Су И тоже почувствовал, как мучительно сдавило грудь. Только подумать: этот властный и безжалостный правитель принимает его судьбу так близко к сердцу! Смутившись, Су И прильнул к супругу и прошептал:

— Я ведь сам на это пошел, сам решил спасти тех ученых мужей. Не думал ни о тебе, ни о Шу-эре, добровольно признался во всем. Ваньянь, это моя вина…

Руки императора крепко обхватили его за талию, и Су И услышал полный отчаяния голос:

— Чья бы ни была вина, а сердце мое рвется от боли. Оно истекает кровью, капля за каплей. Су Су, такая боль… Я больше не могу…

Су И долго молчал — и вдруг схватил императора за руку и сквозь слезы промолвил:

— Если… если только так можно облегчить твою ношу… как могу я не сделать этого для тебя? Ваньянь…

Он вонзил зубы в руку Ваньянь Сюя, и остальные слова так и остались невысказанными.

Глубокой ночью даже стены прекрасного Дворца Наслаждений не могли скрыть мучительную тоску двух любящих людей. И в этих муках, в этой боли два сердца бились как одно, связанные искренним и горячим чувством. Как сказал поэт:

«Рука в руке, глаза полны слезами,

такую боль не выразить словами»*.

Цзы Нун, которая давно уже тихонько всхлипывала в соседней комнате, вдруг услышала легкие торопливые шаги. Вбежала Цзы Янь и остановилась возле входа в опочивальню императрицы.

— Докладываю государю-императору! — провозгласила она. — Срочное донесение из пограничной крепости. Полковник Ю прибыл и ожидает ваших распоряжений.

Цзы Нун удивленно застыла на месте.

С тех пор как император перенес столицу Золотой империи в Доуянь, на земли бывшей Великой Ци, во всей стране воцарился мир. Ваньянь Сюй показал себя мудрым и милостивым правителем и сумел завоевать сердца подданных. Государство достигло небывалого процветания, стало сильным и могущественным, как никогда прежде. Откуда взяться вестям о войне — в такое-то время?

Пока Цзы Нун терялась в догадках, занавес на дверях приподнялся, и из опочивальни вышел Ваньянь Сюй.

— Отведи полковника в приемную, — велел он. — Мы немедленно его выслушаем. — Затем император обернулся к супругу и спросил: — Су Су… хочешь пойти со мной?

Ваньянь Сюй всегда понимал, что Су И не по нраву его нынешний статус императрицы, и намеренно задал этот вопрос, чтобы подчеркнуть свое уважение к нему как к бывшему генералу и полководцу. Кроме того, хотя Су И, измученный болью, нуждался в отдыхе, вести с полей сражений могли бы ненадолго отвлечь его и заставить забыть о собственных тяготах. И всё же император не знал, как отзовется на его предложение сам Су И.

94.

Что же до Су И, то он долго медлил в нерешительности. Да, ему хотелось услышать донесение из первых уст. В конце концов, он несколько лет водил в бой войска, жил в пограничной крепости, в поте лица ковал свои победы. Мало того, дело касалось и простого народа, населяющего те дальние рубежи. Однако Су И давно уже не был генералом и понимал, что если он станет сопровождать императора на подобные аудиенции, это может вызвать возмущение придворных. Именно поэтому он и колебался.

Ваньянь Сюй, казалось, видел его мысли насквозь.

— Цзы Нун, Цзы Янь, помогите Су Су подняться, — с улыбкой велел император. — Он пойдет со мной.

С этими словами Ваньянь Сюй направился к выходу, а две служанки тотчас бросились к Су Су, чтобы исполнить приказ.

***

Оказалось, всё дело в маленькой стране Сяолин, западном соседе Золотой империи. Там с некоторых пор стали замечать, что народ по другую сторону границы живет в достатке и процветании, поскольку император Ваньянь Сюй значительно снизил налоги. Преисполнившись зависти, жители Сяолина принялись лелеять враждебные замыслы. Войска нанесли неожиданный удар, рассчитывая сходу захватить несколько укрепленных городов и без помех заняться грабежом прилегающих земель. Им и в голову не приходило, что Ваньянь Сюй придает обороне своей империи первостепенное значение. Пусть гарнизоны на границе не отличались числом, зато брали умением: это были совсем не те горе-вояки, что во времена Великой Ци — как говорят, солдаты-креветки да генералы-крабы**. Поэтому планы захватчиков благополучно провалились. Правитель Сяолина, человек самоуверенный и безрассудный, получив отпор, взъярился пуще прежнего. В расчете на то, что его подданные — по большей части отчаянные храбрецы, мастера боевых искусств, он не придумал ничего лучше, чем в открытую объявить Золотой империи войну. Именно поэтому командующий пограничными войсками отправил своего заместителя в столицу со срочным донесением и просьбой о подкреплении.

Выслушав доклад, Ваньянь Сюй пренебрежительно хмыкнул:

— Да что они о себе возомнили? Какая-то мелкая кучка дикарей. Надумали бросить вызов моей империи, всей Поднебесной! — Он на время погрузился в размышления, а затем обратился к Су И за советом: — Как, по-твоему, следует теперь действовать? У Нас уже имеются кое-какие соображения на этот счет, но прежде Нам хотелось бы выслушать твое мнение.

Император говорил серьезно и многозначительно, давая всем понять, что Су И для него не какой-нибудь наложник из гарема, а близкий друг и доверенный советник.

От Су И не укрылись намерения Ваньянь Сюя, и на сердце у него потеплело. Император настолько доверял ему, проявлял такую заботу… Если бы Су И продолжал из-за мелочных опасений оставаться в тени, это было бы и неразумно, и недостойно искренних чувств, которые питал к нему Ваньянь Сюй. Поэтому Су И так же серьезно и прямо ответил императору:

— Сяолин — страна маленькая, однако ее населяют племена кочевников. Эти люди преклоняются перед грубой силой и питают страсть к воинскому искусству. Такого противника не стоит недооценивать. Когда моя армия стояла на границе, до нас доходили вести об их набегах на мирные поселения. Но в то время мне приходилось постоянно быть начеку, чтобы отразить нападение со стороны Цзинь Ляо, поэтому я не мог отрядить воинов для защиты местных жителей. Но и кочевники прекрасно знали о силах моей армии и не осмеливались вступить в настоящий бой, понимая, что получат достойный отпор. Теперь же они необдуманно двинули войска в серьезный поход и тем самым допустили ошибку, но всё же нам не стоит относиться к этой угрозе легкомысленно. Необходимо отправить к границе армию под командованием опытного полководца, чтобы самим атаковать захватчиков и нанести им сокрушительный удар. В противном случае эти сяолинские кочевники, которым лишь бы грабить да убивать, будут вечно тревожить наши границы.

Как только он закончил говорить, Ваньянь Сюй кивнул:

— Мы полностью разделяем твое мнение.

Су И не удержался и вздохнул:

— Только вот… Увы, генерал Юй Цан покончил с собой. Кто же теперь поведет войско?

И тут Ваньянь Сюй искренне расхохотался:

— Су Су, ты слишком невысокого мнения о Нас. Неужели ты думаешь, что в Золотой империи, кроме Юй Цана, не найдется ни одного умелого полководца, которому можно поручить командование? Не забывай, что народ Цзинь Ляо — тоже в прошлом народ кочевников и воинов. Мы все выросли в седле.

Император поднялся с трона и сделал круг по залу. Вдруг он повернулся к Су Су и заключил его в объятия.

— Давай-ка немного отдохнем, — предложил он. — Есть у меня на примете один толковый полководец. Завтра на утренней аудиенции я представлю его министрам на рассмотрение.

Су И собрался возразить, что война — не время отдыхать, но Ваньянь Сюй довольно улыбался, словно уже всё решил. Подхватив супруга на руки, император понес его обратно во Дворец Наслаждений. Уже занималась заря, дворцовые евнухи и служанки деловито сновали по тропинкам сада, везде кипела работа. Су И сгорал от стыда, но, как назло, поблизости не нашлось даже подходящей ямы, куда он мог бы провалиться.

К тому времени, как они вернулись во Дворец Наслаждений, Су И совсем позабыл о боли в ноге. Он пылал негодованием, и его уже не смущали ни вопросы статуса, ни вопросы вмешательства в государственные дела. Возмущенно сверкая глазами, он устроил Ваньянь Сюю крепкий разнос, не скупясь на упреки вроде «пока ты тут лентяя празднуешь, враг не дремлет». Император покорно терпел несправедливые нападки, понимая, что боль в ноге еще не отпустила Су Су. Вместо того чтобы сказать веское слово в свою защиту, Ваньянь Сюй, запинаясь, бормотал что-то маловразумительное, радуясь про себя, что супруг хотя бы так может отвлечься от невыносимой боли. Ради этого он бы даже на коленях на стиральной доске постоял***.