…Первое, что повергло Берту в шок, даже выбросивший её из анимагической формы - это раскрытая настежь дверь класса Защиты. Берте понадобилось время, чтобы осознать весь зловещий смысл увиденного. С безумно колотящимся сердцем она влетела в класс, мельком отметив, что он пуст и тёмен.
Задерживаться там она не стала - сразу бросилась по маленькой лесенке в кабинет. Хотя этот ежевечерний маршрут был знаком Берте до последнего камушка, она всё же умудрилась споткнуться и разбить коленку о край выщербленной ступеньки. Но Берта почти не заметила этого, потому что за приоткрытой дверью кабинета её ждало следующее потрясение.
В кабинете никого не было.
Прохладный ночной ветерок тревожно колыхал лёгкую занавеску открытого окна. На столе трепетал огонёк догорающей свечки, освещая какой-то кусок пожелтевшего пергамента. Пергамент этот отчего-то очень заинтересовал Берту. Так заинтересовал, что девушка проворонила потрясение номер три.
Она обошла стол и склонилась над пергаментом. Рем всегда был не по-гриффиндорски аккуратным и важных бумаг просто так на столе не бросал. А то, что бумага если не архиважная, но, по крайней мере, что-то значащая, Берта поняла сразу. На пергаменте был скрупулёзно вычерчен план какого-то здания. При ближайшем рассмотрении здание оказалось Хогвартсом. Но занятнее всего были движущиеся чернильные точки с подписями. Берта, как зачарованная, уставилась на карту. Нет, “ожившими” точками её было не удивить. Но человек, создавший эту вещицу, явно обладал незаурядным талантом и столь же незаурядным любопытством, потому что точки на карте показывали местонахождение тех людей, которых они обозначали.
“Альбус Дамблдор” - директорский кабинет, ясное дело.
“Миссис Норрис” - лестничный пролёт между первым и вторым этажами. Берта улыбнулась. С леди Лукрецией они частенько перемигивались, встречаясь в школьных коридорах. А как-то в воскресенье Берта получила записку, написанную неряшливым почерком Филча, - её приглашали на чай…
Ещё какое-то лихорадочное движение в районе подземелий. “Северус Снейп”. И чего он мечется, скажите, пожалуйста?..
Господи, и о чём она сейчас думает?!
Берта резко тряхнула головой, отгоняя посторонние мысли, - и вдруг замерла. Прямо у неё перед носом стоял полный до краёв бокал. Берта так и села. Это зелье она могла бы узнать даже с завязанными глазами. Волчье Противоядие.
Сердце подпрыгнуло прямо к горлу. Скверно, боже ты мой, как же скверно!
Берта снова в поисках поддержки посмотрела на карту, словно почуяв в ней свою союзницу. Напряжение чуть ослабло - точки с подписью “Ремус Люпин” на карте не было. Собственно, переполоха, которому следовало бы быть, учини вервольф кровавую расправу над кем-нибудь, не было тоже. Берта бы услышала по дороге, если бы что-то случилось…
На всякий случай проверила больничное крыло. Нет, там тоже никакого движения не наблюдалось. Слава Богу!
Но, между тем, расслабляться было рано. Где обретается в данный момент мохнатый хвостатый хозяин кабинета, по-прежнему неясно. Вот куда податься среди ночи невменяемому свирепому зверю?
Территория Хогвартса? Вернее всего. А там - Хагрид, не в добрый час - Филч, а то и некстати загулявший ученик… Плохо. Вервольфу-то всё равно, на кого нападать. А уж голодному-то… Сколько полнолуний он вегетарианцем прикидывался, а? Вот то-то…
Куда ещё этот несчастный может отправиться? Хогсмид? Совсем плохо. Народу там не в пример больше, причём народу подвыпившего, весёлого и удивительно храброго. Сколько человек может попасть на зуб оголодавшему волку, даже представить страшно.
В общем, куда ни кинь - везде клин. Засветится - узнают - поймают - допросят. А дальше что? Правильно, дети, дальше - Азкабан. И не для одного Ремуса. Директору за такое назначение тоже достанется. А у Берты к нему давний должок, между прочим…
А что, если?.. Недаром же народная мудрость гласит, что сколь волка не корми - он всё в лес смотрит. Рем, помнится, всегда любил природу…
Как бы там ни было, его необходимо найти, пока он чего-нибудь не натворил. А если уже натворил, то хотя бы попытаться разрулить ситуацию таким образом, чтобы на него никто не подумал.
Превращаться одним махом, прямо в прыжке, Берта никогда ещё не пробовала, но отчего-то не удивилась, когда ей это удалось. Некогда удивляться.
…Лунная ночь подхватила Берту в свои прохладные неласковые ладони. Отношения с высотой у Берты всегда складывались по-особому. По её собственному определению, это был страх, замешанный на жгучей любви. Берте Лихт не раз доставалось от мадам Трюк из-за вечной привычки жмуриться, поднимаясь на метле даже не очень высоко. Зато теперь, когда есть свои крылья, когда тело стало лёгким, и ночной воздух обволакивает, будто удерживая в состоянии полёта… Это ощущение невозможно сравнить ни с чем.
Берта немного покружила над замком, но, ничего интересного не обнаружив, решила времени не терять и отправиться поскорее к Запретному лесу.
Очень скоро башни Хогвартса остались далеко позади, и его редкие огни уже не освещали ей путь. Теперь оставалось полагаться только на луну, которая уже вострила лыжи к горизонту. Вот когда пожалеешь, что ты ворона, а не сова!
Берта всё летала над Запретным лесом, пытаясь хоть что-нибудь увидеть или услышать, но бесполезно. Затея её была совершенно безумной, в этом она отдавала себе отчёт. Но ей сейчас владело лихорадочное возбуждение, весёлый азарт от такой игры в прятки (или в догонялки?). А в голове отчего-то вертелась дурацкая песенка, которую Берта знала ещё со времён своей кочевой жизни в цирке:
Неодета и странна полная луна,
На босых её глазах - пятна от вина.
Больно спать, пока в стекло
Бьёт её тепло.
Я не пью ни чай, ни страх, -
Мне одной светло.
Акварели на стенах, косы из травы,
Полупальцев резонанс -
Модернданс кривых.
Выворачивай носок
И тяни подъём.
Кровь из носа - это сок,
Разобьём - и пьём!
Когда-то давно у них был цирковой номер на эту песню. Лиза (бывшая настоящая циркачка, главная в труппе) работала с обручами, Кэрри высоким голоском выводила эту мелодию. Музыкального сопровождения - только метроном. Странный и красивый получился номер. Лиза, крутящая обручи, была похожа на гибкую серебряную пружинку. Свет падал только на неё, и голос Кэрри из темноты будто был сам по себе и не принадлежал никому…
Слегка подустав от своих метаний, Берта решила спуститься. Села на ветку ближайшего дерева и стала слушать. Кругом стояла совершенно особая тишина, которая бывает только в лесу. Нет, это не оглушающая тишина каменных подземелий, напрочь лишённая всяких звуков. Лесная тишь пронизана жизнью. В лесу просто невозможно остаться в одиночестве. Вот и сейчас где-то в зарослях монотонно покрикивала какая-то птица, в траве раздавался быстрый топот чьих-то маленьких лапок, в ближайших кустах, шурша и попискивая, кто-то возился…
В этот миг относительное спокойствие ночного леса прервал чей-то вой. Берта, было, дёрнулась на звук, но вовремя осадила себя. В такой час в Запретном лесу мог выть кто угодно. Даже если это оборотень, то не факт, что именно тот, который ей нужен.
Тут вслед за воем Берта услышала такое, от чего всё её благоразумие куда-то улетучилось. Крик. Ч е л о в е ч е с к и й крик, полный смертельного ужаса. Просто так сидеть и наслаждаться лунной ночью теперь было уже нельзя. Не зная, что и как она будет делать, чем сможет помочь (“Вот ведь раззява! Даже палочки у меня с собой нет!”) она полетела туда, где эта самая помощь требовалась.
Картина, открывшаяся Берте с высоты птичьего полёта, оказалась поистине живописна. Большая посеребрёная луной поляна, к корням высокой сосны жмётся какой-то человек (разглядеть, кто это, практически невозможно), а прямо к нему медленно, растягивая удовольствие от ужаса и беспомощности жертвы, приближается огромный волк. И уж этого-то волка она могла бы узнать среди многих других…
