========== 1. ==========
Было воскресенье. Прекрасное тихое бостонское воскресенье. Джек неторопливо шёл по Брукуэй-Роуд, прижимая к себе два бумажных пакета с продуктами. В одном из пакетов побулькивала бутылка «Джонни Уокера», обещая спокойный вечер и беспробудный сон.
Магазин был в полутора кварталах отсюда, но Джек пока не перенял американской манеры всюду ездить на автомобиле, хотя автомобиль у него был — подержанная «хонда сивик». У него и жилье было — квартира на втором этаже таунхауса на этой самой Брукуэй-Роуд.
Стоял апрель, чудесный звенящий апрель после долгой холодной зимы. Все подряд — парни в гей-клубах, продавцы в магазинах, соседи по дому — жаловались Джеку на то, как затянулась зима, на то, что сугробы растаяли только к середине марта, на зимние шторма и морозы. Джек кивал. Он ещё не успел привыкнуть к бостонскому климату. Жил здесь только полгода, и зиму провёл в алкогольном сумраке. Пил почти каждый день. Впрочем, Джек и весной продолжал пить каждый день и не то чтобы намеревался бросать.
Когда он повернул на подъездную дорожку, с начинающего зеленеть куста у двери вспорхнула и унеслась какая-то птица. Джек проводил её взглядом и обхватил оба пакета одной рукой, нашаривая ключи. Он чуть не выронил на красноватую плитку, которой было вымощено крыльцо, мобильник, и даже какое-то время подумал, стал бы поднимать его — всё равно ему приходили только оповещения из банка и напоминания о регулярных осмотрах из медицинского центра, которые он игнорировал.
Поднявшись в квартиру, Джек отломил кусок от багета и начал жевать, распихивая продукты в холодильник. Он питался в основном полуфабрикатами и фруктами, раз в неделю позволяя себе поход в хороший ресторан в центре. Американская кухня, английская, итальянская или греческая, Джеку было абсолютно всё равно. Он ходил в рестораны, просто чтобы не сидеть безвылазно в собственной квартире. Он и в магазины-то ходил только за этим.
Но если бы он не выходил из дома, сошёл бы с ума ещё в ноябре.
Хорошо, что были ещё субботы. После вчерашней ночи у Джека до сих пор сладко ломило всё тело, хотя он и жалел, что остался у — как его звали? Мик? Дик? — до утра.
За окном прогрохотал поезд. Первое время Джек каждый раз просыпался , но скоро привык, хотя от шума поездов сотрясался весь дом. Может быть, стоило сменить жильё. Но сначала ему было наплевать, а потом свыкся.
Джек засунул в морозилку готовые замороженные обеды и четыре пинты разного мороженого, дожевал горбушку багета, с удовольствием подумав о том, что Роза бы в обморок упала, если бы увидела, как сын жрёт хлеб без ничего немытыми руками на ходу. Оглядел кухню, собрал всю грязную посуду и сунул в посудомойку. Миссис Шао придёт только во вторник. Как обычно, приберётся и унесёт в стирку грязное бельё. Джек ещё не настолько отчаялся, чтобы отказаться от прислуги, пусть и приходящей.
Он откупорил бутылку, плеснул себе виски, привычно проигнорировав лёд, и сел за ноутбук в гостиной. В квартире было всего две комнаты: гостиная и спальня. Никакого кабинета и уж тем более никакой гардеробной. Впрочем, в Штатах Джек забросил свои повадки модника и щёголя. Никак не мог понять здешние модные коды, если они здесь вообще были. Носил худи, джинсы и свитера, на зиму купил себе ярко-красную с белыми катафотами канадскую пуховую куртку и коричневые кожаные ботинки на меху — и не заморачивался. Он даже в модные магазины в центре не ходил, хотя по деньгам мог позволить себе одеться как дома.
Как дома — не хотелось.
Прихлёбывая виски маленькими глотками, Джек просмотрел новости. «Вести Шайло» — ничего интересного. «Королевский вестник» — ничего интересного. «Вестник Гильбоа» — ничего интересного. Впрочем, в официальных СМИ ничего и не напишут. Ну, того, что могло бы заинтересовать Джека.
«Бостон Глоб» и «Бостон Геральд» делились новостями города за сегодня. Немного политики, немного криминала, новости культуры и спорта, светские сплетни, обзоры фильмов и книг. Джек пообещал себе, что сходит на самые многообещающие фильмы, заранее зная, что всё равно никуда не пойдёт. А вот книги он покупал и даже читал. Книги помогали не сойти с ума окончательно.
Джек проверил почту. Один заказ на перевод, два извещения об оплате предыдущих переводов, спам, реклама. Заказ не срочный, подождёт до завтра.
Джек плеснул в опустевший стакан, подумал, заходить ему на Фейсбук или нет, и решил, что незачем. Воскресенье, лента будет пестреть отчётами об отдыхе в славный весенний день. Даже самые записные сплетники и умники Гильбоа не писали по воскресеньям ничего интересного. А официальные новости Джек знал и так.
Он прошёлся по комнате, включил и выключил телевизор, выглянул в окно — посмотреть на очередной проходящий поезд. Пробежался пальцами по книжным корешкам. Книги — это просто спасение. У Джека была полная библиография Стивена Кинга, куча фантастики, исторические исследования, которые он открывал время от времени, и художественные альбомы — в основном американских художников. Книги Джек уважал, а Кинга ещё и любил. Во-первых, по сравнению с тем, что тот писал, собственная судьба казалась Джеку уже не такой уж и поганой. Во-вторых, Кинг был американцем до мозга костей, и именно его книги позволили Джеку начать лучше понимать страну, в которую его занесло. Ну и, наконец, Джеку просто нравилось, как Кинг пишет.
Первую книгу — «Ловца снов» — Джек купил случайно. Ему попался фильм по телевизору, зацепил, и Джек, отлично зная, что экранизации всегда хуже первоисточников, купил книгу, просто чтобы посмотреть, что именно опустили в фильме.
Потом купил вторую — «Мёртвую зону».
Третью и последующие Джек скупал целенаправленно. И весь конец ноября, декабрь, январь и половину февраля читал, погрузившись в текст с головой, выныривая только для субботних вылазок и походов за едой. Никогда раньше он не читал беллетристику настолько много и целенаправленно. Ему было хорошо и немного страшно — Кинг оказался мастером.
Джек прошёлся вдоль заполненных книгами стеллажей, выдернул толстый том и завалился на диван, включив торшер. Посмотрел на обложку — размытый туманный силуэт мальчика с красным воздушным шариком — и открыл книгу там, где была закладка.
«Глава третья. “Шесть телефонных звонков (1985 г.)”»
***
Брок поворошил стопку распечаток на журнальном столике в гостиной.
— Не всё так плохо, — сказал он. — Вон, Проктор Абрахам, кем он там тебе приходится? Муж племянницы? Это которой? Анны? Чёрт, Анна умерла же, да? В две тысячи пятом? Ну хоть этот Абрахам, — Брок бегло прочитал страницу. — Чёрт. Дом престарелых, альцгеймер и паркинсон.
Он проглядел остальные листы. Умер, умер, умер, умерла, дом престарелых, умерла.
Барнс сидел в кресле и пялился в свой старкфон. Играл в «Камушки». Тупая примитивная игрушка «три в ряд», но Барнса она успокаивала.
Брок, сваливший от родителей в восемнадцать, не очень понимал желание Барнса отыскать хоть какую-нибудь родню. Но уважал. У парня было три сестры и должно было оказаться чёрт знает сколько племянников и племянниц. По факту, одна сестра подалась в монашки и умерла в семидесятом в монастыре Святой Бригитты в Филадельфии, две вышли замуж и остались в Нью-Йорке, но детей у них на двоих было всего четверо — маловато для верующих католичек. Старший из племянников умер от передозировки героином в шестьдесят девятом, не оставив потомства, чёртовы хиппи. Второго убили во Вьетнаме. Старшая из племянниц умерла от рака в две тысячи пятом, а последняя, Мэри Сноу, содержалась доме престарелых в Нью-Джерси и не помнила даже, какой сегодня день, не то что маму с папой. Сами сёстры тоже давно умерли — взросление во времена Великой Депрессии не способствует долгожительству.
Брок понимал нежелание Барнса общаться с более поздними родственниками — для них троюродный дедушка Баки Барнс был скорее персонажем из комиксов и учебников по истории, чем реальным человеком. И вряд ли они, разбросанные по всей огромной стране, так уж много знали об истории семьи. Барнс, последние месяцы собиравший осколки семейной истории, явно знал больше.
