Мне показалось, я лишь моргнула, а процессия уже растворилась в поднимающемся от земли мареве. Тучи разошлись, и над полем засияло жаркое полуденное солнце. Как же мне теперь выбираться отсюда? Я побрела по следам ушедшего отряда. Сначала путь указывали следы ног на вспаханном битвой поле, потом проторённая среди высоких бурьянов тропа. Кое-где ещё дымились проплешины, выжженные молниями. Удивительно, что поле не выгорело целиком. На особенно большой круглой плеши я растерялась — нет следов, куда идти дальше? Я бестолково озираюсь кругом и чувствую, что вот-вот заплачу. И тут замечаю, как у самого края что-то блестит. Солнце палит так нещадно, что не хочется делать и один лишний шаг. В горле першит от пыли и жажды. Надо всё-таки подойти посмотреть. Я поднимаю из золы небольшой лёгкий кинжал с витой рукоятью, украшенной красными и жёлтыми камушками. Очень красивая вещь, аж дух захватывает! Она настолько увлекает меня, что я не слышу приближающихся шагов. Марина за моей спиной радостно восклицает: «Вот он! А я уж решила, что никогда не найду его!». Она обхватила рукоять кинжала обеими руками и судорожно прижала к груди. Плечи её затряслись, она и плачет, и смеётся. Алексей бережно обнимает жену, гладит любимые волосы, посеревшие от пыли. Мы все запылились и пропахли гарью, на лице у Лёхи засохшая кровь — к счастью, это всего лишь небольшая ссадина.
— А ты откуда там взялась? — спрашивает меня Лёха.
— Спроси что-нибудь полегче, — я злюсь. — А заодно объясни мне, где это «там» я взялась?
— Извините, что прерываюсь на самом интересном месте, но, может быть, мы сначала умоемся? А потом, Лизок, напоишь нас чаем как в старые добрые времена.
Все втроём усевшись на диван в гардеробе мы пьём крепкий свежезаваренный чай, перед нами на табурете пакет с хрустящими румяными сушками, а за окном шумит дождь. Он льёт весь день не переставая, и уже с трудом верится, что полчаса назад мы задыхались от жары и пыли на безжизненном поле Южных владений. Петрович убрался домой через чёрный ход. Мы видели в окно, как он тяжело ковыляет через дорогу к трамвайной остановке.
========== Глава 9. ==========
Как меня всё достало! Как говорила героиня одной детской сказки: «Если всегда ходить в одну и ту же сторону, то все дни превратятся в один бесконечный одинаковый день». Впрочем, нет, на работе у нас сплошное разнообразие. В училище нагрянула какая-то инспекция, народ стоит на ушах, и совершенно невозможно понять, то ли всех уволят, то ли наконец-то зарплату по-честному станут платить. Дома тоже ни сна, ни отдыха. Муж обещал помочь с ужином, вот только сбегает к приятелю на полчасика… Эти «пол часика» минули часа три назад, опять приходится самой и готовить, и кормить. Отца ведь приходится кормить с ложки. Месяца полтора назад, когда с ним ещё можно было разговаривать, он вдруг начал мечтать о том, как поправится, как они пойдут к Юрию Ивановичу на дачу достраивать парник, и как летом он будет катать внука на велосипеде. Так больно было это слушать, зная наверняка, что ничего этого никогда уже не будет.В какой-то из вечеров отец доложил мне, что сегодня в гараже они с Юрой перебрали что-то в машине, «…а инструмент я там оставил, всё равно завтра опять туда пойду». Стало ясно, что сознание не выдержало и отключилось от реальности. Честно говоря, мне стало значительно легче, я избавилась от необходимости врать и притворяться, что всё будет хорошо. Наверное, это правильно, что перед смертью многие теряют рассудок, так их легче отпускать.
Я легла так и не дождавшись мужа, но долго не могла уснуть, всё мне мешало: то шум проезжающей под окном машины, то стук собственного сердца, гулко отдающийся в кроватных пружинах. Но стоило мне только задремать, как тут же хлопнула входная дверь. Ну, что за блядство! Муж явился нетрезв и бодр, загремел в кухне посудой, включил телевизор. Мне пришлось вставать и тащиться в кухню.
— Женя, неужели ты не понимаешь, что я устала и очень хочу спать.
— Ну, так иди и спи.
— Я не могу, мне телевизор мешает, неужели нельзя поесть без телевизора?
— Нельзя, — ехидно заявил муж, явно гордясь тем, что он так решителен и бескомпромиссен.
Спорить бесполезно. Правда, когда я вышла, телевизор он всё-таки выключил, но лишь потому, что включил игровую приставку. Щёлканье кнопок, мерцание экрана, странные звуки, доносящиеся из наушников. Я окончательно вышла из себя, я взбесилась, я заплакала, мне хотелось как-нибудь навсегда избавиться от шума, чтобы можно было каждую-каждую ночь спать крепко и сладко. Кажется, муж явился домой с бутылкой пива? Вот тебе и пиво, и ночные игры! Я схватила бутылку и вылила прямо на клавиатуру. Очень хотелось и бутылку разбить о чью-то тупую башку. Муж побежал в кухню спасать подмоченную «клаву» по дороге отвесив мне полноценную оплеуху, от которой зазвенело в ушах. Ну, вот как? Как можно так жить?! Я не понимаю. Ведь после всего этого он ещё смеет мне заявлять, что любит меня.
Уж не знаю, как мне удалось уснуть. Мне снилась дорога, пыльная, зажатая между скалами, поднимающимися вверх причудливыми уступами. Я ехала верхом в сопровождении мужчины. Его подтянутое крепкое тело, выгоревшие на солнце волнистые волосы, пухлые губы и большие голубые глаза — все эти детали никак не хотели складываться в единое целое, будто играя в угадайку. Я словно помнила, но никак не могла узнать человека, ехавшего совсем рядом, хотя душа моя пела от осознания близости этого человека. Наконец дорога вывела нас из ущелья и пошла резко вниз, в долину. Мы остановились в этой высшей точке своего путешествия, налетел ветер. Он трепал волосы и пах чем-то одуряюще приятным, острым и свежим, даже не смотря на то, что поднял тучи пыли. Мы со спутником посмотрели друг другу в глаза, потом он притянул
меня к себе и поцеловал в губы жарко и жадно, так, что дрожь прошла по всему телу. Началась бешеная скачка! Вниз! От скорости захватило дух. В жизни, а не во сне я никогда не решилась бы на такое. Мой спутник на чёрной лошади то обгонял меня, то отставал, словно заигрывал, раззадоривал. Восторг охватил всё моё существо, и я гоню лошадь всё быстрее и быстрее, мне кажется, будто я лечу над дорогой… И падаю! Падаю столь стремительно, и восторг сменяется неописуемым ужасом. Дыхание останавливается, и крик не может вырваться наружу. Я просыпаюсь от собственного глухого стона.
Утро 14 мая. Ночью снова шёл снег: трава и скамейки засыпаны мелкой белой крупой. С кружкой утреннего кофе я как обычно пялюсь в окно. По аллее мимо дома идёт кукла, худенькая, с тоненькими ножками.Жиденькие волосики затянуты в хвост на самой макушке открывая большой лоб в добрых полголовы. «Бракоделы! — злобно подумала я. — Пакли пожалели». А кукла повернула голову, остановилась, разглядывая цветущие вишнёвые ветки, второй раз за этот май усыпанные снегом. Она так счастливо улыбалась и, наверное, искренне не понимала, как её изуродовали экономные производители.
По сумрачной утренней квартире всё ещё метались тени моих снов. Я поняла, кто был со мной этой ночью. Антон, пожалуй, единственный из всех, кого я по-настоящему любила. Господи, как давно это было! Мы познакомились совсем детьми. Мне, наверное, ещё не было и шестнадцати. Наши отношения развивались странно, то прекращаясь, то возвращаясь к началу. Я иногда вела себя настойчиво, доходя до наглости, а то вдруг отвлекалась на других, влюблялась, разочаровывалась, бросала, меня не понимали и бросали тоже. Страшно подумать, сколько событий может уместиться в какие-то несколько лет по-молодости. Жизнь летит и ты летишь вместе с нею всё видя и ничего не замечая вокруг. Это понимаешь, лишь оглянувшись назад. Вот так, как теперь. Антон — человек замкнутый. Мне было совершенно не ясно, есть ли для него что-то
ценное в наших отношениях. И вот в тот самый момент, когда с его стороны начало проклёвываться нечто похожее на заинтересованность, я всё испортила. Это надо же было быть такой дурой — сломать всё собственными руками. Теперь я думаю, что тогда я просто слишком привыкла к тому, что Антон был всё время где-то рядом, и помыслить не могла, что не смогу к нему вернуться. Долго я не могла его забыть. Сына хотела назвать его именем, но муж ни за что не согласился, и это мне вполне понятно. Через несколько лет после того, как я вышла замуж, судьба всё-таки свела меня с Антошкой. Мы просидели у него до глубокой ночи развлекаясь пустыми разговорами под пиво. Я наконец-то смогла взглянуть на него иначе. Я вдруг за один вечер поняла, насколько мы разные люди, наша совместная жизнь, случись такая, вряд ли была бы удачной. Но то душевное тепло, скорее даже не к нему, а к своим ярким первым чувствам, сохранилось во мне до сих пор.
