— Вы, баронет, теперь не просто баронет, — начал он неспешным размеренным тоном, легонько коснувшись губами Марковых пальцев, — а воспитанник Второго лорда. А воспитанник Второго лорда — это почти что первая леди страны. Особенность положения первой леди страны в том, что она должна вести себя безупречно. — Марк непроизвольно отвёл взгляд, но сухие цепкие пальцы лорда тут же вздёрнули его подбородок, заставляя смотреть лорду в глаза. — Если первая леди ведёт себя не безупречно, — продолжал лорд, — Второй лорд оказывается в щекотливом положении. С одной стороны, он не может позволить себе роскошь терпеть вздорную леди, потому что это означает, что он не в состоянии с ней справиться, — а раз лорд не в состоянии справиться с собственной леди, то он вообще не в состоянии с кем-или чем-либо справиться и, значит, занимает своё место не по заслугам. С другой стороны, развод лорду тоже не по карману, потому что это означает, что он ошибся в своём выборе и, что ещё хуже, не разбирается в людях. А Верховный, особенно Второй, лорд не имеет права на подобную ошибку. Получаем неразрешимый парадокс, верно? На самом деле этот парадокс очень просто и легко решается — даже первые леди не застрахованы от несчастных случаев. Я доходчиво объясняю, баронет?

Марк облизнул пересохшие губы, но взгляд отвести не решился.

— Да, мой лорд.

— Очень хорошо. Берегите мою репутацию — и я уберегу вас от несчастных случаев. А в качестве поощрения, — Второй лорд пристально посмотрел в глаза подопечному, — я решил увеличить ваш ежемесячный лимит втрое. Этого достаточно, чтобы я перестал опасаться за свою репутацию?

— Вполне, мой лорд.

— И последнее, но отнюдь не по значимости. Вы не будете возражать, если мы опять начнём жить, вернее, спать, «по средствам» и пользоваться «кредитом» только по праздникам?

— Ничуть, мой лорд.

— Я рад, что мы смогли договориться. — Рука лорда отпустила подбородок Марка. — Вы мне нравитесь, баронет. — Лорд улыбнулся и погладил Марка по щеке костяшками пальцев. — И не только внешне. Если с вами что-нибудь случится, мне вас будет очень не хватать. Так что берегите себя, баронет.

— Я постараюсь, мой лорд.

— Очень хорошо. С делами покончили. И поскольку сегодня праздник — вы ведь не станете отрицать, что сегодня большой праздник? — мы можем позволить себе небольшое излишество. — Второй лорд достал из кармана прозрачный пакетик. Марк коснулся кончиком языка левого уголка губ.

— А мне можно будет? В честь праздника?

— Разумеется. Мы ведь теперь одна команда, а значит, и действовать, и праздновать должны заодно.

***

— Даан, в нужное время ты дал мне очень ценный совет, возможно, самый ценный за всю мою жизнь. И я тут подумал… — Второй лорд сделал соответствующую глубине своей мысли паузу, — что мне не помешал бы такой советник, как ты. Старший советник.

Его визави не проронил ни слова — Второй лорд ещё не закончил.

— Хотя не скрою, от советника, тем более старшего, — Второй лорд пытливо посмотрел в глаза собеседнику, — я ожидаю большей лояльности.

— Разве лояльность советника определяется не тем, насколько его советы идут на благо Верховному лорду, а значит, и Корпорации?

— Даан… — на губах Второго лорда ещё теплилась улыбка, но в глазах уже застывала сталь. — Мы поняли друг друга.

— Безусловно.

— Я знаю, — продолжал Второй лорд, — что когда шанс стучится в дверь, с ответом медлить не следует. И всё же я предпочёл бы, чтобы ты обдумал моё предложение, прежде чем принять окончательное решение.

— Я обдумаю. Спасибо за оказанную честь и доверие. Ответ дам завтра.

***

Весь вечер лорд был задумчивый и молчаливый, от ужина отказался, засел в кабинете и долго общался по видеосвязи с лордом Эверсом. Ночью он впервые не ответил на ласки Седрика. За завтраком тоже не проронил ни слова, на весь день уехал в Корпорацию, а вечером по возвращении сказал:

— Баронет, вы больше не подопечный главы департамента искусственного интеллекта. — Голос лорда звучал настолько зловеще торжественно, что Седрик от шока даже не стал пытаться понять, что он сделал не так и за что его лорд бросает, — просто принял услышанное к сведению.

— С завтрашнего дня, — продолжил лорд ван дер Меер, — вы — воспитанник старшего советника Второго лорда.

Из огня да в полымя, что называется! Лорд уступает его какому-то дурацкому советнику?! Или всё намного хуже: его лишили права наставничества — недаром он вчера сам не свой был. Седрик медленно поднял взгляд на лорда, лорд лукаво и довольно улыбался. И до Седрика наконец дошло. Оба рассмеялись.

— Выше только Верховные, да?

Лорд подмигнул.

— Значит, нам туда дорога, — пропел Седрик.

Седрик, безусловно, был очень рад за наставника. Да и за себя, что греха таить, тоже: чем больше возможностей у наставника, тем больше возможностей у его подопечного. И всё же это назначение его здорово обескуражило. Наверняка Второй лорд хотел этим показать, что ценит людей исключительно за их качества, а не за лояльность себе, и тем самым привлечь на свою сторону и выступающее против него меньшинство. Но с другой стороны… Разве не настроит он тем самым против себя обеспечившее ему этот пост большинство, назначив на главную должность в своём департаменте не одного из них? Чем больше узнавал Седрик о корпоративных интригах, тем меньше в них понимал и, что гораздо важнее, тем меньше хотел в них участвовать. А участвовать придётся — это любимый спорт лордов, за этим сюда и идут: у лордов-по-заслугам нет работы, но есть Игра, в которой они вовсю играют в свои мужские игры. И старший советник Второго лорда — одна из ключевых фигур в этой Игре.

Между «Capabilities Capital Corporation» и традиционными корпорациями имелось одно принципиальное различие, из которого вытекали все остальные. Обычная корпорация состоит из посредственностей, которым место винтика в громадной махине обеспечивает чувство собственной значимости. «Capabilities Capital Corporation» действует от противоположного — принимает в свои ряды только ярких личностей и харизматичных индивидуальностей, на личных достижениях которых и зиждется её мощь и власть.

Традиционные корпорации тоже ведут охоту за талантами и высоким потенциалом, но единственный вариант самореализации, который они готовы им предложить, — это поиск новых решений для сохранения и поддержания старой системы. Ни одна устоявшаяся корпорация не даст ход наверх тем, кто способен нарушить или разрушить её устои. Ни одна, кроме «Capabilities Capital Corporation». Здесь руководствуются принципом: «Талант — это дерзость, вызов и бунт». Покорный талант — такой же оксюморон, как глупый уродливый лорд. И в Корпорации действует правило: «Продвигается достойнейший, побеждает умнейший». Ни один лорд-по-заслугам, даже наедине с собой, не скажет, что его предали, подставили, подсидели, — всё это отговорки для обычных неудачников из обычных корпораций. У лорда-по-заслугам всегда одно-единственное объяснение поражения: противник оказался сильней, умней, прозорливей. Одним словом, достойней. Карьера в Корпорации — это игра в шахматы, красота и изящество которой здесь ценится выше, чем исход партии: если ты стал лордом-по-заслугам, ты уже по умолчанию победил, дальше считается только то, как ты играешь в игру.

Но какая роль в этой игре уготована лорду ван дер Мееру, вернее — Седрик тут же инстинктивно поправился, будто кто-то мог подслушать его мысли, — какую роль в этой игре присмотрел для себя лорд ван дер Меер? Было тревожно.

2.

Первый баронет Корпорации стремительно покорял столицу — знаменитые тусовки Марка Мирабо гремели на весь Гамбург. Вечеринки, устраиваемые им в личной резиденции Второго лорда, мгновенно приобрели статус самой модной тусовки Гамбурга — в прямом смысле: их гвоздём были модные дефиле — с самим Марком в роли модели и модельера. И публика была под стать — гламурные баронеты, грезившие карьерой в искусстве и смежных околотворческих областях. Каким чудом допуск в этот богемный элитный клуб получил Седрик — технарь до мозга костей, — Седрик и сам не понимал. То, что лорд ван дер Меер стал правой рукой наставника Марка, не могло быть причиной — Марк был весьма избирательным и принципиальным в отношении своих гостей и отказывал даже воспитанникам Верховных лордов. Но факт оставался фактом — каждую неделю Седрик неизменно удостаивался личного приглашения Марка. Поначалу к озадаченности подобной благосклонностью примешивалось смущение — после той памятной первой их приватной вечеринки с «порошком» и тем, что ему сопутствовало, Седрик в присутствии Марка чувствовал жгучую неловкость и даже вину. Однако довольно скоро оказалось, что то, что их разделяло — по мнению Седрика, — и тянуло к нему Марка.