Англия, 1805 год

Карету в очередной раз встряхнуло. Дороги становились всё более неровными: верный признак, что расстояние до Торнтона сокращалось. По крайней мере, так думала Рейчел. Она представляла себе этот небольшой городок жалким захолустьем, непригодным для жизни. То, что за свои восемнадцать лет девушка не слышала его название, было показателем.

Страшно подумать, теперь её жизнь связывалась с этим местом. И неизвестно, на какой срок.

Семейство Маккензи, состоящее из отца и дочери, в один момент потеряло всё. Самое несправедливое и досадное: причиной полного разорения послужила честность. Джеймс Маккензи вёл бизнес, руководствуясь принципами и совестью. Но в какой-то момент сменилось начальство, выбравшее другой курс – более выгодный. Джеймс прямо и жёстко выступил против, и его потопили. Методично и безжалостно разрушили всё, чего он добивался долгие годы. И не остановились только на работе, уничтожив его жизнь. Испортили имя, оставили ни с чем. Власть, могущество и богатство – ядерная смесь, которой обладал противник, обрушилась сокрушительной силой на оставшуюся без поддержки маленькую семью Маккензи.

Так Рейчел с отцом оказались на распутье. В Лондоне для них не осталось пристанища. Зато Джеймс помнил про единственного человека, которого считал настоящим другом, несмотря на время и расстояние, что стояли между ними. Они не общались уже два с половиной года, но у них всегда оставалась незримая связь. И именно сейчас, в первый и последний раз, Джеймс решил просить о помощи. Он отправил Яну несколько писем, и, не получив ответа, поспешил отправиться к нему в Торнтон. У Маккензи-старшего не было сомнений в преданности и верности друга, а потому молчание того связывалось либо проблемами с почтой, либо неприятностями у Яна. Об этом не хотелось и думать. Но в любом случае, Джеймс решил, что стоило приехать и увидеться лично.

Рейчел понимала, к чему всё вело. Она много слышала о Яне и была уверена, что тот поможет им устроиться в Торнтоне, позволит остаться у себя на первое время. И даже его молчание не убеждало в обратном. А если вдруг с Яном не сложится – вряд ли отец захочет вернуться после всего пережитого. Велика вероятность, что они осядут в Торнтоне на неопределённый срок.

Рейчел могла это понять, но от этого не было легче. Она слишком привыкла к беззаботной жизни в полной развлечений столице. Рейчел лишилась привычного комфорта слишком резко. Даже не успела понять, что произошло. И не смогла свыкнуться с новым раскладом.

Рейчел задвинула шторку на окошке. Незнакомый пейзаж угнетал. Не было желания его изучать.

Этот жест покоробил Джеймса. Отчего-то, вместо того, чтобы найти слова успокоения для дочери, отец вдруг вспомнил, что у Яна был сын; которому сейчас, должно быть, примерно двадцать пять лет. Может, чуть больше. Джеймс не задумывался о нём и не говорил Рейчел, потому что Дэвид (так звали сына Яна) не жил в Торнтоне, лишь изредка навещал отца. Риск застать его там по приезде был невелик. Настолько, что Джеймс не понимал, к чему вообще вспомнил о молодом человеке. Репутации Рейчел ничего не угрожало.

– Это временно, – перебил он свои мысли нужными словами, ободряюще сжимая ладонь дочери. – Обещаю тебе, мы найдём иной выход.

– Я знаю, – она сказала так, будто действительно в это верила..

Рейчел не была виновата в сложившейся ситуации, но чувствовала неловкость. Прелестный образ нежной блондинки с привлекательной сформировавшейся фигурой позволял ей рассчитывать на выгодный брак. Большинство молодых леди прибегали к этому способу поправить своё положение – это было обыденностью, тем более, в Лондоне, в сердце светских раутов. К тому же, к ней уже проявляли интерес богатые наследники и титулованные особы. Но Рейчел никогда не увлекалась никем. Ей были приятны их внимание и ухаживания, но любого намёка на что-то большее она избегала.

Отец замечал, что дочь не выказывала благосклонности ни к кому из потенциальных женихов, а потому не заговаривал о замужестве как о решении проблемы. Он хотел, чтобы Рейчел испытала настоящую любовь и была счастлива в браке. Таком же крепком и благополучном, какой был у Джеймса. Его жена умерла, когда Рейчел было четыре года. С тех пор ни одна женщина не смогла тронуть его сердце, и он полностью посвятил себя дочери. Не было и дня, когда Джеймс не вспоминал бы блаженные времена супружеского счастья.

Рейчел же в принципе не представляла себя в семейном уюте, посвящённой одному мужчине и детям. Душа не стремилась к этому. Девушка совсем не хотела замуж и не верила в существование такой любви, которая могла бы перевернуть сознание. Так что Рейчел была благодарна отцу, что не настаивал на браке; но не по тем причинам, которыми родитель руководствовался.

Она понимала, что отныне вся их жизнь разделилась на «до» и «после». И теперь не могла позволять отцу одному тянуть весь груз проблем. Ей придётся найти выход самостоятельно. В Лондоне, конечно, леди её возраста и положения не работали, но, вполне возможно, в Торнтоне дела обстояли иначе. По крайней мере, Рейчел сделает всё, чтобы попытаться. Это, конечно, совсем не привлекательная перспектива, но совесть девушки будет спокойна.

Решив так, Рейчел уже собралась вздремнуть, чтобы убить остаток времени в пути. Но не успела она погрузиться в дремоту, как покой резко нарушился.

Карета вдруг остановилась. Приехали.

Дом Яна оказался на удивление роскошным. Хотя не сказать, что сильно выделялся на фоне остальных. Торнтон выглядел мрачно, но не так уж бедно. Отметив, что ошибалась насчёт города, Рейчел подбодрилась. Возможно, это было лишь началом приятных сюрпризов.

Увы, она ошиблась. Это стало ясно, когда Рейчел с отцом подошли к парадной. Дворецкий встретил их настороженно и даже хмуро. Не так, как если был бы просто удивлён их неожиданному визиту.

После того, как Джеймс представился, дворецкий всё же пропустил их в дом, хоть и поколебался на мгновение. Но было ясно, что знал о семье Маккензи. Это в какой-то степени утешало, хотя происходящее не вселяло оптимизма.

Опасения подтвердились. Рейчел так и не увидела Яна, о котором была наслышана с детства. Хозяином дома предстал другой, чужой и холодный человек. Элегантно одетый брюнет словно вышел из картины, оставаясь неживым. Он выглядел значительно младше её отца и просто не мог оказаться тем самым другом. Это было понятно и по отчуждённому взгляду незнакомца.

– Мой отец скончался две недели назад, – объявил вместо приветствия и прочих церемоний он. – Ваши письма получал я.

Рейчел, преисполненная сочувствием от внезапной новости, посмотрела на отца. Она ощутила, какой мощный удар он получил этим печальным известием, да ещё так безжалостно брошенным. Рейчел могла понять, что сыну Яна просто не до приличий, и он, должно быть, страдал; но это не давало ему права ранить остальных.

– Почему вы не сообщили нам об этом в письме? Насколько я знаю, первые письма от нас должны были дойти в ваш дом с месяца назад, – прямо обратилась она к новоявленному хозяину дома.

Он словно только её заметил. Его зелёные глаза пристально впились в её лицо, и Рейчел ощутила себя жертвой перед хищником. Незнакомое и неприятное чувство. Словно борьба, немое столкновение, где она проигрывала.

Рейчел держалась из последних сил, понимая, что незнакомец не воспринимал её всерьёз. Но она не позволит ему игнорировать вопрос.

Хотя подавлять нарастающее возмущение было трудно. Произнесённые ею же слова провоцировали увидеть картину шире, заставили задуматься. Рейчел недоумевала, почему сын Яна не счёл нужным удостоить их каким-то ответом на протяжении такого длительного времени! Похоже, и не собирался.

Его ответная реплика только усилила её недовольство:

– Мой отец слёг и был беспомощен. Он не мог ни читать, ни отвечать на ваши письма. А я не посчитал нужным. Теперь он мёртв. Вас не ждали.