- Нет, - вру я, - уважаю, но не боюсь.

- А вот большинство моих бойцов, похоже, боятся, - он издает хмельной смешок. – Я слышал, как они болтают, что другие ланисты пугают моим именем своих детей.

Я фыркаю, но ведь он недалек от правды:

- Мне кажется, твоя слава слегка преувеличена.

- Правда?

Я киваю:

- Ты справедливый. Благоразумный.

Даже если можешь одним взглядом заставить здоровенного мужика трястись от страха.

Друс поднимает брови:

- Неужели? Никогда не замечал.

У меня перехватывает дыхание. Похоже, я произнес вслух то, что не хотел говорить.

- Я произвожу такое впечатление на всех мужчин в фамилии? – спрашивает он.

Я прочищаю горло, пытаясь дышать ровнее.

- Это… это лишь то, что я слышал.

- А на тебя это не распространяется?

Наши взгляды встречаются.

Не могу пошевелиться. У меня возникает то же противоречащее здравому смыслу ощущение, что и во время игр. Не понимаю, почему начинает покалывать кожу, когда я смотрю на него. Почему я не могу перевести дыхание. Это не страх. Я знаю, что значит бояться хозяина, и я боюсь его, но это? Это не страх. И я совсем не понимаю, почему он смотрит на меня точно так же. И как называется то, что я вижу в синих глазах, взгляд которых вызывает у меня слабость в коленях. И почему это напряженное молчание вдруг напоминает мне о египтянине, который был почти так же опасен и впечатляющ в моей койке, как и на арене.

Кончик языка Друса скользит по нижней губе.

- Друс, - шепчу я, не осознавая почему даже собственный голос, произносящий его имя, вызывает мурашки. Но тут я понимаю, что сказал, и торопливо добавляю: - Доминус.

Он резко отводит взгляд и приглушенно кашляет.

- Продолжай наблюдать за людьми, - его голос снова становится привычно резким, - я верю тебе, Севий.

Я выравниваю дыхание:

- Да, доминус.

- Жду ответ как можно скорее, - прибавляет он, - не заставляй меня ждать.

- Понял, доминус.

Он не смотрит на меня.

- Свободен.

Разговор оставляет меня в нерешительности. Не сомневаюсь, что Друс теряет терпение, как и Кальв, но не из-за этого я спотыкаюсь, когда возвращаюсь на тренировочную площадку.

Что бы ни произошло в застывшие беззвучные мгновения перед тем, как он отпустил меня, не могу избавиться от мысли, что это опасно так же, как и соглядатайство. Вынюхивание по приказу Кальва. И я все сильнее уверен, что если боги оставят меня, то острие меча вскоре положит конец моей жизни.

Голос Филосира выдергивает меня из мыслей, и я поворачиваюсь к корыту с водой, где он утоляет жажду в компании других мужчин:

- Севий, где ты был?

- О, я… - запинаюсь, оглядываясь через плечо, - меня хотел видеть Друс.

Квинт и Иовита хмурятся и обмениваются нечитаемыми взглядами при моем приближении.

Филосир пристально смотрит на меня:

- Что он хотел от тебя в этот раз?

- Эй, Севий, - Иовита допивает воду и передает ковш Квинту, - похоже, ты здорово заинтересовал хозяина.

- Правда? – я усмехаюсь и тянусь за водой, - не заметил ничего подобного.

- Знаешь, в словах Иовиты есть смысл, - Квинт смотрит на меня поверх ковша. - Уж слишком хозяин приветлив с тобой.

Я смеюсь и качаю головой:

- Вам просто показалось.

- Всем нам? – вклинивается Луций. - Считаешь нас всех идиотами? Друс никогда не интересовался никем из нас.

- В отличие от Криспина, - кивает Квинт. Хитрая улыбка трогает его губы, - может, он просто втрескался в тебя, а? - шутливая интонация скрывает кое-что еще. Невысказанное обвинение.

- Ничего подобного.

Хотя я дорого бы дал за… что? Да что со…?

- Если это не то, о чем мы подумали, тогда что? – возвращает меня к теме разговора Луций.

- А какая разница? – отвечаю я вопросом на вопрос.

- Если никакой, то ты спокойно можешь нам об этом рассказать, - прищуривается Иовита. – Он постоянно отрывает тебя от тренировок и зовет в свои личные покои. Ты проводишь с ним столько же времени, сколько на тренировочной площадке, – Иовита переводит дыхание. – Если он не пользует тебя в постели, то что происходит, Севий?

Прежде чем я успеваю ответить, Луций впивается в меня взглядом:

- Он заставляет тебя следить за нами, чтобы ты разузнал, кто имеет контакты за стенами лудуса?

- Следить за вами? – я поднимаю брови. – Ты же не всерьез?

- Ну, - пожимает плечами Квинт, - он зовет тебя даже чаще, чем своих телохранителей. Нас не должно это беспокоить?

Филосир не спеша и молча пьет, глядя на меня со своего места между Квинтом и Луцием. Все четыре ауктората пристально смотрят на меня, словно их взгляды могут выведать правду.

Верина – любовница гражданина или вольноотпущенника. Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого. Значит, это может быть и аукторат. Луций. Квинт. Филосир. Иовита. Это кто-то из вас?

- Ну, Севий, - резко спрашивает Луций, - что за дела у тебя с хозяином?

- Я сделаю все, что он от меня потребует, - я опускаю подбородок и понижаю голос. – Если он настолько мной увлечен, почему принимает меня за закрытыми дверями, каждый раз напоминая, что наблюдает за мной? И что, если я сделаю неверный шаг, то мне повезет покинуть яму для наказаний живым?

Мужчины обмениваются взглядами.

- Он подозревает тебя? – спрашивает Квинт.

- Судя по всему, да, - я выпиваю ковш до дна и со стуком ставлю его на место, обводя взглядом всех мужчин. – Клянусь Фуриями, если это один из вас, и из-за вас я получу хоть один удар плетью, вы пожалеете, что не сознались в день, когда Друс нашел свиток.

Филосир и Квинт отступают на шаг. Луций и Иовита снова переглядываются.

- Ты, правда, думаешь, что это кто-то из нас? – спрашивает Луций с улыбочкой, глядя на которую мне хочется перерезать ему горло.

Я пожимаю плечами:

- А кто еще?

- Да кто угодно, - отвечает Квинт, - не обязательно аукторат.

- Ну и что с того, что мы пришли сюда почти одновременно? – подхватывает Филосир. – Любой мог бы стать жертвой подозрительности Друса.

- На самом деле любой, - обращается ко мне Иовита. – Так почему Друс подозревает тебя?

Я поворачиваюсь к нему:

- Не знаю, Иовита. Правда, почему?

Он вскидывает брови:

- Откуда мне знать?

- А мне откуда? – снова пожимаю плечами. – Если бы знал, посоветовал оставить меня в покое и лучше присматривать за вами.

Они таращатся на меня. Шум на площадке не утихает, но здесь, возле воды - тишина.

Иовита начинает хохотать, другие подхватывают. Через мгновение я присоединяюсь к общему смеху.

- Посоветовал бы ему оставить тебя в покое? – он мотает головой. - Я готов отрезать себе руку, чтобы увидеть это!

- Точно, - заявляет Квинт, - как и все мы.

Я фыркаю, но ничего не отвечаю.

Боги, не оставляйте меня.

***

Верина и Каесо появляются в лудусе спустя пару дней после закрытия игр. Стоит открыться воротам, мальчик вырывает у бабушки руку и бежит на тренировочную площадку. Верина качает головой и смеется, заходя вслед за ним в лудус.

Гладиаторы показывают Каесо раны, полученные на арене, и мальчик с широко распахнутыми глазами рассматривает каждый синяк и шов. Он хохочет над нелепыми рассказами о царапинах, оставленных дикими леопардами, и шрамах, заработанных в схватках с двумя великанами.

- Не веришь? – посмеивается Хасдрубал, притворяясь обиженным. – Вот, парень, давай покажу, как он меня зацепил, - он вручает Каесо деревянный меч и маленький круглый щит и ведет мальчика в тренировочный круг.

- Ну держись, парень, - он улыбается и ударяет деревянными мечом по своему щиту. – Защищайся. Ноги, руки, все.

Верина улыбается, глядя, как Каесо понарошку сражается с гладиаторами, а я исподтишка наблюдаю за ней. Она никогда не выказывала каких-либо эмоций в лудусе, но Кальв настаивает, что здесь находится мужчина, пользующийся ее расположением. Помогите ей боги, если это так. И помогите мне боги, если это не так.