— Джеймс, здравствуй, — он выглядит и звучит так, будто бы он безмерно рад тому, что Джеймс здесь. — Проходи.

Снова неспособный хоть что-нибудь сказать (хотя уже по совсем иным причинам), Джеймс кивает в знак приветствия и заходит в квартиру, позабыв обо всех своих опасениях. Он пытается не пялиться слишком заметно.

Дело не во всей этой истории про Капитана Америку — хотя, признать честно, было большим сюрпризом узнать об этом. Нет, просто… Что-то в его чертах, в форме его тела, в его движениях заставляет Джеймса смотреть. Что-то в его внешнем виде снова и снова цепляет внимание Джеймса. Что еще хуже, его привлекает еще и сам Стив Роджерс — человек, спрятанный в тени национальной фигуры. С того самого момента, как они пожали друг другу руки и начали собеседование, Джеймса словно магнитом тянет к этому человеку.

Когда они впервые встретились, Джеймс был удивлен увидеть перед собой Капитана Америку, потому что он не знал обо всей этой истории. Оказывается, когда отправляешься за океан на войну и потом проводишь несколько месяцев под пытками в какой-то пещере, многое можно пропустить. Например то, как группа исследователей наткнулась на национального героя, замороженного во льдах Арктики, или то, как этот самый герой в конце концов оказался живым, ну или пропустить тот день, когда пришельцы вторглись в Нью-Йорк. Когда он очнулся в больнице в Штатах, пусть раненый, но живой, никто не спешил рассказывать ему все последние новости. Уж точно не его семья. Они жили всего в нескольких километрах от Манхэттэна, и одна из его сестер возвращалась домой, когда все произошло. То, что никто из них не пострадал, можно считать чудом. Поэтому все решили, что рассказывать ему все и сразу будет лишним, потому что это может помешать его выздоровлению. Как в том немецком фильме, где мама главного персонажа впала в кому и пропустила падение Берлинской стены.

Так что встретиться лицом к лицу с символом нации? Это было довольно шокирующим.

Только по Стиву Роджерсу и не скажешь вовсе, что он — этот самый национальный символ. Он ведет себя как любой другой солдат, который вернулся и понял, что его не было слишком долго, и дом уже вряд ли можно назвать домом. Джеймс думает, что Стив Роджерс, как человек, которого не было семьдесят лет и для которого дом уже не столько место, сколько потраченное время, должно быть, чувствует себя еще хуже.

Во время собеседования он был вежливым и уважительным, понимающим, не допытывался до каких-то личных деталей и не очень хорошо скрывал то, что он понятия не имеет, какие вопросы вообще нужно задавать, когда ищешь сожителя в этом веке. И было ясно, что он чувствует себя потерянно. Он потерян и — как бы сильно Стив Роджерс не пытался это скрыть — до невозможности печален.

Джеймс его понимает. Еще в самом начале он понял, что Стив Роджерс знает чувство потери, скорбь, нужду в человеке рядом, но в то же время желание быть в тишине и покое. К концу собеседования Джеймс чувствовал себя так, словно он мог выстроить новую жизнь здесь, в этой квартире. Так что он решил попытаться и дал понять, что заинтресован. И теперь он здесь, все еще готовый попытаться начать все заново.

Стив ведет его на кухню, где на столе лежат две копии документа на подпись. Джеймс снова читает их, чтобы убедиться, что он не пропустил никаких мелких шрифтов и что все оформлено правильно, и не находит ничего подозрительного: учтены и описаны все гарантии и предостережения как для арендодателя, так и для съемщика. Все это вкупе с прекрасным состоянием квартиры и смехотворно низкой ценой заставляет Джеймса чувствовать себя так, словно он должен предложить что-то взамен, быть честным.

— Мне, наверное, следовало сказать раньше, — говорит он. — Ты уже знаешь, что я только недавно вернулся. Я все еще на реабилитации из-за, ну, — он наклоняет голову вбок и пожимает левым плечом.

— Если тебе нужно какое-либо оборудование в квартире — просто скажи, — отвечает Стив.

Баки удивленно моргает, а потом молча качает головой.

— Я имел в виду, что у меня пока нет работы, — говорит он. — И вряд ли я очень скоро ее найду. У меня есть сбережения и пенсия, которых хватит на какое-то время, но в будущем у меня могут появится проблемы с арендной платой.

— Ладно, — отзывается Стив, кивая и обнадеживающе улыбаясь. — Не переживай насчет этого. Если такое случится, то мы просто все обсудим и что-нибудь решим.

— Хорошо, — тянет Джеймс. Он думал, что это будет проблемой. — Спасибо.

Его удивление, должно быть, слышно по голосу, потому что Стив кривовато улыбается и говорит:

— Я просто знаю, каково это.

Джеймс почти хмурится, почти спрашивает, откуда ему знать, как Капитан Америка может…

А потом он вспоминает несколько строчек, написанных в школьном учебнике по истории про Стива Роджерса, мужчину до сыворотки: болезненный ребенок, воспитанный матерью-одиночкой во время Великой депрессии. Конечно же он знает.

Джеймсу внезапно становится интересно, каково ему сейчас, когда он проснулся в новом столетии, где всего в избытке и очень многое в конце концов оказывается в мусорке. Джеймс не спрашивает и вместо этого возвращается к документам, подписывая обе копии.

— Вот твои ключи, — говорит Стив, со звоном отдавая их. Ключей всего шесть: один от входа в здание, один от почтового ящика, один от двери в подвал, один от квартиры и два от спальни. Третьего дубликата нет. Джеймс кивает.

Дальше все становится немного неловким, потому что нужды показывать квартиру еще раз уже нет, но все чувствуется незавершенным. Через какое-то время Стив отталкивается от кухонной тумбы.

— Ладно, не буду тебе мешать осваиваться, — говорит он. — Можешь складывать свои вещи куда захочешь. Не стесняйся двигать что-нибудь, если нужно.

Джеймс оглядывает бокалы и стаканы, аккуратно стоящие на ближайшей полке.

— Не хочу устраивать беспорядок среди твоих вещей, — говорит он.

— Они не слишком-то и мои, — отмахивается Стив. — Большинство уже было вместе с квартирой.

— Эм, — многозначительно отзывается Джеймс. Если подумать, то квартира и правда выглядит так, как обычно выглядят выставочные образцы из журналов с примерами оформления интерьера. Стив упоминал, что его начальник помог ему найти это место, но Джеймс не предполагал, что эта помощь затронет даже столовые приборы и декорации. Хотя уже по грустному серому коврику перед дверью можно было догадаться.

Может, они просто хотели пожалеть Стива и не стали просить его купить все самостоятельно. У него и времени наверняка на это нет. Или он не знает, где что можно купить.

Тревожно даже просто представить то, что можно не знать, в какой магазин идти, чтобы купить лампу и лампочку.

— Ну, а что тогда твое? — спрашивает Джеймс.

Стив мельком смотрит в угол комнаты, где стоит большое кресло, рядом с которым находится полка с проигрывателем, пластинками и несколькими книгами. Джеймс кивает.

— Я буду осторожным, — заверяет он, несмотря на усливающийся дискомфорт. Ему не нравится думать о том, что вот этот небольшой уголок — все, что есть у Стива в целом мире.

К счастью, это легко исправить, и Джеймс с радостью может помочь.

Убрав ключи в карман, Джеймс берет контракт, потом сумку, не вешая ее на плечо, потому что дойти нужно только до своей новой спальни. Сумка не тяжелая: в ней лишь то, что понадобится ему до следующих выходных, на которых его мама привезет его вещи. Ей не нравится то, что он уехал из Нью-Йорка, но она понимает его решение. Большая часть города все еще в руинах или реконструируется, а это ему сейчас видеть ни к чему. Но маме Джеймса хочется по крайней мере увидеть, в каких условиях будет жить ее сын, и от этого он ее никак не смог отговорить. К тому же так ему не придется ехать за вещами самому.

— Я могу одолжить тебе постельное белье на первое время, — предлагает Стив, следуя за ним к спальне.

Джеймс планировал использовать свой спальный мешок, поэтому он слегка удивляется предложению.