Тот отвел глаза, но как только девушка увлеклась разговором, снова принялся её рассматривать. Юная особа, осмелившаяся самостоятельно приехать в его дом, оказалась весьма интересной. Вчера он заметил, что она достаточно высокая и худенькая, даже немного угловатая, но тем не менее женственная. Сегодня обратил внимание на необычный, шоколадный оттенок волнистых волос и почти такой же цвет чуть раскосых глаз, точёные скулы, изящный прямой носик, немного острый подбородок и красивые, чувственные губы. Разумеется, она не могла оставаться без внимания противоположного пола. Хотя девушка вела себя достаточно скромно, не считая острых реплик в разговоре, и одежду вот уже второй день выбирала закрытую, без вычурных деталей.

Эдвард прекрасно помнил лейтенанта Джеймса Картрайта – кажется, сестра забрала у того всю яркость. Джеймс был голубоглазым блондином. Но таким же благородно тонким. И за словом в карман тоже не лез, чем всегда ему нравился.

– Как же тётя отпустила вас так далеко, пусть даже в сопровождении друга? – спросила Анна.

– Тётя не знает, куда я поехала, – ответила Джессика, слегка смутившись. – Она уверена, что меня пригласила подруга… на день рождения.

– Если бы ко мне так сбегали девушки, я был бы счастлив, – мечтательно произнёс Роберт.

– По-моему, это очаровательно, – улыбнулась Анна.

– Что будет, если ваша тётя узнает, где вы были на самом деле? – как бы невзначай спросил Эдвард.

– Надеюсь, я смогу сказать, что гостила у вашей сестры.

– Конечно, сможете, – кивнула та. – Но вряд ли кто-то в чем-либо вас заподозрит. У нас так давно не было гостей, – она с лёгкой укоризной покосилась на брата.

– Мы тоже не будем вас беспокоить и сразу после завтрака уедем, – сказала Джессика.

– Может быть, останетесь, пока дождь не пройдёт?

– Так мы, пожалуй, пробудем здесь до зимы, – усмехнулся Роберт.

– Спасибо за предложение, но мы, правда, не будем ждать, – ответила Джесси. – Быть может, дома я обнаружу еще какой-то способ… найти Джеймса. Если получится…

Дальше завтрак проходил практически молча, за исключением редких фраз на отвлеченные темы.

Леди вышли из-за стола первыми. Анна остановила леди Картрайт в коридоре возле столовой.

– Поскольку обратно ехать так же неблизко, я распорядилась приготовить вам с собой еды.

– Ну, что вы, не стоило беспокоиться, – смутилась Джессика.

– Даже не смейте отказываться. Если бы я могла вам помочь… Но… если честно, я даже не видела ни одного человека из этого семейства Стаффордов. А Эдвард видел…

– Лишь один раз и очень-очень давно, – прозвучал его голос. Граф подошел ближе, по-прежнему хмуро глядя на гостью. – Я даже не знаю, жив ли он ещё. Ему уже тогда было много лет. И он не слишком был мне рад, хотя я лично ничего ему не сделал, но, наверное, сделал кто-то из нашей семьи. Никто из них с нами не общается. На вашем месте я бы всё же смирился с потерей и жил дальше…

Девушка внимательно слушала Эдварда, глядя ему в глаза. Она поймала себя на мысли, что впервые увидела цвет его глаз. Вчера, в темноте кабинета Джессика смогла понять лишь, что они светлые. Оказалось, они были серыми. Красивого дымчато-серого оттенка.

– Вы не на моём месте, к счастью, – пылко ответила она. – Вы вернулись домой. Живы и здоровы. И у вас есть хоть какая-то семья.

– Да что вы знаете о моем месте, – сердито произнес он, молча развернулся и ушёл.

Джесси покосилась на его сестру. Та заметно погрустнела. Девушке стало неловко – кажется, она высказалась не слишком красиво – всё светское общество знало, что молодой граф, вернувшись с войны, заперся в своем доме и превратился в мрачного затворника. По какой причине – об этом никто не говорил.

От мыслей Джессику отвлекла Анна, начавшая рассказывать, что именно приготовлено для гостей, после чего девушка направилась в комнату переодеваться.

Одна из дверей в коридоре была открыта. Проходя мимо, Джесси невольно заглянула внутрь. И застыла от удивления.

В большом кресле сидел Эдвард, держа на руках кроху-племянницу.

– Как у тебя дела, Лиззи? Хорошо? – он улыбался ей, и глаза его светились теплом.

Малышке явно нравилось общение, она отвечала сияющей улыбкой и тянула к дяде ручки.

Внезапно Престон перевел взгляд на открытую дверь и заметил, что за ним наблюдают. Джессика максимально быстрым шагом отправилась к спальне. Но далеко уйти не успела.

– Леди Картрайт, – услышала она сзади голос Эдварда.

Он стоял в коридоре возле детской, снова серьезный и строгий.

– Да, милорд? – обернулась девушка, стараясь сделать равнодушный вид.

– Надеюсь, вы привезли с собой все письма и дневник брата.

– Д-да, – запнулась она, не сразу сообразив, зачем он об этом спрашивает.

– Иначе пока вы возвращались бы за ними в Лондон, я бы мог передумать.

– Передумать что, простите?

Граф вздохнул и покачал головой.

– Помогать вам. И еще… вы должны быть готовы к довольно длительной поездке. Стаффорды живут далеко отсюда. Но, возможно, это не понадобится. И я уже предупредил, что они не поддерживают с нами отношения.

Но Джессика будто не слышала последних слов. Он видел, как засияли от радости и удивления ее темные глаза, и с трудом сдержал улыбку.

– Почему же вы все-таки согласились мне помочь?

Эдвард сам толком не знал, почему. И хмуро ответил:

– Исключительно из-за вашего брата. О нем у меня остались весьма хорошие воспоминания. Я даже жалел, что его потом перевели в другую роту. Хороших офицеров и так почти не осталось.

Джессика рассчитывала примерно на такой ответ. Правда, думала, что он прозвучит помягче, а потому немного растерялась.

– Я… я совсем забыла сказать, что заплачу вам за помощь… – сказала она.

– Мне не нужна никакая оплата, – резко ответил Эдвард. – Я помогаю вам просто в память о Джеймсе, – увидев, как от последних слов глаза девушки погрустнели, Престон добавил: – Если он всё же погиб, а не остался жив и где-то скрывается. К тому же, я ничего не обещаю и не гарантирую вам никакой результат.

Он внимательно посмотрел на Джессику, сидевшую, как и вчера, напротив стола, потом – на Роберта, неспешно расхаживающего вдоль стены и с интересом изучавшего обстановку вокруг, затем взял пачку писем.

– Я положила их в том порядке, в каком они приходили, – пояснила Джессика. – И подчеркнула то, что показалось мне важным. Но, возможно…

– Позвольте мне самому посмотреть… – отрезал молодой человек, не поднимая взгляда от первого открытого письма.

Девушка обиженно поджала губы, но замолчала.

“Не так уж тут и плохо, если ты переживаешь об этом, Джесси. Не родительский дом, конечно, но всё терпимо”.

Прочитав это, Эдвард мысленно усмехнулся – все-таки Джеймс умел оставаться оптимистом.

“Еще мне повезло попасть в отличный офицерский состав. Все на удивление легко нашли общий язык…”

Граф тяжело вздохнул – почти никто из этих офицеров не вернулся домой.

“… И капитан у нас отличный, Эдвард Престон. Хотел бы я быть таким же рассудительным, как он. Но он со мной довольно часто общается, а значит, есть шанс чему-то поучиться”.

Было очень странно читать о себе.

В следующих письмах Джеймс рассказывал о сражениях, каждый раз успокаивая Джессику, что всё совсем не так страшно, как может казаться. Как же заботлив был брат к чувствам сестры.

Он действительно упоминал Эдварда несколько раз – даже приводил какие-то его слова, которых тот уже и не помнил.

Наконец Престон добрался до последнего письма.

“Я чувствую, что скоро случится что-то плохое. Чувствую, что приближается темнота. Глупо такое писать, ведь опасность здесь поджидает почти каждый день, но обычно я рвался в бой бесстрашно, а сейчас почему-то будто чувствую беду. Возможно, я просто устал”.

От этих слов Эдварду стало не по себе. Он потерял на войне много друзей, и некоторые из них тоже словно предчувствовали свою гибель, рассказывая ему об опасениях буквально за несколько часов до смерти. В памяти вновь ожили картины, которые до сих пор мучили его по ночам – рассеивающийся дым от пушечных залпов, стоны раненых, кровь… Эдвард почувствовал, как задрожала левая рука, и резко сжал ее в кулак.