Рей вспомнил, как когда-то уходил в море. Его шхуна отчаливала от скалистого берега Северной Франции, чтобы через пролив выйти в Атлантику и, обогнув Европу, достигнуть берегов Африки. Он жарко поцеловал жену на прощанье, она наморщила нос, уколовшись об его встрёпанную бороду. Ветер насвистывал в снастях и брызгался водой, словно торопил в дорогу. Рей долго видел женский силуэт на высоком берегу и был уверен в себе и в ней. А когда вернулся, маленький домик, притулившийся на береговых уступах, был пуст. Никто не встретил его. Весь остаток той жизни Рей потратил на бесплодные поиски, но жена исчезла без следа. Умирая в грязном кабаке от загноившихся ран, полученных в бестолковой уличной драке, Рей дал себе слово все последующие жизни не искать встречи с этой женщиной. Но никто не услышал его обета. Новая жизнь вновь столкнула их, ехидно усмехнувшись своей проделке. Как разорвать порочный круг? Рей давно забросил чтение премудрых книг, уже несколько сотен лет в них не попадалось ничего нового. Может что-то он всё-таки упустил?

От табачного дыма стало до тошноты горько во рту. Всё равно пока он здесь, на войне, исправить ничего невозможно и незачем ломать себе голову.

***

Это было во вторник. Я вернулась со двора с охапкой травы. Дом наполнился горьким ароматом полыни. Я пристраивала пучки травы где ни попадя, развесила на гардинах белые головки тысячелистника, воткнула в кованые завитки книжной полки уже начавшие буреть головки пижмы. Растерев меж пальцев серебряные листья вдохнула полынный запах. Он меня успокоил, и я, будто окончив важное дело, улеглась на диван и уснула. Мне снилась светлая комната. Солнечные лучи лились через белые шёлковые занавеси. Я сидела на небольшом диване с резной спинкой и полосатой обивкой, рядом со мной сидел мужчина. Я не видела его лица, но точно знала, что это снова был он. Рыцарь обнял меня за плечи, я ощутила прикосновение его щеки, обросшей уже не колючей, но жёсткой бородой. Почувствовала его нежные губы, они были влажными и от того казались холодными. Мельком я подумала о том, что для сна эти ощущения настолько реалистичны, что я не могу отказать себе в удовольствии и не отдаться им. Невозможно словами передать нежность поцелуя, трепетность прикосновений… Наши взгляды встретились. Он спросил чуть слышно: «Да?». И я так же ответила одними губами: «Да!». Но в тот момент, когда всё должно было случиться, сон поплыл, смешался, и последнее, что я запомнила, это лицо Рея. Его большие карие глаза выражали не то удивление, не то укор. Не смотря на последние «кадры», проснувшись, я пребывала в блаженном состоянии. В последнее время сны мои наполнялись удивительно реальными ощущениями, и я снова стала видеть во сне мужа, как когда-то давно, на заре наших отношений, влюблённая в него по уши, я засыпала в мечтах и видела их воплощения во сне. Это уже потом муж стал мне сниться в дурных снах, а во всех остальных фигурировали какие-то совершенно не знакомые мужчины. И только уехав чёрт знает куда, Рей вернулся в мои сны. Почему вдруг сегодня явился Рыцарь? Зато я наконец-то узнала его! И теперь сама себе удивляюсь: как можно было забыть такой жгучий, пронизывающий взгляд, и то желание, которое он всегда возбуждал во мне при встрече? Впрочем, теперь мне это безразлично. Муж даже во сне не дал мне насладиться собственными фантазиями. А сны, между прочим, личное дело каждого.

***

Очень страшно. Ведь это последний шанс. Кафель операционной, холодный стол, люди в белых халатах вокруг. Должны дать общий наркоз. На мгновение ему показалось, что прямо над ним на потолке операционной висит сумеречное зеркало, покрытое бензиновыми пятнами. Всё затянулось туманом, и Олешка погрузился в глубокий сон.

Очнулся он на рыночной площади. На помосте шёл торг. Свои рабы и иноземные пленники продавались по сходной цене по одному и целыми партиями. Жар полуденного солнца, пыль, клубящаяся под сотнями ног, многоязычный гомон начисто лишили Олешку способности соображать. Он нисколько не воспротивился, когда с очередной группой оборванцев его вытолкнули на дощатый помост. Продавец и покупатель долго торговались, кричали. Жадный купец с противным угреватым лицом выдёргивал на середину то одного, то другого из рабов, заставлял поворачиваться вокруг себя, напрягать мускулы, показывать зубы. Судя по всему его устраивали все, кроме Олешки. Продавцу же было выгодно сбыть его с рук в куче других, так как отдельно такого доходягу продать будет уж вовсе невозможно. Дело чуть не дошло до драки, когда у самого помоста появился человек в длинном чёрном плаще с широким капюшоном. По толпе прокатился шепоток. Человек откинул капюшон. Это оказалась женщина. Волосы цвета меди окаймляли лицо как прямоугольная рама.Олешка сразу узнал её — девушка из сна! Очень красивая! Но даже свободный плащ не скрывает огромного горба у неё на спине. Кто-то из стоящих рядом прошептал испуганно: «Королевская жрица». А она в упор смотрела на Олешку. «Ну, всё! Сейчас тебя купит и унесёт, чтобы принести в жертву своему слепому кентавру!» — не унимался доброжелатель. Девушка легко вскочила на помост. Стройные ноги мелькнули на мгновение, но плащ свисал до самого пола, и больше ничего невозможно было разглядеть. Жрица молча ткнула пальцем в перчатке Олешке в грудь, бросила продавцу мешочек с монетами и кивком головы приказала парню следовать за собой. Им даже не пришлось проталкиваться, толпа сама расступилась перед ними.

Жрица шла легко и быстро, парень еле поспевал за ней хромая и дёргаясь от напряжения.Когда они порядком отошли от рынка, жрица обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Зачем хромаешь?

— Я? — Олешка растерялся, — Я не могу по другому, я инвалид, калека.

Девушка рассмеялась громко и заливисто.

— Окстись! Ты видишь, куда попал? Здесь твоё тело никто не успел испортить. Это другая реальность. Выкинь из головы все свои дурацкие привычки. Идти придётся быстро и долго. Нам предстоит пересечь ещё две страны. На границе Круга Западных Врат нас встретят. Если ты меня не разочаруешь, остаток пути сможешь проделать верхом.

Олешка, не поверив, сделал два неуверенных шага и почувствовал, что может нормально идти. С непривычки поспевать за девушкой было нелегко. Когда они вышли за городские ворота, она сбавила шаг и снова обернулась:

— Меня зовут Хильге. Вижу, что ты устал. Это ничего, привыкнешь.Сегодня мы пройдём ещё две-три мили и остановимся ночевать на постоялом дворе у Мати.

Через неделю они пересекли границу Ордотии и вошли в Кумур. Здесь Олешке повезло, они два раза присоединялись к обозам и можно было спокойно ехать на повозке, запряжённой маленькими лохматыми коняшками, а не намерять дорогу своими двумя. Олешка ещё в первые дни пути натёр изрядные мозоли, думал, уже совсем не сможет идти. Хильге молча указала на его ботинки и на придорожную канаву, заваленную мусором. Парень послушно разулся, но ботинки не выбросил, понёс в руках. Жрица только хмыкнула. Идти босиком было непривычно, но всё же легче. Впрочем, в первом же торчке жрица сторговала для него войлочные сапоги. Не однажды можно было купить и лошадей, но Хильге их словно не замечала и продолжала путь пешком. Должно быть без Олешки она добралась бы куда быстрее. За всю дорогу он ни разу не видел, чтобы она спала. Ела — и с аппетитом — столько, сколько и ему, парню, не съесть. Плюхалась на лавки и лежанки на постоялых дворах, с видимым удовольствием протягивая ноги в плетёных сандалиях, но плаща не снимала и глаз не закрывала. За месяц пути Олешка так и не узнал, что же у неё под плащом.

До границы Круга Западных Врат оставалось полдня пути. Они поднимались вверх по склону, заросшему высокой травой и кустами бузины. Неожиданно узкую тропку им преградил косматый мужик в чёрном плаще и с таким же горбом как у Хильге.

— Жрица! Тащишь своего найдёныша? — мужик кровожадно оскалился, — Без него давно была бы дома. Плюнь, отдай его мне, — и разбойник обнажил большой обоюдоострый меч.

Хильге отреагировала молниеносно, выхватила свой клинок и рывком скинула плащ. За спиной вместо горба раскрылись пушистые, цвета спелого абрикоса, крылья, которыми она и загородила Олешку.