— Даже не думай клевать мои глаза, я ведь живая ещё!

Фарида не особо разбиралась в пернатых, но про воронов кое-что знала. Птица издала звук, в котором подозревавшей наличие у животных вполне человеческого разума девочке послышалось негодование.

— Очень смешно, — надувшись, пробурчала она и поднялась на ноги, а потом, оглядевшись, растерянно спросила: — С какой стороны Элатем?

Ворон сделал несколько несколько прыгающих шагов, после чего по дуге порхнул на нижнюю ветвь и теперь смотрел на неё не только свысока, но, казалось, ещё и с укоризной.

— Ну и лети! — махнула рукой Фарида, глубоко разочарованная нежеланием птицы ей помогать.

И в этот миг Фарида услышала треск сухой ветки под чьей-то ногой и, вздрагивая, неосознанно создала в той стороне сгусток энергии. Громкий и раскатистый голос ворона перекрыл на мгновение жуткий крик охваченного пламенем человека, силуэт которого только-только проступил сквозь густой туман.

Испугавшись содеянного, Фарида со всех ног бросилась прочь, уже не видя, как вдруг вспыхнувший человек катался по земле, пытаясь сбить в пламя, но сделать этого не мог, так как горела не только одежда. Но далеко она убежать не успела, запнувшись о выступающий из земли корень, и упала, вгоняя в ладони и локти мелкую крошку каменистой почвы.

Из бирюзовых глаз Фариды выступили слёзы боли и досады, но вдруг стихший крик заставил её опомниться. Поднимаясь на ноги, она даже не обратила внимания, что во взрытой земле нет никакого древесного корня.

Фарида вдыхала с каждым шагом становившийся всё более отчётливым запах горелого мяса.

Обгоревшее до черноты тело всё ещё вздрагивало, шевеля открытым ртом в безмолвном крике и подёргивая костлявыми конечностями, но спустя несколько мгновений замерло. Побелевшие зрачки мертвеца слепо глядели вверх, где шелестели на ветру верхушки призрачных деревьев.

Фарида, зажав рот рукой, упала на колени. Она коснулась единственного, что не было изуродовано огнём — отставленного почти под прямым углом длинного заострённого серо-зелёного уха. Жертвой оказался гоблин, и Фарида с нахлынувшим ужасом подумала, что он вполне мог быть родственником или знакомым мастера Косфи, её наставника в магии огня.

— Почему? — тихо спросила она. — Почему получилось так сильно? Я не хотела…

Ворон крикнул, и Фарида, замолчав и повернувшись, подняла глаза на него. Птица, казалось, не сводила с неё полного укора взгляда.

Возможно, человек пытался сбить огонь, но у него не было никаких шансов, так так возгорание не было поверхностным. Он просто вскипел изнутри. Боевая стихийная магия была довольно коварна, хотя чародеи считали этот вид чересчур диким, прямолинейным и предсказуемым. Никто не станет тратить силы и понапрасну жечь воздух, если огню положено целью другое топливо. И далеко не каждый, специализирующийся на защитных чарах волшебник мог подобрать барьер, способный остановить элементалиста. Впрочем, стихийная магия не относилось к тому, что не причиняет вред призывателю, потому стихийник должен был не забывать о собственной безопасности. В детстве Фарида носила серьги, ограничивающие применение магии, которые без повреждений их можно было надеть или снять только с помощью телепортации. Ходить без них ей позволялось только во время тренировок под надзором наставника, и лишь пять лет назад ей было позволено больше не носить эти серьги. Фарида считала, что в полной степени контролирует доступную ей силу, но то, что она воспользовалась ей практически неосознанно, из мимолётного страха, заставило её ужаснуться и усомниться в себе.

Фарида вздохнула и постаралась отбросить лишние мысли. Обо всём этом она подумает, когда вернётся домой и поговорит с Косфи или, по крайней мере, с Фитой. Полное непонимание угнетало до такой степени, что все прочие чувства воспринимались лишь тупой болью. Фарида понимала, что если дать эмоциям волю, они поглотят её прямо здесь, и тогда не останется жизни и надежды на прояснение. Надо было идти хотя бы куда-нибудь.

Невозможно было определить цвет истлевшей одежды, хотя заплечный мешок из бурой кожи, лежащий в нескольких шагах от тела, огонь почти не тронул. Когда Фарида ослабила стягивающий мешок шнурок, вверх взвилась белая пыль, которая вдруг засияла так ярко, что девочке пришлось зажмуриться и закрыть лицо ладонями. Но даже так перед глазами был красный фон.

Лишь когда его сменила чернота, Фарида убрала руки. Опустевший мешок теперь валялся бесформенной шкуркой.

«А ведь это тоже выгоревшая оболочка», — Фарида перевела взгляд на тело гоблина и заметила рядом с ним белеющий на фоне мха кругляшок.

Подняв его, Фарида спустилась по пологому склону к воде и побрела по каменистому берегу белой реки. В тумане ей чудились силуэты гоблинов. Но не было слышно шагов, и когда девочка вглядывалась, то понимала, что это всего лишь одиночные кустарники и её разыгравшееся на фоне страха и возможно вины воображение.

В голос заявляли о своём присутствии какие-то птицы, а Фарида испытывала внутреннее удовлетворение, что чёрный ворон остался там, а не стал преследовать. Казалось бы, с чего бы птице это делать? Но на мгновение девочке показалось, что так оно и будет. Уж слишком много странного и страшного произошло за один день. Или это уже другой день? Тогда было утро, не могла же она после спуска проспать весь день? Фарида осознала, что без часов совершенно не ориентируется во времени. Тем ни менее, силы покидали её так быстро, словно их вытягивала из неё неведомая сила. Фарида присела на один из трёх небольших валунов, внешне и внутренне сжимаясь в комочек. Перед ней бежала, подпрыгивая на камешках, похожая в этом месте на большую рогатку Жемчужная река.

Девочка открыла ладонь и вновь взглянула на покрытую белым налётом монету. Налёт с неохотой стёрся подолом платья, и кругляш стал голубовато-прозрачным, белыми остались лишь шероховатое ребро и выдавленные по кругу угловатые символы. В детстве Фита оставляла ей записки написанные на тэринийском, но таким необычным шрифтом.

— Сайринда, — вслух прочитала Фарида и вздрогнула, почувствовав, как шеи что-то коснулось и за шиворот закатилась ледяная капля.

— Не дёргайся, — произнёс холодный женский голос. — Где Зунл?

Фарида сжала кулак, из-за чего монета впилась к ней в ладонь, и воскликнула:

— Не знаю, кто это!

Однако, произнеся это, она догадалась, что речь идёт о сгоревшем гоблине. Мирное решение никак не приходила не приходило, но Фарида заставила себя успокоиться.

— Ложь, — возразила женщина. — Знаешь.

Шея онемела, и в голове у Фариды появлялись нехорошие мысли.

— В первый раз слышу… — упрямо прошептала она.

Она положила руки на землю и закрыла глаза, пытаясь при помощи ветра и земли выяснить то, что не может увидеть глазами.

— Даже не думай пытаться колдовать, — предупредила женщина. — Хотя можешь попробовать, моё копьё с радостью примет угощение.

Несмотря на холодный тон, последнее слово было выделено усмешкой. И Фариде такое изменение совсем не понравилось. Раздумывая о возможности бегства в таких условиях девочка вдавила в землю монету.

«Зато теперь знаешь, чем тебя хотят проткнуть», — пришла в голову Фариды странная мысль.

— Сайринда? — предположила Фарида.

========== Глава третья. Точка опоры ==========

— Допустим, — холодно ответила женщина. — Но имя моё тебе без надобности…

Фариду бил озноб. Она ощущала, как холод расходится как изнутри, по позвоночнику, так и по поверхности кожи, которая, казалось, покрывалась тонкой колючей коркой льда.

— Убери, — подражая ничего не выражающему тону женщины, произнесла немеющими губами Фарида.

До недавнего времени была уверена, что неплохо управляется с огнём, но вид обожжёного тела и запах горелого мяса заставил её усомниться в полном контроле над своим основным элементом. Это было чересчур стихийно даже для мага стихий, как у элементалиста-новичка, не научившегося ещё оформить осколок духа стихии.

Мысль об элементале напомнила Фариде о странном цвете пламени последнего.