Для нас же, в смысле — для солдат и офицеров объединенной армии, официальное заключение мира со Стигией означало конец очередной оперативной паузы и возобновление активных боевых действий. Хотя с этим тоже не всё обстояло гладко.
По условиям мирного договора армия Брейдига присоединилась к нашим силам, так что у Лиги существенно прибавилось активных штыков. Бардака, правда, тоже изрядно прибавилось. Причем я не уверен, что рост численности был хоть сколько-нибудь пропорционален росту противоречий, буквально раздирающих нашу лоскутную группировку изнутри.
Дело в том, что Брейдиг, не будь дурак, тут же попробовал назначить себя верховным командующим всех войск Лиги, действующих в настоящий момент на территории его герцогства. Причем мотивировал это как раз тем, что война идет на его территории и он, соответственно, лучше кого-бы то ни было сможет довести её до победного конца. Ну и еще он самый старший по званию, то есть титулу, из присутствующих. Естественно, такая позиция мало у кого нашла понимание.
По первому пункту герцогу мягко намекнули, что если бы он был таким классным полководцем, то по его земле не шастали бы взад-вперед вражеские армии. А по второму без обиняков заявили, что раз уж принцу Виннерда не обломилось, то ему и подавно не светит. В результате наша сборная солянка просто пополнилась еще одним элементом, так и не обретя подлинного единства. Причем командиром нового сегмента объединенной армии в конечном итоге оказался наследничек Брейдига, так как сам герцог решил, что даже номинальное подчинение маршалу Аместриса нанесет слишком большой урон чести и достоинству его светлости.
Сама стигийская армия, кстати, оказалась тем еще подарочком. Как-то так уж повелось, что и Брейдиг Третий, и его будущий приемник — тоже Брейдиг, но пока еще без номера, были завзятыми лошадниками. Соответственно, в армии их главным приоритетом всегда являлась кавалерия. А поскольку ни особой многолюдностью, ни богатством казны Стигия похвастать не могла, то на пехоту денег в бюджете просто не осталось. В результате к началу войны в распоряжении герцога оказалось 4 эскадрона блестящей дворянской конницы, дивизион легкой кавалерии и всего две баталии пехоты. Первая, состоящая из пяти гвардейских рот, и вторая, наспех составленная из отдельных наемных отрядов, завербованных в разное время в Гвинбранде и занимавшихся до недавних пор несением гарнизонной службы на границе с Аместрисом. Эти последние представляли собой по большей части легкую пехоту и, строго говоря, для правильного боя в составе баталии не имели ни нужной экипировки, ни соответствующей подготовки.
В общем и целом, армия была не ахти, что не было секретом ни для кого, включая и самого Брейдига. Потому в преддверии большой войны были предприняты экстренные меры для исправления создавшегося положения. И тут любовь представителей правящей династии к четвероногим вновь взяла верх над элементарной логикой. В результате вместо пары баталий нормальной панцирной пехоты герцог, тряхнув мошной, нанял целый полк… тяжелой кавалерии. Да не какой-нибудь, а моих старых знакомых — "Черных рейтаров" ле Крайта!
Есть, правда, мнение, что дело тут не только в иррациональной привязанности стигийских монархов к копытным войскам. Если исходить из того, что герцог изначально собирался неплохо погреть руки на этой войне, а вовсе не ложиться костьми ради торжества имперского дела, то можно предположить банальное желание пограбить и поразорять городки и веси Аместриса лихими рейдами многочисленной и сильной конницы. Ну а прочие тяготы войны вроде осад и штурмов можно благополучно спихнуть на коронные части ле Вейра. Но… на той войне незнаменитой всё пошло не так и не туда, в результате имеем то, что имеем. И со всем этим нам надо как-то разбить имперскую армию прежде, чем она получит подкрепления, о скором подходе которых любезно информирует наша разведка. Такие вот дела…
Волей-неволей пришлось всё-таки налаживать взаимодействие с новообращенными союзниками, если не в глобальном плане, то хотя бы на низовом уровне. Просто потому, что договориться миром со старыми — вообще не вариант. По-хорошему этим следовало бы заниматься Валиан — талант у неё к таким делам, да и связи кое-какие в высших эшелонах тамошней власти, как выяснилось, имеются. Но эльфийка сразу после подписания мирного договора спешно отбыла в Ландхейм — ратифицировать соглашение и отчитываться Ноэль о достигнутых результатах вкупе с перспективами. Так что нелегкое бремя военной дипломатии пришлось взвалить на свои широкие плечи ле Кройфу. Ну и мне, естественно.
Брейдиг-младший на контакт пошел охотно, чем, признаться, немало нас порадовал. Может, герцогеныш и сам понимал необходимость объединения сил, а может, просто чувствовал себя не в своей тарелке, впервые оказавшись в роли главнокомандующего, но приглашение обсудить тет-а-тет стратегию и тактику скорейшего выдворения имперцев за пределы Стигии Бенно получил еще на первом ознакомительном совещании с участием наших новых партнеров по коалиции. Упускать такой удобный случай протянуть руку помощи союзнику, заодно поставив его в максимально удобное для нас положение, было бы в высшей степени глупо, а глупостью наш ландмейстер, слава Сатару, не страдал. Так что уже следующим вечером мы с ле Кройфом, оставив неизменных драбантов снаружи, вежливо вломились в гости к стигийским коллегам.
— А, господин барон! Господин граф!
Герцогёнок радушно улыбается, приветствуя нас взмахом руки, но голос так и сочится ехидной иронией. Как же, ему, аристократу в двадцатом (или тридцатом?) поколении, наследнику престола и дальнему родственнику самого императора и не уколоть самозваных нуворишей? Бенно, конечно, сын настоящего барона, только вот папаша его публично проклял и вполне официально лишил права на наследство, а родное королевство объявило вне закона, так что "вашей милостью" нашего ландмейстера величают исключительно из вежливости. Про меня с моим скороспелым титулом и мутным происхождением даже говорить нечего. Посему ироничное отношение со стороны старой знати не является чем-то неожиданным. Другое дело, что мало кто из счастливых обладателей длинных родословных позволяет себе откровенно выражать эти чувства в нашем присутствии. Всё ж таки тяжелая рука и еще более тяжелый характер ле Кройфа уже вошли в легенды. Да и про меня народное творчество не забывает, как ясно показал недавний случай с Саниной. Так что Брейдиг с огнем играет. Я-то ладно, никогда особо не заморачивался этими вопросами, а вот Бенно парень злопамятный…
Хотя сейчас нам не до мелких шпилек и обе стороны отлично это понимают. Потому мы с Бенно отвечаем на приветствие хозяина шатра одинаково кислыми улыбками и спешим перейти к делу, дружно ссылаясь на то, что война, увы, не может ждать, а Илагон, несомненно, простит небольшое отступление от принятых в приличном обществе правил этикета.
Наследник сумел удивить еще раз, предпочтя вести переговоры в максимально узком кругу. Собственно, после дежурных любезностей вперемешку с колкостями в шатре остались только мы с ле Кройфом, Брейдиг да командир крупнейшего наемного соединения на службе последнего — тот самый риттмейстер Танис ле Крайт, оказавшийся ладно скроенным черноволосым мужиком лет 30 со злыми глазами весьма редкого здесь зеленого цвета. Даже личный адъютант наследника растворился где-то в шуршащих складках шатра. Правда, имелся ещё огроменный серый кобель, чем-то похожий на волка, но заметно пушистей, светлее окрасом и раза в три крупнее. Впрочем, псина вела себя смирно — лежала себе на специальном коврике, прикрыв глаза и изредка шевеля здоровыми торчащими ушами, так что за участника беседы могла не считаться.
Что же касается основной темы встречи, то Бенно сходу выдвинул оригинальную схему взаимодействия: наследник передает под его руку стигийскую пехоту, получая взамен танарисскую конницу. Младшой, услышав такой иезуитский заход, на целую минуты выпал из дискуссии, лишь задумчиво чесал за ушами блаженно жмурящуюся собаку да мечтательно улыбался. Затем, всё-таки справившись с видениями мчащегося к победе потока закованных в броню всадников под его непосредственным командованием, с видимой обидой произнес:
