В конце своего рассказа Сюй Цзиньхуа только и делал, что вздыхал, а Су И не сводил с него глаз, потрясенный услышанным до глубины души.

33.

Сюй Цзиньхуа внимательно посмотрел на Су И, после чего возмущенно продолжил:

— Увы! Невежественный тиран ведет страну к неминуемой гибели! В этих словах заключается глубокая истина. Никогда не думал, что доживу до сего дня и своими глазами увижу, как империя рухнет в пропасть. И кого тут винить, как не самого государя? Мало того: я и предположить не мог, что, когда страна окажется в руках чужеземных захватчиков, простой народ станет жить несравнимо лучше, чем прежде. Даже тех, кто служил прежнему императору — таких чиновников, как я, — новый правитель, Ваньянь Сюй, отпустил на свободу.

Су И невесело рассмеялся и вдруг спросил:

— Цзиньхуа, неужели твои слова означают, что ты не желаешь возродить Великую Ци?

— Как это — не желаю? — воскликнул Сюй Цзиньхуа. — В тот день, когда вышел из ворот тюрьмы, я только и думал о том, что страна лежит в руинах, а народ страдает и гибнет. Душа моя пылала праведным гневом. Как человек образованный и просвещенный, я всегда считал возрождение Великой Ци своим священным долгом. Но даже если мы вернем нашей империи утраченные земли — какой в этом прок? Как только Ваньянь Сюй покорил Великую Ци, он снизил налоги и приказал раздать рис всем пострадавшим от разгула стихий. Так всего за считанные дни удалось погасить пламя народного недовольства — ведь у людей теперь есть всё необходимое, им не приходится заботиться о хлебе насущном. Из восемнадцатого круга ада они словно чудом перенеслись в райские сады. Эти люди не забыли, как годами жили впроголодь и, просыпаясь утром, гадали, какие беды принесет новый день. Стоит ли удивляться, что им теперь не до высоких моральных принципов? Они просто благодарны новому государю за все его благодеяния. За последние полгода где я только не побывал — и обнаружил, что, кроме ученых мужей, таких же, как я, никто всерьез не сокрушается о судьбе пришедшей в упадок, насквозь прогнившей империи. — Он горько усмехнулся, вздохнул и продолжил: — А что толку с нас, ученых мужей? Собираясь вместе, мы способны лишь сетовать на судьбу да бессильно потрясать кулаками. Как будто этим что-то изменишь… Между тем у Цзинь Ляо мощное войско, закрома ломятся от запасов, а на службе — множество талантливых полководцев. Чтобы бросить им вызов, нам нужно больше таких людей, как ты, только где же их взять?

Сюй Цзиньхуа очень сдержанно поведал о своих чувствах, но, вглядевшись в его безутешное лицо, Су И понял, что в глубине души старый друг, должно быть, жестоко страдал, глядя на всё, что происходит вокруг. Цзиньхуа полагал, что для борьбы необходимы такие люди, как генерал Су — однако пленник сам оказался в крайне щекотливом положении, и собственное будущее виделось ему исключительно в мрачном и незавидном свете. Су И вспомнил последние события, которые разбили его сердце и повергли в пучину уныния. Он судорожно стиснул руки друга и не проронил ни слова. Взгляды их встретились, и в глазах обоих читалась невыразимая скорбь и глухая тоска.

Молчание затянулось. Цзы Нун, тихо стоявшая неподалеку, решила, что атмосфера становится слишком уж траурной. Прямая и открытая по натуре, девушка не смогла остаться в стороне:

— Молодой господин Сюй, вы же ученый муж, неужели не знаете, что главное для ученого мужа — здравый смысл? Сами видите: простые люди не горят желанием вернуться в прошлое и снова продавать собственных детей, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Почему же вы, люди просвещенные, восстаете против Цзинь Ляо, цепляясь за свою так называемую верность? Как по мне — это не та верность, что достойна уважения. Это слепая, бездумная преданность. Хм, даже такой ничтожной служанке, как я, известна древняя мудрость: «Главное — народ, затем — страна, и лишь на третьем месте — государь». Неужели ни разу не слышали? Кроме того, наш император прежде всего печется о народе: не насаждает силой обычаи Цзинь Ляо, не позволяет притеснять и унижать бывших подданных империи Ци. Когда молодой господин Су станет императрицей, оба народа, словно любящие супруги, будут жить одной дружной семьей. На этой земле воцарится мир и согласие, что тут плохого?

В комнате повисло гнетущее молчание: в простоте душевной девушка затронула скользкую тему предстоящей свадьбы и коронации. Су И мгновенно покраснел до кончиков ушей. От стыда перед старым другом захотелось провалиться сквозь землю, и пленник обреченно повесил голову.

Сюй Цзиньхуа задумчиво смотрел на него, казалось, целую вечность.

— Жэчжи, — произнес он наконец, — мы вместе подвизались на государственной службе и сразу стали добрыми друзьями. Я всегда считал тебя близким человеком — тем, кто способен меня понять, кому я могу довериться во всем. Хотелось бы высказать то, что у меня на сердце, только, боюсь, ты превратно истолкуешь мои слова и решишь, будто я тебя презираю. Сумеешь ли ты выслушать и не держать обиду?

— Что уж теперь!.. — горько усмехнулся Су И. — Словом больше, словом меньше — хуже не будет. Есть что сказать — скажи, упреков ты от меня не услышишь.

Слова так и вертелись на языке, но Сюй Цзиньхуа затолкал их поглубже. Потом, после долгих колебаний, всё же решился заговорить:

— Вот что я думаю, Жэчжи: если ты и Ваньянь Сюй питаете друг к другу искренние чувства, почему бы тебе не стать его императрицей?

Су И оторопел — он никак не ожидал услышать от друга такие речи. Пленник удивленно вскинул голову и уставился на Цзиньхуа. Тот поспешил объясниться:

— Жэчжи, как я уже сказал, у меня и в мыслях нет насмехаться над тобой и унижать твою мужскую гордость. Вот что я имел в виду: если в глубине души ты привязан к Ваньянь Сюю, хотя бы немного, если ты не питаешь к нему отвращения — значит, в том, чтобы стать императрицей, нет ничего дурного. Как заметила эта девушка, главное — народ. Пока народ избавлен от угнетения и может жить в мире и довольстве, не имеет значения, кто сидит на троне и кто стоит у его подножия. Увы, я познал эту истину на собственном горьком опыте, иначе никогда бы не произнес подобные слова. Прежде трон Великой Ци занимал истинный Дракон и Сын Неба — и к чему это привело? Даже те немногие, кому посчастливилось жить на богатых, плодородных землях, не могли себя прокормить и были вынуждены продавать собственных детей. Что уж говорить о жителях бесплодных пустошей или мест, что постоянно страдают от разгула стихий? Я слышал, в тех краях даже людоедство стало привычным делом. Пусть новый император — выходец из Цзинь Ляо, но смело можно сказать: он любит подданных, как собственных детей. Если отбросить ненависть, позабыть о том, что он завоевал нашу родную страну, я могу открыто признать: этот человек достоин глубокого восхищения. Жэчжи, я всегда хорошо понимал твою натуру. Раз уж так сложились обстоятельства, не нужно громоздить на своем пути всё новые препятствия, в этом нет никакого смысла! По сути дела, если кто и виноват во всех твоих бедах, так это бывший император Ци, которому ты всегда служил верой и правдой. Разве не так?

Не успел Су И открыть рот, чтобы ответить, как Цзы Нун в полном восторге захлопала в ладоши:

— Этот молодой господин рассуждает очень разумно, он и правда заслуживает звания ученого мужа! Я полностью согласна, только ни за что не смогла бы так хорошо разложить всё по полочкам. — Девушка обратилась к Су И: — Молодой хозяин, прислушайтесь к своему другу! Снимите с сердца тяжкий груз, хватит уже изводить себя день за днем! Не будь вы с Его Величеством заклятыми врагами, вы могли бы найти в нем верного друга и родственную душу — разве это не ваши собственные слова?

Долго Су И хранил задумчивое молчание — и наконец громко вздохнул:

— Даже если бы я хотел дать отказ, разве волен я распоряжаться своей судьбой? Император держит в заложниках моих друзей и близких. Как я могу ему противостоять? — С этими словами пленник посмотрел в окно и добавил, словно рассуждая сам с собой: — Вот уже весна на исходе… а там не за горами и свадебная церемония.