– Чего ты на самом деле от меня хочешь? – вдруг спросил Дэвид, шагнув ей навстречу.

Всё изменилось. И вкрадчивый тон, и настойчивый взгляд, и вольное обращение к ней… Рейчел напряглась, не зная, как на это реагировать. Намеренная провокация?

Стоило ответить как можно скорее, пока девушка не потерялась бы в мыслях.

– Я хочу жить так, как считаю нужным, без вашего вмешательства. Я хочу подружиться с мистером Роем, но он избегает меня из-за вас, – машинально выдала всю правду Рейчел.

Замолчав и осознав сказанное, девушка не жалела о такой опрометчивости. В конце концов, долго скрывать свои намерения она и не смогла бы.

Взгляд Дэвида стал жёстким. Но тон звучал спокойно и равнодушно:

– Делайте, что хотите. Я скоро отсюда уеду. Это ваша жизнь и ваша репутация.

Рейчел не покидало ощущение, что эти слова были натянуты. Что Дэвид с трудом удержался сказать что-то другое. Что собирался добавить что-то ещё, но не стал.

– Я бы с удовольствием так и сделала, если бы вы уже не отдалили от меня моего единственного друга, – размеренно возразила Рейчел, пристально глядя на него.

Но Дэвид на этот раз не встретил её взор. Ощущение, что решил что-то для себя, и дальнейший разговор перестал быть ему интересен.

– Я не собираюсь ни мешать вам, ни способствовать. У вас есть отец, вот пусть он и возьмётся за ваше воспитание.

Рейчел с трудом сохранила спокойствие при откровенном оскорблении её поведения. Дэвид не воспринимал всерьёз ни её, ни её желания. Девушка поняла, что попытаться наладить с ним контакт было провальной идеей. Чуть не унизилась, прося прощения, а толку никакого.

Ничего не ответив, она пошла к двери. Не стоило здесь оставаться. Больше Рейчел не предпримет ни единой попытки даже заговорить с Дэвидом.

Остаток дня нагонял тоску. Отец почему-то задерживался, в доме никому не было дела до Рейчел. Она думала прогуляться, но не видела в этом больше смысла. Пейзаж угнетал, да и с обществом всё вышло не так, как рассчитывала. К тому же, приближался вечер. Наказ Дэвида всё ещё звучал в голове, и Рейчел не решилась его нарушить. Красноречивый намёк, что в этом случае их с отцом выставят вон, играл свою роль.

Одиночество угнетало уже настолько, что девушка с трудом могла дышать. Она решилась попытать удачу с прислугой Дэвида. Рейчел никогда не ставила себя выше простолюдинов, да и отец придерживался такой точки зрения. Она с детства довольно часто оставалась на попечении прислуги. Отец работал, и далеко не всегда мог уделить ей время. Как, например, сейчас…

Рейчел помнила, что первые попытки заговорить с кем-то из работников в доме не принесли результата. Ответы были односложными, вежливыми и отчуждёнными. Поэтому сейчас девушка придумала предлог: предложить свою помощь на кухне. Да, скорее всего, они воспримут это дико; но Рейчел всегда могла сослаться на то, что чувствовала себя обязанной, находясь в этом доме. К тому же, после разорения семья Маккензи вряд ли могла претендовать на те привилегии, что были у них в прошлом. Как бы ни была ужасна эта мысль, но факты говорили за себя. Оставалось надеяться, что это было временно, а пока стоило приспосабливаться под обстоятельства.

Готовить Рейчел всегда умела и даже любила. Девочкой часто оставаясь дома одна, она неоднократно ходила на кухню, чтобы пообщаться с кухарками. Те всегда были в добром и весёлом расположении духа. Они научили её всякому. Разорившись, Джеймс распустил прислугу, и кухня на некоторое время перешла в руки дочери. Она не чувствовала обременения: это было лишь одно из любимых занятий, своеобразное удовольствие.

Но сейчас, пройдя на кухню в доме Дэвида, Рейчел утратила былую непринуждённость и уверенность. Будто не она была знатью, решившей подружиться с простолюдинами, а наоборот.

Робость сковывала, и девушка с трудом преодолевала себя. Дэвид, конечно, не обладал дружелюбием; но это не значило, что его примеру следовала прислуга. Нельзя не попытаться.

Тем более что её уже заметили. Женщина, которая руководила процессом на кухне, резко прекратила свои действия, встретившись взглядом с Рейчел.

– Здравствуйте, я бы хотела предложить вам свою помощь, – вместо предисловий, сходу выпалила девушка. Настолько её застала врасплох настороженность во въедающемся в неё взгляде.

Спохватившись, что неприлично пристально уставилась на гостью, женщина опустила взгляд.

– Я не думаю, что для вас есть здесь работа, мисс, – с вежливой любезностью возразила робко она.

Рейчел вздохнула: дистанция между ними была слишком велика. И её явно не желали сокращать.

– Пожалуйста… – отчаянно проговорила девушка. Она поняла, что не было смысла добиваться расположения прислуги: стоило сразу перейти к делу. – Понимаете, я не хочу чувствовать себя бесполезной. Я пришла сюда незваной гостьей и совершенно не нахожу себе места.

Рейчел намеренно принизила себя и свои ощущения. Не то чтобы на самом деле она не чувствовала ничего подобного, но ей явно пришлось преувеличить. И сказаны были слова не за тем, чтобы выплеснуть эмоции, а с чётким расчётом вызвать сопереживание. Из которого уже могло что-то получиться.

Женщина, растерявшись, оглянулась по сторонам. Было видно, что эта ситуация вызывала в ней неловкость.

– Мисс, я не уверена, что господин… – нерешительно начала она, но Рейчел резко перебила дальнейшие возражения:

– Я хорошо готовлю. – Девушка больше не могла ждать и надеяться, а потому быстро и решительно уверяла, одновременно проходя вперёд, к плитам, столам и следящим за ней поварам. – Поверьте, я всегда это любила, и…

Она принялась зачем-то рассказывать воспоминания детства, связанные с кухней. Как училась готовке и как любила экспериментировать, как полюбили её стряпню… Но никто не реагировал на её сбивчивую речь. Единственное, что Рейчел ощущала наверняка – настороженные любопытные и в то же время напряжённые взгляды.

Осознав своё поражение, девушка не хотела сдаваться. Она понимала, как дико выглядело это для прислуги Дэвида, привыкшей внимать только его распоряжениям. Знала, что они не могли воспринимать вмешательство посторонней особы в свои дела. Но не желала отступать. А потому решила перейти непосредственно к делу.

– Что это вы делаете? – поинтересовалась она, дерзко заглянув в готовящееся на плите блюдо. – Жаркое из птицы? А что если…

И, прежде чем её могли остановить, Рейчел просто продолжила готовку, экспериментируя с проверенными ею пряностями и специями. Свои действия девушка проговаривала вслух, и, если первое время повара только всплёскивали руками и старались её спровадить, то вскоре даже стали прислушиваться.

Рейчел давала им попробовать и оценить; советовалась, спрашивала их мнения. Она всячески пыталась показать, что именно они оставались здесь хозяевами, несмотря ни на что. Это сработало. Постепенно атмосфера напряжения развеивалась.

Началось общение. Сначала только по делу, а затем всё больше, с некой осторожностью; и на другие темы. Рейчел даже решила, что, наконец, нашла в этом доме людей, которые отныне будут к ней относиться с теплом.

Но в какой-то момент вдруг, назло её позитивным мыслям, напряжение вернулось. Ответы ей снова стали отчуждёнными и односложными. Девушка ощутила, как вдруг все захотели, чтобы она ушла. Но ей об этом не говорили. Поэтому Рейчел попыталась вернуть утраченное так внезапно расположение. Но все её попытки ни к чему не приводили.

И тут девушка заметила, что повара то и дело оборачивались. Машинально она последовала их примеру… И у неё разом пропало настроение с кем-либо общаться.

На кухне стоял Дэвид, негромко разговаривая с главной кухаркой. Как давно это длилось, Рейчел не знала – даже не заметила, как женщина отошла. Девушка слишком увлеклась готовкой и налаживанием отношений с поварами, чтобы обратить на это внимание.

И сейчас она, сама того не сознавая, пристально уставилась на Дэвида, не в силах отвести взгляд. Словно оцепенела. Он бросил быстрый ответный – и стало ясно, что не впервые увидел здесь. Ещё какое-то время назад Дэвид стоял тут, возможно, наблюдал. По крайней мере, ни тени удивления, гнева или какой-либо ещё возможной эмоции по поводу её пребывания на его кухне не мелькнуло на лице. Да и кухарка, вероятно, успела разъяснить ему ситуацию.