Он хохотал как безумный и не мог остановиться. Сердце Су И отчаянно сжималось, но голос звучал жестко:
— Ваньянь Сюй, коль скоро мои планы раскрыты, оправданий не жди. Скажу одно: что бы ты ни делал, невозможно мужчине занять место императрицы. Я мужчина, и женой императора Цзинь Ляо мне не бывать!
Смех оборвался, тяжелый взгляд замер, обжигая пленника холодом.
— Сердце мое тверже стали, — отчеканил император. — Не веришь — убедишься сам. — Он повернулся к Цзы Нун: — Ну, что стоишь столбом? Ждешь, когда этот герой повторит попытку?
Девушка поспешно кивнула и, подойдя к Су И, тихо сказала:
— Молодой господин… Прошу, простите Цзы Нун за грубое обращение.
Она достала моток белой шелковой веревки, надежно связала пленника, в рот ему затолкала такой же шелковый кляп и помогла улечься на кровать. Су И даже не думал сопротивляться, понимая: всё бесполезно. Ваньянь Сюй ухитрился незаметно забрать у него из-под носа меч, а это означало, что император на две головы превосходит генерала Су в боевых искусствах.
Ваньянь Сюй презрительно фыркнул, сконцентрировал энергию ци в кончиках пальцев… Дзинь! Благородный меч, способный рубить золотые слитки и резать нефрит, разломился в его руках на две части. Небрежно швырнув обломки в сторону, Ваньянь Сюй выпрямился и холодным голосом отдал Цзы Нун приказ:
— Найди Цзы Лю, пусть займется его раной. Церемонию коронации откладывать нельзя. Подготовишь всё необходимое.
Девушка покосилась на пленника и рискнула возразить:
— Но… но молодой хозяин…
Император пригвоздил ее к месту колючим взглядом и усмехнулся:
— А что с ним такое? Боишься, Мы не сумеем его обуздать? Что за чушь! Твое дело — исполнять приказ. — Он перевел глаза на Су И. — Ты полагаешь, жизни твоих солдат — это всё, чем можно тебе угрожать?
Ваньянь Сюй зловеще усмехнулся, потом еще раз — и вышел.
Су И смотрел в заледеневшие, как зимний сумрак, глаза, слушал жестокий, лишенный всякого намека на чувства, смех… Внезапно в сердце закрался липкий страх. Но ведь пленные солдаты давно получили свободу и рассеялись по стране. Даже Ваньянь Сюю не по силам переловить их снова по одному. Кроме того, император совсем недавно перенес столицу и нуждался в поддержке народа, если желал сохранить мир на этой некогда враждебной территории. Чтобы показать себя просвещенным государем, он, конечно же, не осмелится учинить массовую резню среди ни в чем не повинных людей. Су И решился на попытку самоубийства лишь после того, как тщательно взвесил все эти соображения. Какие же козыри остались у противника на руках? Пленник мучительно терялся в догадках, а прощальное выражение лица императора и вовсе лишило его покоя.
Су И лихорадочно метался от одной мысли к другой, почти не осознавая присутствия Цзы Лю, которая осматривала и перевязывала рану. Девушка пичкала его лекарствами, беспрестанно о чем-то говорила, но слова влетали пленнику в одно ухо и тут же вылетали в другое.
Покинув покои Су И, Ваньянь Сюй направился в свой кабинет и вызвал Хэ Цзяня, министра по делам правосудия.
В тот день Цзы Нун доложила императору, что пленник долго смотрел ему вслед, как будто не желал отпускать. Ваньянь Сюй почувствовал, что в груди разливаются тепло и сладость, словно полной чашей вкусил медовый нектар. Он отослал Цзы Нун обратно, но на радостях не устоял и последовал за ней. Ноги сами принесли его в опочивальню пленника, но кто же знал, какую сцену он там застанет? Ваньянь Сюй вспоминал, как безоглядно доверял Су И, сколько усилий прилагал день за днем, лишь бы угодить возлюбленному, и ему казалось, что сердце разбилось вдребезги и медленно истекает кровью. Гнев бушевал в его груди, и, как только перед ним предстал Хэ Цзянь, император отдал беспощадный приказ:
— Хэ Цзянь, слушай Наше повеление! Приказываем тебе в три дня схватить проживающих в столице близких друзей и родичей пленного генерала Су. Старых знакомцев, соседей, даже их семьи — всех упрятать под замок! Если хоть один сумеет ускользнуть, не сносить тебе головы. Да, и еще: держи это дело в тайне, нам не нужны волнения среди черни. Понимаешь, о чем идет речь?
Поднятый с постели посреди ночи, бегом примчавшийся в императорский кабинет, министр никак не ожидал, что из-за такого пустячного дела Ваньянь Сюй устроит такой шум. Но, видя, что государю не до шуток, Хэ Цзянь не осмелился ни высказать недоумение вслух, ни задать вопрос. Получив распоряжение, он почтительно заверил императора, что исполнит всё в точности, и удалился, чтобы не откладывая приступить к делу. Несколько бывших чиновников Великой Ци весьма кстати томились в тюрьме, и, вернувшись в свою резиденцию, министр потребовал их на допрос. Составив с их слов поименный список лиц, близко связанных с генералом Су, на следующий же день Хэ Цзянь отправил людей, чтобы арестовать всех.
========== 28-29 ==========
28
Су И, по-прежнему связанный, пребывал в заточении в своих покоях. Он и крошки в рот не брал, но приносившие еду слуги не пытались заставить его силой. К исходу третьего дня у пленника от слабости кружилась голова и рябило в глазах.
«Махнуть бы на всё рукой, — рассуждал он про себя. — Умер бы я здесь от голода, вот и хорошо».
Но затем Су И вспоминал ночь неудачного самоубийства, и перед его мысленным взором вставали глаза Ваньянь Сюя, в глубине которых сменяли друг друга тысячи разных чувств, пока взгляд императора не застывал, словно подернутый коркой льда. Сердце пленника изнывало от боли и цепенело от ужаса — он боялся, что провальная попытка наложить на себя руки дорого обойдется невинным людям.
На четвертый день в опочивальню вошла Цзы Лю, чтобы сменить повязку. Говорить пленник не мог, и девушка тоже хранила молчание. Закончив обрабатывать рану, она собралась было встать и уйти, но передумала и снова опустилась на кровать. После долгих колебаний она неожиданно сказала:
— Молодой хозяин, простите Цзы Лю за непрошеный совет… По поводу церемонии… Вам лучше согласиться, и как можно скорее. Всё равно рано или поздно придется уступить, к чему обрекать себя на такие страдания?
Су И почувствовал, что в словах девушки таится скрытый смысл. Не удержавшись, он поднял на нее испытующий взгляд, однако Цзы Лю не проронила больше ни слова. Не сводя с нее внимательных глаз, пленник покачал головой. Девушка поняла, что он не намерен идти на уступки, печально вздохнула и медленно вышла, а Су И только и оставалось, что в одиночестве терзаться дурными предчувствиями.
После полудня погода резко переменилась. Небо сплошь затянули низкие серые тучи и, несмотря на весеннюю пору, поднялся холодный северный ветер. Су И разглядывал хмурое небо в окне, и ему вдруг неведомо отчего сделалось не по себе: казалось, сама природа подает недобрый знак. Внезапно дверь со скрипом отворилась, и вошли императорские стражи. В полном молчании они приблизились к пленнику, подхватили его под руки и выволокли из покоев. Во рту Су И по-прежнему был кляп, так что задавать вопросы он не имел никакой возможности.
Когда его привели на площадку для военных учений, Су И увидел на возвышении Ваньянь Сюя, восседающего на «Троне Дракона». При появлении пленника император холодно улыбнулся и подал знак рукой. Тут же подошла дворцовая служанка и избавила Су И от кляпа. С ним пленник провел целых три дня, и теперь его челюсти пронзила острая боль, а язык и губы не слушались, словно чужие. Ему не сразу удалось закрыть рот, так что служанка успела достать пару скобок, какие используют лекари, и приладить ему на зубы.
— Его Величество сказал: вот-вот начнется интересный спектакль, — хмыкнула она. — Он опасается, что генерал не сможет сдержаться и откусит язык.
Охваченный невыносимой тревогой, Су И не находил себе места. Заметив в его глазах растущее смятение, Ваньянь Сюй остался весьма доволен. Император изучил своего пленника куда как хорошо: сколько ни грози ему пытками, сколько денег и чинов ни сули — всё без толку. Но было у Су И одно уязвимое место — чересчур мягкое сердце. Ваньянь Сюй не сомневался: стоит искусно сыграть на этой роковой слабости, и пленник подчинится любым требованиям.
