— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросил Джек.
— Конечно, да, Джек, — Стив сжал ладонями его лицо, заглядывая в глаза. — Ты невероятный, ты смог пройти через такие испытания без какой-либо поддержки, выбраться и отстоять самого себя. Ты сильный, смелый. Господи, Джек… я так сильно люблю тебя.
Джек прижался к Стиву, спрятал лицо на его плече. Его трясло, и он никак не мог справиться с дрожью. Она прокатывалась по телу волнами, такая сильная, что стучали зубы. Подхватив его на руки, Стив, не глядя, дошёл до дивана, сел, не выпуская Джека из объятий, укачивая, прижимая к себе сильнее, гладил по спине, плечам, волосам, поцеловал в лоб. Ему так хотелось, чтобы Джека наконец отпустили демоны, терзающие, выматывающие последние силы. Стив не знал, достоин ли доверия и места рядом, но больше всего на свете он мечтал, чтобы Джек был счастлив.
Наконец Джек задышал ровнее. Дрожь почти утихла. К нему на колени запрыгнул Принц и принялся топтаться, покрутился, лёг и замурлыкал.
— Спасибо, Стив, — наконец сказал Джек. — Мне… мне нужно время, чтобы всё это переварить. Но всё равно спасибо.
Он прижимался к Стиву так тесно, словно пытался забраться под кожу. Словно ему было нестерпимо холодно.
Натянув на них троих плед, Стив немного сполз по спинке дивана, удобнее укладываясь сам и устраивая Джека с Принцем.
— Джарвис, свет на три тона темнее, пожалуйста, — попросил он.
Гостиная погрузилась в приятный полумрак.
— А спать удобнее в кровати, — через некоторое время сказал Джек почти обычным голосом. Принц мурлыкал у него на груди так, что даже Стив ощущал вибрацию. — Нам ведь завтра работать. Ты снова со СТРАЙКом?
— Я со СТРАЙКом, пока меня никуда не дёрнут или Брок не вернётся из путешествия, — вздохнул Стив. — Как он им головы только не пооткусывал. Пойдём и правда в постель. Можно я останусь сегодня с тобой?
— Стив, — Джек приподнял голову, — я тебя когда-нибудь просил уйти? Или, если уж быть совсем точным — когда мы в последний раз спали порознь?
— Привычку переть напролом мне очень тяжело изжить, — повинился Стив. — Не хочу тебя оттолкнуть, обидеть. Но я действительно слишком давлю на тебя…
— Ну, что у тебя тяжелый характер, было известно ещё с двадцатых годов, — хихикнул Джек. — Да и у меня не лучше. Пойдём спать, что-то я вымотался. Завтра будет легче. И тебе тоже.
Стиву не спалось. Сон ускользал от него, не давая погрузиться в дрёму, отпустить себя, отдохнуть как следует. Но и вставать, уходить в студию, в которую превратилась его гостиная, не хотелось совершенно. Джек так доверчиво льнул к его груди, и казалось неправильным оставлять его одного именно сегодня.
В голове роились мысли, толкались, вытесняя друг друга. Стив пытался разобраться в себе, своей почти болезненной привязанности к Джеку, и никак не мог уловить чувство противоречия, которое у него возникало каждый раз до Джека, когда Стиву хоть кто-то нравился. С сыном Баки всё было по-другому, в разы острее, чувственнее, и в то же время Стив не боялся продолжения, он бы вообще хотел связать свою жизнь только с ним, с Джеком. Но это было чем-то из разряда невероятного.
Провалявшись без сна, Стив поднялся задолго до рассвета, поцеловал Джека, переоделся и вышел на пробежку.
Джек начал день с тренажерного зала. Они со Стивом были на диво синхронны: пробежка в Центральном парке у Стива, зал у Джека. Завтрак в отсутствие Брока и Баки готовили вдвоём.
Вчера Джек уснул быстро, но с утра всё раздумывал над тем, что сказал ему Стив. Он понимал, что Стив, похоже, действительно его любит и сильно идеализирует. Но даже на идеализацию можно опереться: лучше похвала, чем упрёки.
Джеку сильно не хватало обратной связи — положительной обратной связи. Он к ней не привык и теперь прокручивал в голове каждое слово Стива. Джек привык думать о себе вопреки тому, что лил ему в уши Сайлас, но для внятной самооценки этого было недостаточно. И вот вчера Стив сказал ему, каким он Джека видит, и это было странно, хорошо и дико. Потому что в таких словах Джек никогда себя не оценивал. Не думал, что он — такой.
Но если поразмыслить… Если поразмыслить, Стив, пожалуй, был прав. Потому что Джек не просто выжил, несмотря на все старания Сайласа его угробить, но и многого достиг. Высокое для его лет воинское звание, пусть в Америке оно и не считалось. Поддерживающее окружение. Интересная работа в интересном месте. Чёрт, его любовником был сам Капитан Америка! Может, это и правда значит, что Джек чего-то да стоит?
И ещё были Брок и Баки. Джек достаточно изучил отца, чтобы понимать: Баки ценит его не только из-за кровного родства. Поступки тоже много значат. Вот Принц… Казалось бы, такая мелочь, но так сильно влияет.
Про Брока и говорить нечего: тут не было оправдания кровным родством, и Брок не отличался всепрощением, терпением, не раскидывался похвалами направо и налево. Брок всегда говорил то, что думал, чаще матом.
Джек принял душ, вернулся к себе и начал готовить завтрак.
Стив вернулся, прихватив в пекарне на углу свежих круассанов с марципановой начинкой, проводил взглядом чинно вышагивающего в сторону лифта Принца, как-то договорившегося с Джарвисом, и вошёл в гостиную.
— Представляешь, сегодня одного бедолагу в парке белки обокрали подчистую — пока он с газетой медитировал над кофе, они стащили у него все пять пончиков.
Поцеловав Джека, Стив выложил на большую тарелку круассаны.
— Мне нравится, как ты пахнешь после пробежки, — сказал Джек, переворачивая на сковороде бекон. — Сначала позавтракаешь или в душ? Знаешь, я в Гильбоа каждое утро начинал с газет, а теперь мне странно, что кто-то их ещё читает. Все новости есть в интернете.
Пробравшись ладонями под домашнюю футболку Джека, Стив погладил его по животу, коснулся губами шейных позвонков.
— Надо бы в душ, но я совершенно не могу от тебя оторваться, — ответил он, притёршись бёдрами к заднице Джека.
Джек подался назад и сокрушенно вздохнул.
— Нам на работу выезжать через сорок минут. Я хочу… — он откинул голову Стиву на плечо. — Просто не могу позволить себе опоздать. Я не Баки, которому Фьюри прощает нарушения регламента.
— Я быстро, — жарко выдохнул Стив. — Только приласкаю немного.
Развернув Джека в себе лицом, лизнул его губы и опустился на колени, стягивая с Джека штаны вместе с трусами.
Стив любил такие вот утренние ласки, когда Джек вспыхивал от пары прикосновений, громко стонал, отдаваясь наслаждению, и бурно кончал, выгибаясь в руках Стива. И уже после, расслабленный, садился за стол, сметая всё, что бы ни поставил перед ним Стив.
Джек едва успел выключить плиту. Каждый раз, когда Стив вот так набрасывался на него, Джек изумлялся: его можно так хотеть? Так горячо, искренне, неподдельно желать?
Все мысли вышибло из головы от прикосновений Стива.
Стив сосал жадно, гладил горячими ладонями задницу Джека, его длинные ноги, готовый кончить сам от его протяжных просительных стонов.
Проглотив всё до капли, Стив поднялся, поправил на Джеке одежду и, смущённо прикрыв ладонью мокрое пятно на своих штанах, поцеловал в губы и умчался в душ, напомнив возлюбленному, что у них не так много времени.
Джек рассмеялся, покачав головой и чувствуя слабость в ногах. Всему, что Стив умел в сексе, его научил сам Джек. Но Стив оказался очень одарённым и талантливым учеником.
Раскладывая еду по тарелкам, Джек размышлял о том, что это странно — быть постоянно с одним партнером. Джозефу Джек верность не хранил. Даже в голову не приходило. Да и Джозеф, насколько знал Джек, тоже не отличался постоянством. Для гей-тусовки Гильбоа это было нормально. Ну, для клубной тусовки.
Но теперь Джеку не хотелось чего-то нового. Хотелось постоянства, привязанности, совместного сна, общих завтраков. Секса не по пьяни. Возможности поговорить в постели. Хотелось свиданий и совместных прогулок, каких-то общих дел.
Наверное, дело в том, что Джек наконец повзрослел. В том, что образ высокородного повесы, каким его знал весь Шайло, для него неорганичен. Чужая шкура.
