За столом, друг напротив друга, сидели двое: тот самый молодой мужчина, который в пустыне внимал далекой песне флейты, и девушка поразительной красоты. Тонкие брови вразлет, ясные глаза глубоки, как осенние воды, манеры изящны и элегантны, а жесты выразительны и точны.

– Хозяин, на этот раз я сама рискнула проникнуть в стан врага, чтобы разведать обстановку. Только вот не знаю, будут ли мои сведения полезными. – Девушка мелодично рассмеялась, сверкнув жемчужными зубками, и налила мужчине янтарного вина в глиняную чашу.

Мужчина же был не кто иной, как Ваньянь Сюй, император Цзинь Ляо. В ответ на слова своей доверенной помощницы он загадочно улыбнулся. Вытащив из котелка кусочек мяса, Ваньянь Сюй положил его в рот, с наслаждением прожевал, проглотил, и лишь потом задал вопрос:

– И какие же сведения тебе удалось добыть, Цзы Нун?

Девушка почтительно склонила голову.

– Ваша скромная служанка сумела потихоньку рассмотреть генерала Су И, – ответила она. – Увы! С виду и не скажешь, что он человек военный. Просто смазливый красавчик с правильными, тонкими чертами лица. Трудно поверить, что этот хрупкий юноша – тот самый Непобедимый Генерал, закаленный в боях, наводящий ужас на врагов! – Цзы Нун насмешливо фыркнула.

Ваньянь Сюй принужденно рассмеялся.

– Неужели? Считай, что тебе повезло больше, чем Нам. Мы ни разу его не видели, только слышали, как он что-то там наигрывал на флейте.

Глаза Цзы Нун невольно расширились, она не сдержала удивленный возглас:

– Как? Он еще и на флейте играет? До вашей скромной служанки доходили слухи, что, хотя он и генерал, но немало преуспел во всех четырех благородных искусствах. Выходит, это правда? Как же случилось, что доблестные воины Цзинь Ляо столько раз несли поражение от какого-то ученого книгоеда?

Глаза Ваньянь Сюя полыхнули ледяным огнем, и столь же ледяным голосом он произнес:

– Этот человек поистине мастер кисти и меча. Да будет тебе известно, что три года назад, перед нашей последней битвой, Мы нарушили строгий приказ отца и тайком проникли в стан врага. Мы собственными глазами видели, как Су И в своей ставке разрабатывал стратегический план предстоящего сражения. Через несколько дней наши основные силы потерпели сокрушительный разгром. Увы, в то время Мы были слишком молоды и неопытны, и отец не внял Нашему совету. Если бы он доверился Нам, судьба Цзинь Ляо сложилась бы иначе. Поражения удалось бы избежать, и тогда отец не покинул бы этот мир с омраченным сердцем.

Едва император произнес последние слова, раздался громкий треск – хрупкая чаша в его сильной руке рассыпалась на мелкие осколки. Резко запахло вином. Ваньянь Сюй посмотрел на девушку полным холодной решимости взглядом и, скрипнув зубами, прошептал:

– Клянусь, я отомщу — или я недостоин зваться мужчиной!

Цзы Нун торопливо поставила перед ним пустую чашу и с улыбкой произнесла:

– Немного терпения, хозяин! Сегодня Цзинь Ляо неизмеримо сильнее, чем три года назад. Как только подойдут основные силы нашей армии, разве не отплатите вы за все унижения той же монетой?

Она налила в чашу горячего бульона и, только увидев, что император немного успокоился и взял себя в руки, вздохнула с облегчением.

***

Брезжил рассвет, но на необъятных песках еще лежала ночная роса. Группа всадников мчалась галопом туда, где Ваньянь Сюй накануне вечером разбил походный лагерь. Вел отряд сам генерал Су И — он и заметил на земле аккуратно свернутые шатры. Кругом не было ни души: враг исчез, растаял, словно желтый журавль в небе, и только слабый ветерок трепал одинокий флаг с четырьмя иероглифами на полотнище.

«Взовьется пыль, свершится месть».

Долго смотрел Су И на эти слова, затем резко повернул коня и бесстрастно произнес:

– Мы опоздали. Ваньянь Сюй уже покинул это место.

Лейтенант Цинь приблизился к флагу и возвысил голос:

– Генерал, похоже, они снялись с лагеря в спешке, даже знамя забыли!

Су И вздохнул.

– Нет, это знамя вовсе не бросили второпях, – возразил он. – Неужели вы так и не поняли, лейтенант? Этот флаг – открытое объявление войны. О, Ваньянь Сюй, Ваньянь Сюй! Мужество этого человека поистине не знает себе равных! Пусть он и враг нам, но я не могу не признать, что он мудрый император. Пока в Цзинь Ляо правит такой государь, боюсь…– Он замолк на полуслове: язык не поворачивался высказать вслух горькие опасения о возможном исходе войны.

Тонкие брови Су И резко сошлись к переносице.

– Объявите приказ войскам: усилить тренировки, удвоить бдительность! Или я глубоко ошибаюсь, или вскоре грядет великая битва. – Он повернулся к Циню с вопросом: – Деньги и провиант из столицы так и не прибыли?

Лейтенант покачал головой и бросил на него встревоженный взгляд. Су И печально вздохнул, возвел очи горе и подумал: «Небеса хранили меня от тысячи бед, так почему же судьбу мою теперь держат в руках невежественный монарх и его алчные министры?»

***

В ярко освещенной ставке главнокомандующего Ваньянь Сюй с головой ушел в изучение карты. Отодвинув полог шатра, вошла Цзы Нун. Поставив на стол поднос с чаем и закусками, она мягко сказала:

– Хозяин, уже глубокая ночь. Смиренно прошу, отдохните немного, мой господин! Битва не за горами, вам нужно подготовиться к ней и телом, и духом.

Не отрывая взгляда от карты, Ваньянь Сюй глубоким звучным голосом произнес:

– Отправляйся спать, Цзы Нун — а Нам сегодня всё равно не уснуть. Целых три года все Наши мысли занимала эта война. Когда мы наконец сойдемся в решающей схватке, я не позволю Су И ускользнуть.

На это Цзы Нун ответила:

– Ваша служанка знает устремления своего господина. Но теперь для победы у вас есть и знания, и опыт, и тщательно продуманный план. К чему…

– На поле боя ни знания, ни опыт, ни тщательно продуманные планы ничего не стоят! – резко оборвал ее Ваньянь Сюй. – Обстановка там меняется, как облачное небо в ветреный день. Нужно взвесить все возможности и не оставить противнику ни малейшей лазейки. Именно эта стратегия всегда приводила Су И к успеху. Именно поэтому у него в ста сражениях — сто побед. Если повозка впереди перевернется на ухабах, поедем ли мы вслед за ней по той же дороге? Пора уже нам учиться на ошибках прошлого.

Он замолчал и сделал глоток чая. Едва наступила тишина, издалека донеслись тихие отзвуки флейты - тоскливая мелодия снова плыла над песками ночной пустыни.

Ваньянь Сюй поднялся и вышел из шатра. Цзы Нун последовала за ним.

– Надо же, этот Су И еще в настроении музицировать! — удивилась она.

Император с сомнением покачал головой.

– Не может быть, это не он. В такой поворотный момент важно любыми средствами поддерживать боевой дух армии. Он никогда не стал бы играть столь печальную мелодию. Эта флейта рыдает так отчаянно и обреченно… – Ваньянь Сюй задумался на миг, а затем усмехнулся и добавил: – Император Ци просто глупец. Похоже, его армия окончательно впала в уныние. Ха-ха-ха! Посмотрим, Су И, как ты будешь завтра сражаться! – Резко понизив голос, он отдал приказ: – Объявить всем генералам. Завтра на поле боя пленных не убивать. Захватить как можно больше живьем. Позже Мы найдем для них применение.

3.

Послеполуденное солнце висело над полем жестокой брани, пронизывая лучами клубящуюся пелену песка и разливая над миром зловещий безжизненный свет. Тучи пыли взметались в воздух вперемешку с брызгами крови, на земле распускались влажные алые цветы. Куда ни кинешь взгляд, повсюду лежали изувеченные молодые тела, отрубленные руки, наполовину укрытые песком… Таков чудовищный оскал войны. Где найти слова, чтобы описать его?

Для одной из сторон исход сражения неизбежно означал катастрофу: на карте стояли честь страны, притязания монарха, мирная жизнь народа. Ставки были слишком высоки, и обе империи – Ци и Цзинь Ляо – бились не на жизнь, а на смерть. Ни одна из них не могла позволить себе проиграть.

Посреди яростной сечи сошлись один на один Ваньянь Сюй и Су И, главнокомандующие обеих армий. Пот лил с них ручьями, тяжесть доспехов с каждой минутой всё сильнее пригибала к земле. Внезапно Ваньянь Сюй прервал поединок и веско произнес: