— Сегодня плачу я. Ешьте, пейте — наш капитан щедр!

После чего покинул таверну вальяжной, но вполне твердой походкой, а мы с чиновником остались доедать остатки былой роскоши. Писарь выглядел донельзя довольным. Свои 5 талеров он уже получил, а теперь еще и нажрался от пуза на халяву. Я же пребывал в сомнениях. Предложенный вариант выглядел реалистично, но был не тем, о чем я думал изначально. Требовалась дополнительная информация. Мой взгляд упал на цедившего свое пиво писаря.

— Скажи-ка, уважаемый, ты со своим "другом" давно знаком?

— Да уже, почитай, лет десять. Родом он отсюда, вот и наезжает иногда. По делам.

Я молча извлек из внутреннего кармана имперский дукат и, аккуратно установив его на ребро посреди стола, раскрутил легким движением пальцев.

— Расскажи-ка мне про него, про его капитана и про их отряд тоже.

Чинуша, завороженно глядя на вертящийся юлой золотой кругляш, задумчиво потеребил пуговицу своего лапсердака, а затем, по-прежнему не отрывая глаз от крутящейся монетки, принялся бесцветным, равнодушным голосом, словно зачитывая казенную бумагу, излагать имевшиеся сведения.

— Его зовут Дирк-весельчак, он сержант в наемном отряде капитана Беннарда ле Кройфа, известном как "мертвецы Кройфа". Это панцирная пехота. Дирк служит там уже больше семи лет. Говорят, что этот отряд отличается невероятной стойкостью и упорством в бою. Они часто несут тяжелые потери, но всегда добиваются своего, за что и ценятся нанимателями. Неизвестно точно, почему их назвали мертвецами, но это прозвище уже закрепилось и считается официальным.

Капитан Беннард — младший сын барона ле Кройфа, что в королевстве Лигранд, лишенный права на наследование и изгнанный из родового имения собственным отцом. Отличается жестокостью и безжалостностью как к врагам, так и к собственным солдатам. Получил прозвище Мясник. Считается великолепным бойцом.

Дукат, замедляя свое вращение, завалился на бок, глухо звякнул о скобленые доски стола и успокоился, заманчиво поблескивая в свете чадящей прямо над нами масляной лампы. Писарь, переведя дух, наконец нашел в себе силы оторвать взгляд от монеты и, как-то заискивающе заглядывая мне в глаза, поспешно дополнил свой рассказ:

— Если хочешь знать мое мнение, мастер, то служить у Бенно — опасно, но и выгодно. Уж если где и добудешь себе офицерский патент, так это у капитана "мертвецов". А ехать или нет — тебе решать.

Я щелчком отправил монетку через стол в сторону притихшего чинуши, подобрал с блюда последний кусок свинины, положил на ломоть лепешки и принялся сосредоточенно жевать получившийся бутерброд. По всему выходило, что мне предлагают записаться в отряд редкостных отморозков, с законченным маньяком во главе, от которого даже родня предпочла откреститься подобру-поздорову.

Хотя семейные дела — штука сложная. Всякое может случиться, и кто там кому больше должен, сам Сатар не вдруг разберется. Так что оставим пока родственные связи ле Кройфа в стороне и подумаем о его профессиональных качествах. А про них мой информатор выразился достаточно однозначно: прекрасный боец и опытный командир, неизменно добивающийся поставленных целей, несмотря на потери. Стоит иметь с таким дело? Сложный вопрос.

С одной стороны — боязно. Не хотелось бы украсить своим именем графу "потери" в отчетности отряда. С другой — где еще расти в званиях и чинах, как не в таком разудалом подразделении? Да и потеря потере — рознь. Дирк вон уже сколько лет служит и вроде на жизнь не жалуется. Знай себе пополнения вербует, которые, судя по всему, и несут те самые потери. Так, может, и я найду себе в рядах "мертвецов" местечко потеплее?

Хм-м, двусмысленно как-то получилось… А-а-а, где наша не пропадала? Тем более что оставаться поблизости от храма Сатара, из которого меня так изящно выпроводили, как-то не хочется. Мало ли что еще этому чертовому предстоятелю в голову придет вместе с очередными инструкциями из "центра"? До Валланда путь не близкий, опять же — будет время присмотреться к сержанту-вербовщику и нанятым им новобранцам. Может, и появятся новые мысли перед решающим разговором с капитаном. А может, и надобность в разговоре отпадет.

Придя к таким выводам, я, почти не чувствуя вкуса, допил свое пиво и, не глядя на осоловевшего от обильной еды и возлияний писаря, направился на выход. За оставшиеся до отъезда сутки предстояло сделать еще кое-какие дела, но это может подождать и до утра, а сейчас надо просто выспаться, чтобы завтра на свежую голову еще раз как следует все обдумать и принять окончательное решение.

Однако дополнительные размышления ничего нового не принесли. Сотрудничество с культом всеведущего явно не задалось, а предложение сержанта наемников давало реальную возможность несколько улучшить свой текущий статус и даже сулило, при некотором везении, определенные перспективы карьерного роста. Так что утром третьего дня после судьбоносного разговора в таверне "Полкабана" я присоединился к небольшому каравану рекрутов, направлявшемуся из столицы Арленвайла в Валланд.

Отряд наш состоял из одного сержанта, двух сопровождающих солдат, кучера-нонкомбатанта при фургоне и тридцати девяти свежезавербованных новобранцев. Ну и меня до кучи. Фургон неспешно катил по дороге, рекруты пылили позади, парочка ветеранов замыкала процессию, подгоняя отстающих. Такая себе начальная маршевая подготовка молодого пополнения. Дирк обычно ехал в фургоне, развалившись в тени тента, хотя время от времени выбирался из него размяться. Я же предпочитал путешествовать верхом на Рыжухе, привязав заводную лошадь к повозке и закинув туда же с разрешения сержанта большую часть своего багажа. Иногда забирался в фургон — поваляться в тенечке и просто потрепаться "за жизнь".

Дирк-весельчак полностью оправдывал свое прозвище. Несмотря на суровую внешность и не самую мирную профессию, сержант отличался общительным и незлобным нравом. К тому же Дирк любил почесать языком, знал массу всевозможных историй и охотно ими делился со всеми желающими, чем я и пользовался, аккуратно выуживая в мутном потоке сержантского словоблудия крупицы полезной информации.

— Слышь, сержант, а за что ле Кройфа прозвали Мясником? Солдат своих не жалеет, что ли?

— Не-е-е. Командир он хороший, хоть и суровый. Но без этого в нашем деле вообще никак, сам понимаешь. Просто Бенно здоров как бык и удар у него хорошо поставлен. Бывает, что и пополам человека разваливает. А уж руки, ноги, головы — в каждом бою рубит. Солдаты, что ему под меч попались, как разделанные туши на бойне выглядят, вот и прозвали Мясником. Да ты как его увидишь, сам все поймешь.

Дирк мечтательно закатывает глаза и ударяется в очередную серию своих бесконечных воспоминаний, чтобы проиллюстрировать только что озвученный тезис:

— Вот помню в запрошлом годе, как мы в Валланде подрядились северную границу от светлоголовых защищать…

— Эй, сержант, ты бы пустил меня в повозку, пока я не сдох на этой чертовой дороге, а?

Дирк с явной неохотой прерывает эпическую повесть и поворачивается к одному из своих солдат, что ковыляет сейчас, держась за борт фургона.

— С хрена ли я тебя в фургон пускать буду, бестолочь?! Ты что, подвиг совершил, что ли, когда в хлебальник от какого-то сраного регуляра отхватил? Или, может, ты мой приказ выполнял, когда в бордель вчера намыливался? А, знаю! Ты действовал по уставу отряда, когда в драку полез, выясняя, кому первому на ту облезлую шлюху залазить! Тоже нет? Тогда какого Бурхолла[11] суешься в повозку, баран ты безголовый?!

Я не сдержал усмешки, наблюдая за тщетными потугами героического, но слегка помятого воина придумать достойную причину для помещения его бренного тела на единственное транспортное средство отряда.

Вчера мы останавливались в небольшом, но довольно бойком городишке. Оживленность городка, помимо наличия рынка, подтверждало еще и присутствие дешёвенького борделя. Вот туда-то вечером и направился пострадавший. Лучше бы он пошел на рынок, как его коллега, потому что в доме наслаждений в ту пору случился аншлаг, а это, в свою очередь, закономерно привело к возникновению конфликтов. Участниками одной из разборок за место в живой очереди как раз и стали подчиненный Дирка с каким-то неведомым солдатом из числа регуляров. Вроде бы валландец, но точно неизвестно. Может быть, и лиграндец — герб у них похожий, а деталей наш единственный свидетель (он же пострадавший) не разглядел, поскольку был к тому моменту уже изрядно навеселе.