Услышанное не укладывалось в голове: с момента заключения договора наставничества воспитанник полностью переходил на содержание к своему наставнику. Баронет-по-заслугам, как и лорд-по-заслугам, должен жить по заслугам. А величину заслуг баронета и, соответственно, размер их вознаграждения определяли Корпорация и наставник. Любые другие источники финансирования строжайше воспрещались.

— Я исчерпал свой лимит, — сказал Марк.

Седрик присвистнул. Воспитанники лордов жили, питались и отдыхали вместе с наставниками — и за их счёт, — образование и гардероб оплачивала Корпорация, а вдобавок к этому лорды выделяли своим подопечным определённую сумму на «карманные расходы». Учитывая то, что воспитанник — визитная карточка своего наставника, лорды на «булавки» обычно не скупились, и «стипендию» ещё придумать надо было, на что потратить. Многие баронеты откладывали до трети своих карманных денег, что позволяло им к концу наставничества скопить солидный стартовый капитал для начала самостоятельной жизни. Конечно, даже Второй лорд за всю жизнь не заработает того, что семья Марка нажила за полтысячелетия, но чтобы превысить лимит… Тем более такой, какой мог позволить себе — и своему воспитаннику — старший советник Второго лорда… Да, для этого нужен талант, и немалый. У Марка он, похоже, имелся.

— Ты бы хоть держал язык за зубами, что ли, — только и смог сказать Седрик.

— А то что?

— Да мало ли что. Ты же роешь яму своему лорду, а значит, и себе. Ведь рано или поздно это вылезет наружу — у них с этим строго.

— Не вылезет. Уж лорд постарается — он ведь отвечает за меня. Его, если что, тоже по головке не погладят, а может, — Марк хохотнул, — даже в рот не возьмут.

— Слушай, я одного не пойму — зачем тебе это? У тебя же такие возможности. Не жизнь — мечта. Тебе бы жить и радоваться, а ты постоянно нарываешься. Да я бы на твоём месте…

— Да? — Марк странно переменился в лице, так что Седрику даже не по себе стало. — Зайдём, присядем? — кивнул он в сторону кафе на противоположной стороне улицы. Седрик не возражал — передышка после случившегося ему не помешала бы.

Был полдень субботы. В Лондоне в такое время, да ещё на главных торговых улицах, даже в самой захудалой забегаловке яблоку негде упасть, а в кафе, куда Седрика пригласил Марк, из дюжины столиков половина была свободна. Впрочем, причина лежала на поверхности — цены здесь наверняка запредельные, в меню можно и не смотреть. Достаточно присутствия живых официантов. Впрочем, чему тут удивляться: кафе здесь, как и вся улица, тоже наверняка рассчитаны на уставших от шопинга воспитанников корпоративной элиты. Марк на правах завсегдатая выбрал, не глядя, в электронном меню у входа два капучино.

— Правда в том, — начал Марк, когда они заняли места за столиком, — что мой папаша нужен Корпорации не меньше, чем Корпорация — ему. А я, как джокер, нужен и тем и другим. Помнишь историю, «прецедент Леона Вальберга»? Мне можно всё.

— С Вторым, извини, этот фокус не прошёл.

— Уверен? — Марк насмешливо выгнул безупречную бровь и выбил из пачки сигарету. Рядом с ним тут же материализовался молоденький официант с зажигалкой и, едва Марк прикурил, исчез так же незаметно, как и появился. — Второй уже всё. — Рука Марка очертила в воздухе сигаретой красивую дугу. — Финита ля комедия. Не в последнюю очередь благодаря мне.

— Как — всё?! Ведь вроде же всё обошлось — для него, имею в виду.

— О-о-о. — Марк с наслаждением затянулся, его и без того впалые щёки ввалились, ещё больше подчеркнув высокие модельные скулы. — Я тоже так думал. Но не всё так просто. Это была тонкая игра. Совет его оправдал только для того, чтобы он мог уйти в отставку «в белом». Это всё ещё секретная информация, но подготовка к выборам нового Второго уже идёт полным ходом.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Как думаешь, кто первый в очереди на его место? — В голосе и выражении лица Марка было столько самодовольства, что Седрик лишь неверяще посмотрел на него: неужели?!..

— Правильно думаешь, — усмехнулся Марк, выпустив тонкую струйку дыма. — Лорд старший советник, сука, умный. Филигранно всё разыграл. Как по нотам. Это он тогда «посоветовал» Второму заглянуть в мальчишескую, он же раздул из этого скандал, сам же замял его, возместил моральный ущерб моему бывшему, спас мою «поруганную честь», а также отмыл запятнанную Вторым репутацию Корпорации. Оцени полёт мысли и изящество исполнения! Теперь он везде, куда ни плюнь, в белом — везде его риммингом и минетом встречают: для моего бывшего он благодетель, осчастлививший его должностью, ради которой тот бы ещё лет пять в Лондоне горбатился; для своего босса он верная правая рука, пытающаяся вытянуть его из того дерьма, в которое он его же стараниями и вляпался; в глазах моего папаши он спаситель семейной чести; а в Корпорации он — герой, искупивший грех её предводителя. И это далеко не предел — у него куча таких многоходовых комбинаций. И должников и спасённых, соответственно, тоже. Половина Совета у него на крючке. Я, не поверишь, его даже зауважал. Мне повезло, что он мой наставник, — вот уж у кого есть чему поучиться.

У Седрика голова пошла кругом — передохнул, называется.

— Это он тебе всё это рассказал?!

— Ну как же, дождёшься. Он, как и все, считает меня смазливой дурочкой. Насчёт смазливости спорить не стану. — Марк подмигнул официанту, расставлявшему на столике чашки с кофе, тот отвёл взгляд и поспешил убраться сам. — А вот что касается дурочки… — Марк посерьёзнел, и в голосе его прорезались жёсткие нотки. — Я не дурочка, и даже не дурачок. Я, может, в квантовой физике и не смыслю ни хрена, но я вырос в семье банкира в двенадцатом поколении. В интригах кое-что понимаю. Нутром чую. Не удивлюсь, если он всё это на пару с папашей и провернул. Я всё не мог взять в толк, чего это папенька так безропотно смирился с тем, как со мной — а значит, и с ним — обошлись. У него, как ни крути, связи в Корпорации такие, что, шевельни он мизинцем на левой ноге, даже Второму мало не показалось бы. И почему вдруг лорд старший советник к нам так зачастил. А потом я сложил два и два, и всё сошлось до цента. Как в банковском балансе.

Седрик, пригубив кофе, помотал головой.

— Слушай, ну это же бред полный! Твой отец пылинки с тебя сдувает.

— Как с банковского сейфа, да? — насмешливо спросил Марк и покачал головой. — Какой же ты наивный, друг мой! Даже завидно. Мне б в твои годы твою невинность. «Да я бы на твоём месте…» — передразнил он.

Седрик хмыкнул.

— Издеваешься, да?

— Скажи… — Марк, сделав затяжку, выдержал паузу. — У тебя такое бывало, — выдохнул он вместе с дымом, — что гости в доме, очень важные гости, настолько важные, что прям из Гамбурга?.. — Седрик вспыхнул: точно издевается, сучонок. Прекрасно знает, что из «важных гостей» в их доме бывает только тётка. — И вот после важного торжественного ужина, — неспешно, тоном заправского сказочника, продолжал изгаляться сучонок, — в честь очень-очень важных персон тебя — а тебе, на минутку, всего четырнадцать — отводит в сторонку твой собственный отец и говорит: «Лорд Хренберг очень важный человек. Ты ему очень понравился. Он был бы рад немного… „пообщаться“ с тобой. Будь с ним… любезен». Не было? — угрожающе тихим, как затишье перед бурей, голосом спросил Марк, чтобы тут же разразиться бурей: — А раз не было, то держи свою святость и правильность при себе и не вякай!

На них начали оборачиваться за соседними столиками. Седрик опешил — не столько от рассказа Марка — его ещё осознать и переварить надо было, — сколько от внезапной перемены его настроения.

— Прости… — выдавил он из себя. — Я… не знал.

— Да ты точно уникум! — с ядовитой усмешкой процедил Марк. — В Корпорации об этом только ты, наверное, и не знал. Ну так вот. — Марк решительно раздавил окурок в пепельнице, чтобы тут же потянуться за следующей сигаретой. — Теперь будешь знать. Это, кстати, было не последней причиной, почему важные гости у нас не переводились. Отец радушный хозяин, щедро потчевал их и деньгами, и натурой.