Но Ваньянь Сюй и не подумал обижаться.

— Воротит? — добродушно рассмеялся он. — Что бы Мы ни сделали, тебя от всего воротит. Подумаешь, имя! Мы сказали, что позволим тебе вернуться в Великую Ци, и это чистая правда. Впрочем, нет, эти земли больше не следует так называть, отныне они стали частью владений императорской династии Цзинь Ляо. Су Су, вот что Мы имели в виду: Мы намерены перенести столицу Нашей империи в Доуянь — бывшую столицу твоей страны. Разумеется, ты будешь Нас сопровождать. Разве для тебя это не станет возвращением в родные края?

Су И едва нижнюю челюсть не потерял. Он не осмеливался верить собственным ушам. Ваньянь Сюй задумал перенос столицы?!

— Ты… ты, наверное, шутишь, — пробормотал он. — Перенести столицу… это же не домик игрушечный построить.

Император просиял.

— И Мы это прекрасно понимаем. Однако земли империи Цзинь Ляо скудны, кругом безводные холодные пустоши, людям приходится день за днем бороться за выживание. Иное дело — юг… Там плодородные почвы, богатые урожаи риса, реки кишат рыбой. Это земля изобилия. Кроме того, там, словно в огромном котле, смешались разные культуры и народности, создав великую, просвещенную цивилизацию. Поэтому именно юг должен стать сердцем Нашей империи Цзинь Ляо. Мы обдумали всё до мелочей и решили, что, хотя перенос столицы — дело хлопотное, но Мы руководствуемся не прихотью, а насущной необходимостью. Это событие определит судьбу Цзинь Ляо на тысячи лет и тысячи поколений вперед. Вот для какой цели Нам пришлось завоевать Великую Ци.

Не ожидал Су И, что Ваньянь Сюй окажется настолько дальновидным государем. Пленник никогда не сомневался, что молодым императором двигало лишь одно стремление — отомстить за смерть отца. Но теперь, оглядываясь назад, Су И понимал, каким нелепым было это суждение. Ваньянь Сюй не случайно запретил войскам Юй Цана грабежи и мародерство на захваченных землях, ведь для себя он уже давно определил, какая роль отводится покоренной Великой Ци в его стратегических замыслах. Хватаясь за последнюю надежду, с которой сердце никак не хотело расставаться, Су И пристально вгляделся в лицо императора и осторожно спросил:

— Ты уверен, что не выдаешь желаемое за действительное? Не забывай об интересах собственного народа. Как гласит пословица, земля родной стороны дороже золота чужбины. Захотят ли твои подданные сняться с насиженных мест?

— Никто не собирается выслушивать их возражения, — с холодной усмешкой ответил Ваньянь Сюй. — Мы просто не оставим им пространства для маневра, а если потребуется — примем ответные меры. Имущество тех чиновников, кто начнет протестовать и откажется переселяться, будет конфисковано в пользу государства. Роскошные дворцы предателей Мы велим сровнять с землей, если же они переберутся в другие особняки — и те сгорят дотла. — Заметив, что Су И смотрит на него с неподдельным ужасом, император мрачно улыбнулся и пояснил: — Неординарные решения требуют неординарных мер. В этот поворотный момент нашей истории подданные должны разделить с государем бремя его забот, даже если для этого придется поступиться собственными интересами. — Ваньянь Сюй помолчал, огляделся вокруг и со вздохом продолжил: — И всё же ты прав: земля родной стороны дороже золота чужбины. Мы и Наши предки столько крови пролили, столько сил вложили, чтобы построить этот дворец и сплотить этот народ. А теперь придется навсегда покинуть родные края… Но все эти сентиментальные чувства вскоре неизбежно смоет волной истории.

Су И молчал, пытаясь найти в глубине сердца искренние слова. Он понимал, что император абсолютно прав. Мудрое решение перенести столицу лишний раз подтверждало, что Ваньянь Сюй — истинный Сын Неба. На протяжении веков столь выдающиеся деятели нечасто приходили в этот мир. Но, признавая несомненные таланты Ваньянь Сюя, пленник никак не мог примириться с тем, что родная страна оказалась под пятой захватчика, а когда услышал, что захватчик еще и столицу вознамерился присвоить, в груди защемило с новой силой. Пришлось поневоле покривить душой:

— В любом… в любом случае это вопрос непростой, тебе стоит еще раз всё взвесить, прежде чем принять окончательное решение.

— Су Су, думаешь, Мы не видим тебя насквозь? — беззлобно поддразнил его Ваньянь Сюй. — Ты прекрасно понимаешь, что перенос столицы — разумный ход, только никак не смиришься с тем, что Мы завоевали твою страну. Потому и словам твоим недостает искренности. — Он снова обнял пленника и продолжил: — Однако эти речи напоминают о том, как супружеские пары из простого народа обсуждают между собой семейные дела. У Нас множество наложниц, но ни одна из них в Нашем присутствии не осмелится говорить напрямик. Словами они плетут тончайшие сети, чтобы обольстить Нас и добиться Нашего расположения. Они проводят дни, изобретая хитроумные уловки, единственная цель которых — заслужить благосклонный взгляд, ведь каждая спит и видит, как бы попасть в императрицы. Где им понять, что с Нашей точки зрения лишь такой человек, как ты, был бы идеальной кандидатурой на эту роль.

Потрясенный Су И едва не задохнулся. Отчаянно хватая ртом воздух, он пытался понять, как до такого дошло. Каких-нибудь пару дней назад они оба были заклятыми врагами, готовыми бороться друг с другом до последней капли крови. Даже если императора и обуревали противоестественные желания, то не потому, что он питал к пленнику сердечную привязанность, а потому, что жаждал сломить его и утвердить свою окончательную победу. С какой стати Ваньянь Сюй вдруг решил, что Су И идеально подходит на роль императрицы? Ведь сам Су И не давал для этого ни малейшего повода, не говоря уже о том, что он мужчина!

От всей этой мешанины новостей у пленника даже голова разболелась. Небеса, что же за человек попался ему на пути… Невозможно угадать, какая идея посетит его в следующий миг. Да никто другой до такого бы в жизни не додумался!

Ваньянь Сюй тем временем развлекался вовсю, наблюдая, как красивое благородное лицо Су И заливает краска гнева. Он и сам не мог бы объяснить почему, но с тех пор, как пленник так серьезно и откровенно высказал всё, что у него на душе, чем больше император с ним общался, тем яснее осознавал, что бывший непримиримый враг оказался личностью весьма незаурядной. Про таких говорят, что их редко можно встретить на Небесах и почти никогда — на земле. Вдруг Ваньянь Сюя осенила очередная идея. Крепко прижав Су И к груди, он потребовал:

— Будь послушным, полежи немного рядом с Нами. Все эти торжества Нас слегка утомили. Если откажешься, Нас ничто не остановит, Мы возьмем тебя прямо на месте. Посмотрим, сумеешь ли ты выкрутиться на этот раз.

Су И пришел в ярость и процедил сквозь стиснутые зубы:

— И ты сможешь спокойно заснуть? Не боишься, что я тебя во сне зарежу? Мои руки давно уже в крови, я не дрогну и без всякой жалости отправлю тебя на тот свет.

Но Ваньянь Сюй и бровью не повел. Он уложил Су И на постель, сам устроился рядом и смежил усталые веки.

— Конечно, при необходимости рука у тебя не дрогнет, только ты весь такой благородный до мозга костей и никогда не совершишь подлость по собственной воле. Ты не сможешь ударить врага, если он повернется к тебе спиной. Су Су, о Су Су, ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что эта черта характера ставит тебя в заведомо проигрышную позицию, но такой уж ты есть и, видимо, никогда не изменишься. Даже не знаю, то ли смеяться над твоей глупостью, то ли восхищаться твоими твердыми принципами. Ладно, просто лежи и отдыхай, а на досуге поразмысли над Нашими словами. Мы не просто так от нечего делать воздух сотрясали.

Су И раздирали сомнения. «Ваньянь Сюй столько наговорил всякого-разного, — думал он. — Поди разбери, что было сказано в шутку, а что — всерьез. Последнее бесстыдное обещание «взять меня» — тут он, скорее всего, не шутил, а вот всякую чепуху про императрицу уж точно не стоит принимать на веру. Ни сам император, ни его министры не настолько слепы, чтобы спутать меня с женщиной. С древности повелось, что мужчины-наложники в императорских гаремах — большая редкость, ну а мужчина-императрица — это и вовсе какой-то бред».