Но как бы мы не стремились оттянуть неприятный момент встречи с союзниками, бесконечно такая игра в прятки продолжаться не могла. Так что одним далеко не прекрасным днём Бенно, выслушав очередную порцию докладов и не найдя в них ни единой достойной причины для задержки, все же отдал приказ сворачивать лагерь и выступать к Рабонне на соединение с главными силами Западной армии. Наша война с империей входила в новую фазу.

Очередной этап борьбы начался именно так, как мы и опасались — со скандала. Едва "мертвецы" притопали в точку сбора и начали обустраиваться на периферии огромного лагеря объединенной армии, как в нашем расположении нарисовался любопытный персонаж. Совсем еще молодой мальчишка лет шестнадцати-восемнадцати с наглыми глазами, надменной мордой и брезгливой улыбкой под едва пробившимися и тщательно лелеемыми усиками. Образ юного хозяина жизни дополняли легкая сабля в богато отделанных ножнах, пригодная разве что для парадов, и элегантный костюмчик вроде бы военного покроя, но при этом украшенный таким количеством всевозможных нашивок, пуговичек и пряжек, что мог бы дать фору любому парадному камзолу.

Я как раз докладывал Бенно о том, что наш арьергард закончил расположение на новом месте, когда этот разряженный сопляк, не глядя в нашу сторону и даже не потрудившись слезть с храпящего и пританцовывающего на месте коня, процедил через губу:

— Командиру танарисского отряда приказано немедленно явиться к его высочеству.

Мы с Бенно озадаченно переглянулись. Отряда? Приказано? Похоже, всё еще хуже, чем предполагалось…

— Это кто вообще такой и что он делает в НАШЕМ расположении?

Я в ответ на провокационный вопрос командира демонстративно пожимаю плечами и тут же вношу конструктивное предложение:

— Понятия не имею, господин ландмейстер. Прикажете вышвырнуть?

Юнец, слушая наш содержательный диалог, стремительно наливается краской и тут же спешит внести ясность, срываясь при этом на фальцет:

— Я Бодо ле Хост, наследник барона Хостера и адъютант его высочества принца Ронделла!

— Сын барона, значит…

В голосе Бенно звучит ничем не прикрытый скепсис, что вызывает новый приступ возмущения у несовершеннолетнего посланца.

— Для тебя я — "ваша милость", наёмник!

Ле Кройф в ответ издает какой-то полухмык-полухрюк, умудрившись приправить этот шумовой эффект изрядной долей издевки:

— Для меня ты — кусок дерьма. А принцу своему передай, что если он хочет мне что-то сказать, то ворота МОЕГО лагеря всегда открыты для него.

Наследник барона, округлив глаза и воинственно встопорщив усики, хватается за рукоять сабельки, чем вызывает у нас с Бенно абсолютно одинаковые и весьма пренебрежительные ухмылки. Драбанты командующего проявляют куда меньше такта и чувства юмора, синхронно шагнув вперед и наставив алебарды на потенциального… пожалуй, всё-таки покойника, так как на убийцу юный ле Хост никак не тянул. Неизвестно, что из вышеперечисленного сыграло решающую роль, но в итоге разум всё же возобладал над гонором. Неудачливый посланник, потискав эфес еще несколько секунд, все же смирился с неизбежным и, прекратив буравить нас огненным взглядом, повернул свой копытный транспорт восвояси, тщетно стараясь сохранить гордый и независимый вид.

Едва один курьер покинул наше расположение под веселый гогот и глумливые комментарии собравшихся солдат, как на горизонте уже нарисовался следующий посетитель. Этот выглядел куда солидней, да и вел себя совсем иначе.

Суровый, подтянутый офицер лет тридцати в щеголеватом, но несомненно форменном лейтенантском мундире, при палаше и кирасе явился в сопровождении знаменосца и трубача. Новый гонец не гнул пальцы и не цедил слова сквозь зубы, а спешился и вежливо, не роняя собственного достоинства, представился адъютантом маршала ле Грайма. После чего поздравил "доблестного барона ле Кройфа и его храбрых солдат" с успешным окончанием похода и передал приглашение (!) командующему танарисской армии (!!) посетить военный совет, который состоится в штабном шатре сегодня на закате. Озвучив послание, церемонно раскланялся и спокойно удалился, оставив нас переваривать услышанное.

Первым нарушил задумчивое молчание ле Кройф:

— Что думаешь?

Я в некотором сомнении погладил подбородок (опять бриться надо, блин!), затем все же выдал результат своих размышлений:

— Одно из двух: либо принц Ронделл совсем дурак, либо его адъютант.

Бенно согласно кивает:

— Либо они друг друга стоят.

— Вариант.

Мы еще немного помолчали, затем ле Кройф, сплюнув под ноги, буднично произнес:

— Пройдись по лагерю, хочу знать, чем тут дышат до того, как попаду на совет к маршалу.

Я, молча кивнув, направился было выполнять поручение, когда меня догнал уточняющий приказ:

— Драбантов с собой возьми. И еще капральство из дежурной роты.

Ого! А командир-то серьезно настроен. Если так и дальше пойдет, как бы нам с боем прорываться домой не пришлось. Впрочем, прогулка по лагерю объединенной армии, предпринятая в компании неизменного Дирка и дюжины латников из дежурной смены, несколько поумерила мои опасения.

Нападать на нас в открытую явно не собирались. Пока. А что будет дальше, покажет вечернее совещание. Если его королевское высочество продолжит переть буром, то всё возможно… Сейчас же бойцы как Виннерда, так и Аместриса предавались блаженному ничегонеделанию в ожидании решений высшего командования. Свободные от караулов и прочих рутинных обязанностей воины слонялись по лагерю, толклись у палаток маркитантов, резались в азартные игры, беззлобно переругивались в очереди к походному борделю, правили нехитрую снарягу или попросту дрыхли в соответствии со старым, как мир, принципом, согласно которому солдат спит, а служба идет (и деньги, соответственно, капают).

На нашу разведгруппу внимания особо не обращали — так, поглядывали лениво. Дирк повстречал какого-то давнего знакомого, с которым как-то пересекался несколько лет назад не то в Лигранде, не то еще где-то на севере, и, получив мое одобрение, отправился отмечать столь знаменательное событие. Вернулся весельчак часа через три в изрядном подпитии, зато с новостями. Впрочем, ничего принципиально нового он так и не сообщил, разве что лишний раз подтвердил то, что мы и так знали или подозревали с высокой степенью вероятности.

Совместив рассказ сержанта с собственными наблюдениями и старыми агентурными сведениями, я пришел к закономерному выводу: никакой единой армии Лиги не существует в принципе. Есть несколько союзных армий, включая нашу, которые действуют вроде бы вместе, но общего командования не имеют. Каждый следующий шаг является либо чьей-то отсебятиной, как наш недавний поход через болота, либо компромиссом, достигаемым путем многочисленных совещаний — этот вариант нам еще только предстоит опробовать.

Нет, формально всем рулит ле Грайм — командующий армией Аместриса, которого Ринсфельд каким-то хитрым образом смог протолкнуть в маршалы. Вроде бы на основании того, что выставил наибольшее количество копий в состав объединенных сил и частично взял на себя снабжение прочих союзных контингентов, вошедших в армию Лиги. Вполне возможно, что так оно и есть, ибо помнится, еще на стадии обсуждения планов текущей кампании, поднимался вопрос о возможном присоединении к нашим вооруженным силам нескольких валландских полков. И главной причиной, по которой этого не случилось, было именно то, что представители Валланда оказались бы в нашей соединенной армии крупнейшей фракцией. Что, естественно, давало им право на командование всей этой сборной солянкой и столь же естественно не устраивало всех остальных дольщиков данного предприятия.

Как там было на самом деле — лишь Сатар знает, да и то не факт. Впрочем, несмотря на все официальные и подковерные договоренности (а может, и благодаря им), принц Ронделл вместе со всей армией Виннерда клал с прибором и на ле Грайма, и на его маршальский жезл, и на все его полномочия. Ну и мы, соответственно.