Криков внизу становится еще больше. Еще больше хаоса.

Я хватаю убийцу и в порыве слепой ярости впечатываю кулак в его лицо снова и снова, даже после того, как он перестает сопротивляться, и только когда Арабо тихо бормочет: «О боги…», останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам.

Арабо бессмысленным взглядом уставился в проем.

Я сворачиваю злоумышленнику шею и бросаю обмякшее тело на пол.

Когда я выпрямляюсь, Арабо говорит:

- Надо убираться отсюда. Немедленно.

Мы выбегаем из комнаты вниз по шатающейся лестнице и через узкий коридор выскакиваем на улицу.

У двери толпятся люди. Мы локтями прокладываем себе путь.

Несколько очевидцев теснятся вокруг Верины и сломанной повозки. Женщина истекает кровью, ее нога неестественно изогнута, она едва шевелится.

Но Друса и Луция нигде не видно.

- Где они? – оглядывается Арабо. – Они не могли…

- Те двое, - кто-то лихорадочно тычет в сторону переулка, - они ушли туда!

Мы с Арабо срываемся в указанном направлении.

По мере того как дорога уводит от рынка в бедные районы, толпа становится реже, но мы все равно не видим никаких следов Друса и Луция.

Дорога раздваивается, Арабо отправляется налево, я – направо. Дома стоят гораздо ближе друг к другу, в их тенях и расщелинах можно драться, перевязывать раны, сидеть в засаде, умирать…

Боги, покажите мне Друса. Молю, приведите меня к нему…

Они упали со второго этажа. Если они смогли обогнать нас и забраться так далеко от повозки, сломавшейся под их весом, то их раны, наверно, не слишком серьезны. Пока. Не думаю, что они разбежались в разные стороны.

Узкая тропа выводит меня к перекрестку, откуда дороги и переулки расходятся во все стороны, как спицы колеса от телеги. Я резко останавливаюсь, тяжело дыша, и пытаюсь понять, куда они могли отправиться.

Из-за угла выбегает Арабо:

- Ты нашел его?

Я мотаю головой:

- Потерял обоих.

- Проклятье! – он оглядывается и поворачивается ко мне. – Если они могут двигаться, то не остановятся. Скоро начнет темнеть, и… боги, Севий!

Я моргаю.

- Что?

Он потирает шею.

- Твоя туника. Она в крови.

Я завожу руку за спину, и касаюсь мокрой ткани. Когда я подношу пальцы к глазам, они все красные.

- Ты в порядке? – спрашивает он.

- В полном, - облизываю губы, голова внезапно начинает кружиться, словно потеря крови дала о себе знать лишь сейчас, - просто открылись раны.

Он кладет руку мне на плечо.

- Надо отправить тебя обратно в лудус.

- А как же Верина? И Друс?

- Только богам известно, куда пропал Друс, - он прикусывает губу. – Нам надо вернуться и позаботиться о Верине, но сначала ты должен показаться медику.

Я киваю, и мы спешно возвращаемся переулком к суматохе под дырой в стене второго этажа.

Беснующаяся толпа запрудила пространство вокруг повозки и окровавленной изломанной женщины, которая без движения лежит на земле.

Арабо хватает меня за руку.

- Надо убираться отсюда.

Я показываю на повозку:

- А как же Верина?

Он оглядывается через плечо и качает головой:

- Она мертва. И скоро здесь будет не продохнуть от вигилов, - он подталкивает меня к другому переулку, - пошли.

Я бросаю последний взгляд на Верину, но она смертельно спокойно и бледна, как ее белоснежное платье. Точнее, то что осталось белым. Я больше ничего не могу для нее сделать и иду за Арабо к выходу с рынка.

- Куда мог исчезнуть Друс? – спрашиваю я.

- Если он жив, то вернется в лудус, - отвечает Арабо, - ему больше некуда идти.

- Если только он не думает, что за ним придут именно туда.

- Кто? – оборачивается Арабо. – Кто за этим стоит?

Я колеблюсь с ответом.

- Точно не знаю.

- Но в этом был замешан Луций.

- Он и Иовита.

Арабо бормочет, качая головой:

- Ублюдки, - он поворачивается ко мне. – Ты думаешь это еще кто-то? Из фамилии?

- Я не знаю.

Арабо минуту молчит. Когда в поле зрения появляется лудус, он шепотом говорит:

- Люди не должны знать, что Друс пропал. Иначе в фамилии начнется хаос.

- Если я вернусь в лудус, они, скорее всего, убьют меня.

- Куда еще ты можешь пойти?

Я вздыхаю, но ответить мне нечего.

- Темнеет, - говорит Арабо. – Мы зайдем через задние ворота, и я прослежу, чтобы тебя никто не заметил, - он смотрит на мою спину, изогнув бровь, - все равно, тебе нужно не в казарму, а в лазарет.

- Ты правда считаешь, что там я буду в безопасности?

- Да, если я доплачу медику, - он скользит по мне взглядом и добавляет. – При таких обстоятельствах, думаю, Друс простит, если мы залезем в казну лудуса.

- Надеюсь, - бормочу я. – Что ты скажешь людям о Друсе?

Арабо снова умолкает.

- Что у него дела в городе, и что бойцы должны продолжать тренировки в его отсутствие.

- Они поверят тебе?

Арабо ускоряет шаг.

- Боги, я очень на это надеюсь. Но это зависит от того, кто из них в курсе задуманного убийства.

- А если он действительно погиб? – от этой мысли меня передергивает.

- Тогда мы ничего не можем поделать.

***

Я кривлюсь и сыплю проклятиями, пока медик заново зашивает мне спину.

- Не двигайся, - говорит он.

- Тогда намажь побольше того бальзама, - ворчу я.

Он проводит влажной тканью по ранам. Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы.

- Ты хотел побольше, - заявляет он и убирает тряпку. Но когда он снова принимается накладывать стежки, боль уже не такая острая.

- Все еще латаешь его? – в голосе Арабо смесь заботы и веселья. Подняв на него взгляд, я вижу, что он хмурит брови гораздо сильнее, чем прежде.

- Я буду в порядке, - оглядываюсь я на медика. - Надеюсь.

- Сам виноват, что не позволил ему зашить раны прошлой ночью, когда они были свежие, идиот, - со слабой улыбкой отрезает Арабо.

- Я не хотел будить его…

Медик не вмешивается, но втыкает иглу немного сильнее.

Арабо морщится вместе со мной, но молчит.

Когда медик заканчивает накладывать швы и повязки, и мы с Арабо остаемся наедине, я шепчу:

- Есть новости?

- Луций только что вернулся, - он показывает на одно из окон, откуда видна тренировочная площадка, - на тележке гробовщика. Избитый до синевы, как и многие из нас, только голова у него разбита всмятку с одной стороны, да нож торчит в горле.

Сердце начинает биться быстрее:

- Думаешь, его убил Друс?

- Надеюсь, - бормочет Арабо. - Вопрос в том, где он сейчас? – он нервно барабанит пальцами по столу. – Его либо арестовали, либо убили. Иначе он бы уже вернулся.

- Мы должны что-то сделать, - я провожу рукой по волосам. – А не просто ждать очередную телегу гробовщика.

- Я знаю, - тихо отвечает Арабо. – Пока гладиаторы верят, что Друс в городе решает деловые вопросы, но это не продлится долго. Если они пронюхают, что он может не вернуться…

Я выдыхаю, но ничего не отвечаю.

За окном привычные звуки тренировок сменяются свистом и скабрезными шутками.

- Что, во имя богов… - с помощью Арабо я встаю, и мы подходим к окну.

Один из охранников ведет через двор невысокую молодую женщину. Ее узкие плечики ссутулены, широко распахнутыми глазами она настороженно косится на мужчин.

Что, впрочем, оправдано: она одета и накрашена, как шлюха, и двор, полный агрессивных самцов, для нее не самое подходящее место.

- Кто она? – спрашиваю я.

- Не знаю, - отвечает Арабо. - Оставайся здесь, пойду проверю.

Он уходит, и через пару минут возвращается, женщина робко следует за ним.

- Она пришла к тебе, - говорит он.

- Ко мне? – я перевожу взгляд на нее.

Она кивает:

- Меня зовут Сидония. Мне приказали привести тебя.

- Куда?

- В бордель моей хозяйки.

Я поднимаю чистую тунику, которую принес Арабо:

- Я не в состоянии обслуживать. Возьми кого-нибудь другого

Сидония не двигается.

- Мне приказали привести именно тебя. Мама Лукреция сказала, ты должен прийти немедленно.