На просторной площадке находились лишь император, несколько стражников и дворцовых служанок. Су И всё еще прикидывал, какую пакость замышляет Ваньянь Сюй, когда с удивлением заметил, что даже доверенных помощниц императора — Цзы Нун, Цзы Лю, Цзы Янь и Цзы Нань — нигде поблизости не видно. Обычно хотя бы одна из них постоянно находилась рядом с хозяином. Да и маленького наследника, которого хлебом не корми — дай затесаться в гущу событий, на площадке тоже не оказалось. Всё это наполнило сердце пленника самыми зловещими предчувствиями.
Император заметил, что взгляд Су И блуждает вокруг, и прочел его мысли как открытую книгу.
— Су Су, интересный ты человек, — с легкой улыбкой сказал он. — Гадаешь, где Шу-эр, Цзы Нун и другие Наши помощницы, верно? Не станем скрывать: зрелище, которое Мы для тебя приготовили, чрезмерно жестокое. Нам не хотелось бы видеть их в числе сегодняшних зрителей. Су Су, надеюсь, ты тоже готов к тому, что сейчас произойдет.
С этими словами император пару раз громко хлопнул в ладоши, и с десяток солдат вытолкали к нему на возвышение небольшую толпу закованных в цепи людей. Там были мужчины и женщины, старики и дети — от мала до велика.
Су И поднял взгляд, и сердце его едва не остановилось. Не успел он присмотреться к узникам, как до него донесся отчаянный крик:
— Братец Су! Спаси меня!.. Спаси меня!..
Су И пошатнулся. В десятке тысяч кошмаров ему не могло привидеться, что Ваньянь Сюй прикажет схватить всех его бывших друзей и соседей. Кричавшую женщину он узнал сразу — она была дочерью дядюшки Вана. В добрые старые времена они жили рядом и детьми играли вместе. Мальчикам и девочкам не подобает слишком сближаться, но их отношения никогда не переходили границы приличий. Потом подруга детства выросла, вышла замуж, но осталась жить по соседству. Две семьи крепко дружили, пока Су И не отправился защищать границу, и с тех пор они не получали друг о друге вестей. Кто мог подумать, что они увидятся вновь при таких драматических обстоятельствах? Встреча всколыхнула в груди пленника множество разных чувств, которые превратились в мучительный сплав отчаяния и страха. Он громко воззвал к императору:
— Что ты задумал? Будь мужчиной, обрушь свой гнев на меня и оставь в покое женщин и детей!
Ваньянь Сюй неторопливо поднялся с трона и обошел заложников, одного за другим. Потом медленно заговорил:
— Су Су, ты обманом вынудил Нас отпустить пленных солдат. Разыскивать их снова — слишком много хлопот. Кроме того, все они такие же крепкие орешки, как и ты. Мучить их — никакого удовольствия. То ли дело — твои старые друзья с домочадцами. Все они живут здесь, в столице, так что схватить их не составило труда. К тому же это люди мирные, боязливые. Когда прольется кровь, их душераздирающие крики будут так ласкать Наш слух! — Он остановился перед пожилой женщиной и, повернувшись к Су И, с улыбкой заметил: — Говорят, у этой старухи нет ни сыновей, ни дочерей, но ты заботился о ней, как о собственной матери. Даже после того, как отправился на границу, каждый год присылал немного денег на пропитание, верно? Эта ветхая, бесполезная развалина только зря землю топчет. Почему бы не отправить ее побыстрее на Небеса? Почему бы не избавить мир от обузы, а ее саму — от страданий? — Ваньянь Сюй протянул руку, и служанка вложила в нее кинжал «бычье ухо». С улыбкой, от которой кровь стыла в жилах, император провел пальцами по лезвию и продолжил: — Су Су, что, если Мы сейчас, на твоих глазах, вспорем ей живот?
29
Су И не мог унять охватившую всё тело дрожь. Нет, он всегда знал, что Ваньянь Сюй из тех, про кого говорят «злое сердце, жестокие руки», но не думал, что император окажется настолько безжалостным, вконец утратившим человеческий облик чудовищем. Неужели перед ним тот самый Ваньянь Сюй, которого он уже успел довольно близко узнать? Чьи эти глаза, горящие жаждой убийства, чьи эти губы, искаженные кровожадной усмешкой?
От кончиков пальцев на ногах по телу пленника поднялась зябкая волна, вымораживая нутро, превращая плоть и кровь, суставы и кости в сплошную стылую глыбу льда. Казалось, даже нервы покрылись хрусткой изморозью. Су И изо всех сил рванулся вперед, но стражники удержали его на месте. Пленник пытался кричать, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Лицо его отливало мертвенной бледностью, тело выгнулось дугой. Он упрямо пригнул голову, словно бык, который силится разорвать путы, разом напрягая все мышцы. С невероятным трудом переставляя ноги, он делал шаг, потом другой — но бдительные стражи тут же оттаскивали его на прежнее место. Смертный ужас охватил всё его существо, по щекам жемчужными нитями струились слезы. Он видел, как император неспешно занес кинжал, поймав на лезвие холодный солнечный отблеск, и клинок замер, готовясь нанести удар.
Пожилая женщина лишилась чувств, и теперь ее с двух сторон поддерживали евнухи. Ваньянь Сюй глумливо усмехнулся, крепче сжал пальцы на рукояти, кинжал медленно и неотвратимо двинулся вниз.
— Нет!.. — вырвался у Су И сдавленный вопль, словно голос наконец сумел прорваться сквозь невидимую стену. Заливаясь слезами, обезумев от ужаса, пленник яростно хрипел: — Не надо!.. Ваньянь Сюй… Я… умоляю… умоляю… отпусти ее… она просто… она же просто жалкая старушка…
Император обернулся. Лицо его не выражало ничего, кроме равнодушного любопытства — казалось, он просто случайный зритель, заглянувший на представление. Он ни на миг не потерял самообладания и невозмутимо взирал, как Су И бьется в агонии, словно пойманная на крючок рыба. Выдержав долгую паузу, Ваньянь Сюй приподнял уголки губ в ироничной усмешке и переспросил:
— Не надо, значит? И то правда — старуха уже одной ногой в могиле, может, пару лет протянет, не больше. Стоит ли руки марать? Будь по-твоему, Су Су, давай выберем кого-нибудь еще.
Он прошелся вдоль группы заложников и остановился возле маленькой девочки лет восьми-девяти.
— Су Су, ты, наверное, не помнишь эту малышку. А ведь ты держал ее на руках много лет назад. Ей как раз исполнился годик. Говорят, она сильно расплакалась и никак не хотела успокоиться, даже мать не могла утешить ее. Потом девчонка увидела тебя и расплылась в улыбке. Ты тут же подхватил ее и принялся нянчить. Так она и провела свой первый день рождения у тебя на руках. Думаю, этого достаточно, теперь ты знаешь, кто она такая.
Ваньянь Сюй даже не потрудился повернуть голову. Он словно разговаривал сам с собой, но при этом не сомневался, что пленник жадно ловит каждое слово.
Боясь поднять на императора глаза, девочка отступила назад и попыталась спрятаться за спины взрослых. Какая-то женщина — замужняя, судя по прическе — крепко стиснула ее плечо и жалобно запричитала:
— Великий государь, умоляю, отпустите ее, она же совсем ребенок…
Ваньянь Сюй, не дослушав, грубо вытащил девочку вперед и кровожадно рассмеялся:
— Ребенок — вот и отлично! Та развалина была слишком старая, только поэтому я ее и не тронул. А молодая подходит как нельзя лучше.
С этими словами он снова занес кинжал, но та же самая женщина рванулась вперед и упала к его ногам.
— Великий государь, отпустите ее! Пожалуйста, отпустите мою девочку! — повторяла она. Затем убитая горем мать обратилась к Су И: — Генерал Су, генерал Су, умоляю, помогите! Попросите великого государя пощадить нас! Шань-эр еще совсем ребенок, вы же помните, как держали ее на руках! Умоляю, попросите великого государя отпустить ее!
Су И слушал отчаянные мольбы, и ему казалось, словно в живот вонзили и провернули раскаленный меч, раздирая внутренности. После трехдневной голодовки пленник и так уже ослабел, теперь же его оставили последние силы. Колени подогнулись, и он рухнул как подкошенный с надрывным, хриплым воплем:
— Ваньянь Сюй, пощади!..
Император стремительно обернулся и взревел, как разъяренный дракон:
— Да кем ты себя возомнил?! Тебе ли указывать Нам, кого казнить, а кого миловать? — Он презрительно фыркнул. — У самого руки связаны, а думает, что вправе просить за других!
