— Да, — признал лорд. — Наставничество — это обоюдный процесс и взаимное влияние. Но когда сырьё соответствует таре, а тара раскрывает и обогащает потенциал сырья… — лорд сделал ещё глоток, и по лицу его разлилось блаженство, — получаем напиток богов.

— И мужчин мечты, — улыбнулась тётка.

— Как и женщин тоже, — с галантным поклоном вернул комплимент лорд.

— За преемственность традиций и их хранителей! — подняла бокал лордесса.

— За лучшее сырьё! — подхватил барон, с неприкрытой отцовской гордостью обняв за плечи сына.

— И тех, кто его производит! — докончил лорд, кивнув барону и баронессе.

К древним каменным сводам погреба вознёсся чистый и нежный звон сдвинутых в едином порыве бокалов.

Лорд с «тюльпаном» в руке неспешно прохаживался между стеллажей с оплетёнными дамжонами, с неподдельным интересом вчитываясь в выцветшие от времени этикетки. Семейство барона, тактично поотстав, тоже разбрелось по залу. А Седрик, впечатлённый точностью проведённой лордом аналогии, принялся мысленно её развивать — всю свою сознательную жизнь он мечтал стать лордом-по-заслугам, и столько же отец готовил его к будущим обязанностям le maître de chai — «мастера погреба», так что в основах воспитания будущих лордов, равно как и производства марочного коньяка, он, хоть и теоретически, но разбирался.

А и правда. Для лордов-по-заслугам наставничество и воспитание молодёжи — такой же образ жизни со своей философией и строгими незыблемыми традициями, как и для обитателей замка Сен-Венан — производство их легендарного напитка. Приставка «по-заслугам» в титуле лорда так же престижна, как и слово «шато» в названии коньяка. С той лишь разницей, что право на «шато» имеют только постоянные владельцы старинных коньячных домов — оно переходит от поколения к поколению и теряется при продаже дома, — тогда как титул лорда-по-заслугам присваивается исключительно за личные заслуги, а потому не может быть передан по наследству.

Кодекс наставничества не настолько древен, как правила коньячного производства, но он так же надёжно защищает свой «продукт» от подделок. И коньяк «Шато де Сен-Венан», и лорд-по-заслугам — результат эксклюзивной и кропотливой многолетней работы. Все этапы их производства — ни один из которых, начиная от выбора сырья и заканчивая многолетней выдержкой, не является массовым, — строго регламентированы: коньяка — французским законодательством, лордов-по-заслугам — кодексом Корпорации. Коньячные спирты ассамблируют мастера погреба, а будущих властителей мира — лорды-по-заслугам. Строгость, опыт и интуиция, не менее чуткая, чем нос парфюмера, позволяют первым создавать изысканные смеси из коньячных спиртов, а вторым — воспитывать настоящих мужчин. И те и другие неусыпно контролируют весь процесс и своим именем гарантируют качество конечного продукта. И всё же, несмотря на столь жёсткую регламентацию технологического и производственного процесса, ни один коньяк не похож на другой, как уникален и каждый воспитанник лорда: и мастер погреба, и лорд-наставник умело играют с особенностями и естественными задатками своего сырья, создавая неповторимый напиток, способный покорить и увлечь за собой миллионы.

Всё начинается со сбора урожая. Сырьё заготавливают сразу, как только оно созреет: в начале октября — для коньяка, в шестнадцать лет — для будущего лорда.

Юные баронеты-по-заслугам — новоиспечённые воспитанники лордов — подобны пробродившим винам: кислые на вкус, но с огромным пьянящим потенциалом.

У каждого коньячного спирта, как и у каждого баронета, свой характер и уникальный путь развития. Коньячный спирт, претендующий на гордое звание коньяка, должен быть выдержан в дубовых бочках не менее двух лет. Но подопечный лорда — не коньяк, от него зависят прогресс и судьба человечества, и подход к его созреванию ещё более суров: наставничество длится пять лет — до полного совершеннолетия баронета.

Находясь в бочке, коньяк берёт лучшее от дуба, как и воспитанник — от наставника. Вещества, извлекаемые коньяком из древесины дуба, и качества, перенимаемые баронетом от лорда, формируют вкус и букет одного и характер — другого, придавая первому неповторимый цвет, а второму — истинное благородство и выдержку.

Конечный результат во многом зависит от природной относительной влажности в погребах, где хранятся бочки: когда влажность и сухость уравновешены, коньячный спирт созревает гармонично. И так же филигранно дозируют строгость и поощрение в воспитании баронетов лорды.

В погребах ежегодно испаряются и бесследно растворяются в воздухе миллионы бутылок коньяка. И каждый год сотни воспитанников лордов теряют добытое с таким трудом место баронета — из-за лености и тупости ума, слабости характера и прочего несоответствия титулу лорда-по-заслугам. «Долей ангелов» называют это естественное испарение поэтичные французы. «Жертвой духу лорда Кейма» именуют свои потери циничные лорды. Но и те и другие между собой едины: и коньячные мэтры, и лорды-наставники без колебаний платят эту весомую «дань» для того, чтобы результат их труда был синонимом совершенства.

Коньяк начинается с саженцев, думал Седрик, а лорды-по-заслугам — с баронетов, и отбираться они должны так же тщательно, как и виноград для будущего коньяка. Сборочный комбайн захватывает ствол лозы, резко наклоняя его в одну сторону, а затем — в другую. Хорошо вызревшие ягоды от таких резких движений отрываются и собираются. Недозрелые или гнилые виноградины остаются на лозе. И столь же резко и жёстко проверяют на качество и пригодность будущих лордов. Вот только, горько усмехнулся Седрик, с комбайном-роботом тётушке договориться вряд ли удалось бы. Ну что ж, тем хуже для Корпорации: если в её «виноградный» отбор закрадётся гниль… такая, как его братец, это будет началом её конца как эксклюзивного «коньячного дома».

От захватившей его игры в ассоциации Седрика отвлёк лорд — он подошёл к Этьену и, склонившись к его уху, что-то шепнул. Этьен так переменился в лице, что Седрик весь извёлся, пытаясь понять, что такого мог сказать ему лорд. Выглядел братец озадаченно-растерянным — наверняка лорд задал ему какой-то вопрос, на который тот не сумел ответить. Седрик мысленно добавил себе балл: всё, что выставляло в невыгодном свете брата, прибавляло очков ему. По крайней мере в его собственных глазах, а это тоже было немаловажно: никогда не знавший родительской и семейной поддержки и одобрения, Седрик рано научился искать опору в себе.

Отец с тёткой тоже заметили, что что-то произошло. Лордесса отделилась от барона и, подхватив два свежих бокала, с обворожительной улыбкой устремилась к лорду. Тётка искусно отвлекла в сторону своего коллегу, отец направился к Этьену, а Седрик, недолго думая, рванул к бочке, рядом с которой стоял брат, и притаился за ней.

Отец проводил лорда долгим задумчивым взглядом, после чего выжидающе уставился на сына.

— Он сделал мне «заманчивое» предложение, — процедил сквозь зубы Этьен, избегая отцовского взгляда. — Прийти к нему до полуночи, «если есть желание».

— Это… — На лице отца заходили желваки, а сам он покрылся красными пятнами; Седрик не сдержал ухмылки: до чего же эти двое похожи! — Это за гранью дозволенного. Даже для него. Мой сын не подстилка. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Да, отец, — глухо, всё так же не глядя на отца, сказал Этьен. — Но с другой стороны…

— Других сторон в подобных вопросах нет! — взорвался отец; тётка бросила на него тревожный взгляд; гость если и заметил вспышку хозяйского гнева, то виду не подал. — И быть не может! — перешёл на злой шёпот отец. — Раз он тебе это предложил, значит, в наставничестве решил отказать, а напоследок захотел поразвлечься.