась, что вы не такой, как он....
А дальше пленница Счастливчика начала рыдать, усевшись прямо на мокрые доски и вытирая слезы длинными рукавами. Она что-то лепетала, но слов было не разобрать.
Опустившись на колено перед пленницей, Рид усилием заставил ее опустить руки. Заглянув в полные страха и слез желтые глаза, он улыбнулся – что скрывать, красивые мордашки всегда были его большой слабостью, которая чаще приносила одни лишь проблемы.
– Морриган, – тихо ответила та.
– Вот что, Морриган, – медленно, чтобы не напугать девушку, Счастливчик коснулся ее ошейника. Устроен он был довольно просто, так что долго возиться не пришлось. – Да, я не убил тебя, – продолжил Рид, возясь с замком. – Но ты сполна вернула долг и спасла меня от своего бывшего хозяина. К тому же, Карл сказал, что ты – моя добыча, так что всецело принадлежишь мне. Но против тебя лично я ничего не имею, так что… вот, – ошейник звякнул о палубу. – Ты свободна.
