Джек никогда не бывал снизу, да и, что греха таить, не стремился к пассивной роли, считая, что это точно не его, от такого невозможно ловить кайф, но рядом с Броком и Баки он вспыхивал моментально, терся об их тела, подставлялся касаниям, скулил, готовый умолять о большем. Только с ними он хотел отдаваться, быть распятым, растянутым, принадлежать во всех смыслах.

Нависнув над Баки, Джек спустился чуть ниже, становясь на колени, прогибаясь в спине, чтобы Броку было удобнее, а самому касаться губами налитого желанием члена Баки, вылизывать его.

Брок налил масла себе на пальцы и принялся растягивать Джека.

— Не зажимайся, — попросил он, целуя Джека в копчик. — Ты такой тесный, что сейчас пальцы мне оторвешь, малыш.

Баки гладил Джека по голове и по плечам.

Джек был бы и рад не зажиматься, расслабиться как следует, но тело сотрясала крупная дрожь, грудная клетка ходила ходуном, сердце грозило выскочить через горло. Пальцы Брока были невероятно горячими, они будто клеймили Джека там, внутри, растягивая, заполняя. Сильнее расставив ноги, он чуть подался назад, насаживаясь, чувствуя, как дискомфорт уходит, наполняя тело сладким томлением.

— Я буду смотреть, — сказал Баки и устроился так, чтобы лучше видеть.

Брок долго растягивал Джека, то и дело добавляя масла, прокручивая пальцы внутри, лаская тот самый сладостный бугорок.

Плохо себя контролируя, Джек насаживался на пальцы Брока, припадал на грудь, терся болезненно возбужденным членом о меховое одеяло.

— Господи, Брок, давай, — взвыл Джек, отпихивая от себя его руки.

Он был готов, сейчас, именно сейчас, разлететься на части от одного-единственного прикосновения.

Брок смазал себя, приставил член к растянутой, блестящей от масла дырке, и легонько нажал на нее.

— Вытолкни меня, Джек, — велел он.

Руки Джека подломились, он упал на грудь, приподнимая задницу выше, двинулся назад, потихоньку пропуская Брока в себя, замер, широко распахнув глаза, хватая ртом воздух. Член не был похож на пальцы, совершенно не похож. Слишком большой, горячий, он болезненно и одновременно сладко распирал судорожно сжимающиеся нежные стенки, неумолимо продвигался вперёд.

Баки начал неторопливо дрочить Джеку, оглаживая большим пальцем головку. Брок вошел до конца и плавно двинулся обратно, потом снова качнулся вперед, нащупывая ту самую нужную точку.

— Какой ты горячий и тугой, — говорил Брок. — Такой тесный…

Джек уронил тяжёлую голову на руки, вздрагивая всем телом от каждого толчка, чувствуя, как по лицу текут слёзы, а нутро горит небывалым жаром, вспыхивая всё ярче. Член Брока, казалось, рос в нём, увеличивался, распирая всё сильнее, давил на ту самую точку.

Баки стирал слезы Джека железной рукой. Брок толкался и толкался внутрь, постанывая от удовольствия. Джек был такой невероятный, так жадно принимал член. Баки огладил кончиками пальцев растянутые вокруг члена Брока мышцы, потом приласкал яички Брока, поджавшиеся от возбуждения.

— Обожаю вас, — пробормотал Баки.

Он переменил позу и принялся целовать Джека, чувствуя соль на губах.

Джек отвечал жадно, будто не целовался с месяц и страшно соскучился, он кусал сладкие податливые губы Баки, почти умирая от каждого движения Брока в себе, чувствуя, как каменеют его руки, сжимающие бёдра, а толчки становятся беспорядочными и рваными. Но самому Джеку было слишком мало.

Брок закричал и кончил, прижавшись к Джеку так, словно хотел залезть внутрь целиком. Наклонился над Джеком, поцеловал его между лопаток и вышел. Устало упал на постель.

— А тебе ведь не хватило, — ласково сказал Джеку Баки. — Ты невероятно жадный. Хочешь, я тебя возьму? Но я большой.

— Хочу! Возьми! — приказал Джек, не в состоянии ждать, перекинул ноги через бёдра Баки, устраиваясь сверху, заскулил, почувствовав твёрдый член, притирающийся между ягодиц, задевающий крупной головкой края растраханной дырки.

Брок, посмеиваясь, растер по члену Баки масло, приставил головку к припухшему раскрасневшемуся отверстию. Баки двинул бедрами вверх, и Джек вскрикнул.

Под веками полыхнуло красным, все волоски на теле встали дыбом, вдоль позвоночника прокатилась волна жара, выжигая из лёгких весь воздух. Джек, не в силах пошевелиться, повис на плечах Баки, сипло дыша, беззвучно шевеля губами, вознося молитвы Богине. Приподнявшись на дрожащих разъезжающихся коленях, упал обратно, насаживаясь на полную.

Баки обхватил его руками, перевернул на спину, сложил едва ли не пополам и принялся размашисто и сильно ебать.

Джек вроде бы орал, может, даже просил, умолял не останавливаться, впиваясь короткими ногтями в спину Баки. Джек не помнил. Все связные мысли из головы выдуло ещё на первых толчках. Что-то непонятное собиралось в месте солнечного сплетения, тонко звенящее, волнующее, иссушающее, распирающее так, что тела было мало. Джек дёрнулся, захрипел на грани слышимости, чувствуя, как идёт трещинами, рассыпается мелкой песчаной пылью.

Свет померк.

— Ты затрахал его до обморока, — укоризненно произнес Брок, проводя ладонью по животу Джека, залитому семенем, и облизывая пальцы.

— Кто ж знал, что наш принц окажется так жаден до члена? — спросил Баки, укладываясь на спину и легко притягивая обмякшего Джека к себе.

— Два члена — многовато для первого раза. — Брок обнял разом Джека и Баки. — Дышит. Или ты наколдовал чего?

— Я хуем не колдую, — рассмеялся Баки. — Давай отнесем его в купальню. Он весь в семени и в масле.

— И в поту, — добавил Брок, лениво поднимаясь. — Сам будешь следить, чтобы он не утонул.

Джек очнулся от мерного покачивания и плеска. Удобно устроив голову на сгибе шеи Баки, он мурлыкнул, коснулся губами тонкой кожи у кадыка.

— Хорошо-то как.

Брок набрал в пригоршни воды и вылил ее на отросшие волосы Джека.

— Как ты? — спросил он.

Со сводов пещеры капал конденсат, пламя магических факелов колыхалось, порождая тени.

Баки скользнул пальцем между ягодиц Джека.

— Не болит? — спросил он.

— Немного, — зашипев, признался Джек, но это была приятная боль. Пальцы Баки приносили неизведанное мазохистское удовольствие, заставляя тело трепетать, а яйца поджиматься, хотя Джек и не надеялся, что способен ещё хоть на что-то. Застонав, он прижался сильнее к груди Баки.

Баки убрал руку.

— Ты в обморок упал, мой принц, — сказал он. — Все-таки сразу мы двое — слишком много для тебя.

— Вот уж точно. — Брок поцеловал Джека в мокрое плечо.

— Для первого раза много, — поправил их Джек, отлепляясь об Баки. Ему было слишком хорошо, чтобы терять такую возможность. Ну потерял сознание, так это от удовольствия, а не от боли или неприятия.

Зачерпнув мягкого мыла в одной из мисочек, он принялся деловито намывать спину Брока, разминая шею и плечи, ласково обводя пальцами шрамы. Брок, хрипло посмеиваясь, принялся целовать Джека.

— Какое же ты все-таки чудо, — сказал он, поводя намыленными плечами.

Джек хохотал в голос, шутливо отбиваясь от обоих любовников, ластился к ним и тут же отпрыгивал в сторону, плескался водой, уворачивался от цепких рук, и было ему хорошо настолько, что душа пела и сердце радовалось.

— Люблю вас больше жизни, — признался он, позволяя стиснуть себя в объятиях.

========== 11. ==========

Джек вертел в руках перо. Слова никак не ложились на пергамент. Они с Люсиндой уже много лет не обменивались письмами, ровно с тех пор, как Джек встал под военные знамёна, не зная, куда король направит его отряд. Это раньше письма раз в неделю, за которую Джек копил новости, делал какие-то смешные рисунки на полях — лишь бы подруга улыбнулась, — приносили голуби.

Когда они были совсем маленькими, а королевство Люсинды ещё не было стёрто с карт, они считались наречёнными друг для друга, постоянно ссорились, считая, что оба женятся только по любви. Но Джек был единственным, кто не отвернулся от юной принцессы, когда умер её отец, а соседи накинулись на королевство, словно стая голодных гиен, разрывая его на части. Малышка спаслась лишь чудом, и то только потому, что её успели спрятать в монастыре. Люсинда росла, рос и Джек. Они оба понимали, что ни о какой свадьбе наследника с бесприданницей, у которой ничего, кроме имени, нет, не могло быть и речи, но всё равно писали друг другу.