Пока я размышлял, переодеваться ли мне из лоохи или и так сойдёт, корабль слегка вздрогнул и заурчал двигателями. Я заволновался — вроде время ещё не прошло, но Шурф успокоил меня:

— Предполётная проверка корабельных систем. Ещё несколько минут можем не спешить.

Какой же он стал начитанный в области космических полётов за какой-то час с хвостиком, с ума сойти!

Я всё-таки решил не переодеваться, просто распихал все добытые вещи по ящикам, а то вид у каюты был весьма захламлённый. Стоило мне закончить, как Шурф резко поднялся и без лишних слов потеснил меня к выходу. Пришлось подчиниться. Ещё неизвестно, кто из нас тут кого больше слушается.

***

В пультогостиной сидели только Тед и Дэн за пультом управления, и капитан — как положено, в капитанском кресле. Никакой суеты, никакого общего сбора, так, рядовой момент. Я изо всех сил старался не показывать своего волнения. Шурфу и стараться особо не надо было. Хотя кто его знает.

— Да вы не стойте, садитесь куда-нибудь, — оглянулся капитан.

— Э-э-э… Всё равно куда? Пристёгиваться не нужно?

— Да нет, гравикомпенсаторы у нас хорошие, — и с нажимом добавил: — Если, конечно, пилот не безобразничает.

— Станислав Федотович! — возмутился Тед. — Один раз было!

— Ну, скажем, не один… Но сейчас взлетай, пожалуйста, аккуратно.

— Сделаем, — на удивление покладисто согласился Тед. Видимо, ожидал куда более длинной нотации.

Я приметил в стороне уютный диванчик и устроился на нём. Шурф как бы невзначай сдвинулся к иллюминатору и остался стоять. Посадить его сейчас даже силой не представлялось возможным. Но ничего, раз обещали, что тряски не будет, наверное, ничего страшного. Внимания на это, по крайней мере, никто не обратил.

Но оказалось ещё проще — момент взлёта я чуть было не пропустил. Гул двигателей немного усилился, но это и всё! Ни ощущения движения, ни перегрузок. Земля на обзорных экранах неспешно ушла вниз, но без всех остальных эффектов это выглядело не более впечатляюще, чем обычный фильм. Я даже пожалел, что тоже не остался стоять рядом с иллюминаторами, может, хоть там было интереснее.

Поверхность на экранах округлилась и уменьшилась, большую часть обзора заняла темнота неба в россыпи мелких звезд. Тед откинулся в кресле и довольно спросил:

— Хорошо поднял?

— Хорошо, — хмыкнул капитан. — Всегда бы так. Время до прыжка?

— Двадцать три минуты на автопилоте.

— Ладно, развлекайтесь пока, а я к Вениамину загляну.

Капитан ушёл, и ребята снова отвернулись к приборам. Внезапно в темноте космоса появилось другое судно, стремительно приблизилось, заложило вираж и выпустило по нам несколько ярко сияющих огней. Я врос в диванчик, не в силах пошевелиться от ужаса. Что делать, я не представлял. Да и что можно сделать, когда корабль, на котором ты болтаешься среди бескрайней космической пустоты, разносят в клочья? Зато картину эту я представить успел достаточно подробно, но тут Тед спохватился и бросил мне:

— Эй, Макс, хочешь, в спарринге погоняем? Мне обычно не с кем, хоть ты поддержи.

Экран тем временем засветило беззвучным взрывом, и поверх него появилась заставка с надписью «Космобой». Я уже заподозрил, что опять стал жертвой современных технологий, но язык пока не шевелился. Поэтому я только помотал головой и отрицательно замычал.

— Эх, — ответил Тед, — опять не повезло. Дэнька, может, ты?

— Команда не распознана, пожалуйста, повторите более отчётливо или используйте другую формулировку.

— Ясно. Погоняю один. Предупреди за три минуты до точки прыжка. Или если капитан вернётся.

— Принято, — отозвался киборг, и я снова проникся к нему симпатией. Это тебе не слуги-люди, которые то вещи твои поубирают «по местам», хотя их никто не просил, то приготовят что-нибудь, что есть невозможно, но сообщать им об этом неловко. А то вообще окажутся шпионами, и хорошо если работающими на газету или на скучающих политиков, а не на какого-нибудь Мятежного Магистра.

Теодор гонял по экрану вражеский кораблик, периодически закладывая такие кувырки и виражи, что я предпочёл переключить внимание на другие, мирные экраны. На одном висело местное светило — ярко-белое, но довольно скромного размера, остальные украшали только звёзды, различить среди которых недавно покинутую нами планету уже не представлялось возможным.

В гостиную вошла Полина, понаблюдала за Тедом, зевнула и спросила:

— Может, на стол пока накрыть? Что-то так есть уже хочется…

— Так встали рано и почти не завтракали. Я б тоже чего-нибудь съел. Но лучше подожди прыжка, а то мало ли что. Тут всего ничего осталось.

— Расчётное время — четыре минуты, — сообщил киборг, и Тед со вздохом выключил игрушку.

Вернулся капитан и тоже первым делом спросил:

— Уже готовимся?

— Расчётное время — три минуты, — педантично отозвался Дэн.

— Последние приготовления, — подтвердил пилот.

Станислав Федотович кивнул, но вместо кресла направился к иллюминатору в другом краю комнаты.

«Макс, иди сюда, — позвал меня Шурф. — Сейчас должно быть самое интересное, и это лучше видеть своими глазами».

Я покосился на капитана, но, поскольку он сам не спешил садиться и других не заставлял, решил, что правила безопасности это позволяют.

Зрелище действительно того стоило. Звёзды неспешно сдвинулись со своих мест, оставляя за собой небольшие светящиеся росчерки. Причём не все разом в одну сторону, а как будто кто-то начал небрежно стягивать с неба чёрную ткань, на которой они были нарисованы. Потом та же рука закрутила ткань в узел, и звёздное небо медленно свернулось в фантастическом круговороте. На несколько мгновений вокруг не стало ничего. У меня сладко замерло в груди. Эта пустота не была пугающей, скорее уютной и довольно приятной. Потом сценарий со сворачиванием звёздного неба повторился в обратном порядке. Когда звёзды снова замерли на своих местах, мы с Шурфом переглянулись, забыв на миг о всякой конспирации. В его глазах плескалось то же восхищение, что и у меня, а на лице была самая настоящая, восторженная мальчишеская улыбка. Даже не помню, чтобы я когда-либо видел у него подобное выражение.

— Вот теперь можно и на стол накрывать, — напомнил Тед.

Полина поднялась и засуетилась, а мы с Шурфом быстренько вернули себе соответствующий вид: я — бывалого раздолбая-путешественника, он — самой Невозмутимости, наши привычные, хорошо знакомые роли. Но восторг остался, просто где-то внутри, как и память о том, что минуту назад мы видели что-то Настоящее, и были — настоящими.

========== Часть 5 ==========

За обеденным столом меня наконец познакомили с ещё одним членом экипажа — механиком Михалычем. То есть теоретически я знал, что он существует, но во время знакомства с кораблем найти его для меня не смогли. Только показали мельком машинное отделение и сказали, что он где-то там есть.

Если в этом Мире домовые когда-то решили переквалифицироваться на обслуживание космических кораблей, то Михалыч явно был одним из них. Классический невысокий, бородатый до самых глаз «корабельный», с неразборчивой речью, зато, как меня уверили, с совершенно золотыми руками.

Ещё одно примечательное знакомство состоялось уже во время еды. Из-под того самого диванчика, который я украшал собой при взлёте, раздались дикие заунывные звуки, потом показался хвост, задняя часть, а за ней — вся остальная кошка, окрасом напоминающая сиамскую, а статью — дворовую. Помотав головой и ещё раз душераздирающе мяукнув, она бодро потрусила к столу.

«Макс, что это?» — даже Безмолвная Речь Шурфа звучала удивлённо. Да и на лице при должном навыке можно было разглядеть изумление. Оставалось радоваться, что остальной экипаж этим навыком не обладал.

«Это кошка, Шурф! — развеселился я. — И закрой рот, сейчас еда вываливаться начнёт».

«Я не открывал рот, Макс, — укоризненно заметил мой друг, но вернул на место свою каменную маску. Безмолвная Речь, правда, всё равно выдавала его эмоции. — Но почему она такая маленькая? Не больше новорождённого котёнка. Это какая-то особенная порода?»