На короткий миг в глазах Бергамота мелькнула яркая гневная искра, рука замерла на груди, пальцы чуть сильнее надавили на кожу. Я даже позлорадствовал его ревности, однако продолжил дальше:
- Вчера ты сам видел, как я поступил с Артёмкой, как сильно обидел его. А потом и вовсе предал вас и едва не погубил. Мне кажется, списывая с меня Найта, ты наделяешь меня выдуманными у себя в голове качествами.
Я замолчал, неловко отведя взгляд в сторону. Что-то я разболтался по поводу обычного рассказа написанного в книжке-дневнике.
- Я знаю, что ты не лишён своих отрицательных качеств, но всё же ты хороший парень. Главное – рыжим гомикам-свободовцам вроде меня не бесить, и всё в ажуре будет! – Бергамот весело рассмеялся, – а ещё знаю, что осознание ошибок, первый шаг к их исправлению. Этого тебе, как и Найту, не занимать. Вот.
Свободовец пожал плечами и, подцепив пальцами новую порцию мази, добавил:
- И вообще, ты же прочитал всего пару страниц. Не делай таких поспешных выводов о персонаже.
Подмигнув мне, он опустил взгляд и оценивающе осмотрел мою лоснящуюся от бледного маслянистого препарата грудь. Завис на какое-то время, разглядывая каждый её сантиметр.
- Так, кажется, тут хватит. За спину пустишь?
- Поможешь перевернуться? – я медленными урывочными движениями наклонялся в бок. Боялся еще раз почувствовать жжение в рёбрах. Илья придержал меня за плечи, помогая повернуться к нему тылом и осторожно лечь на кровать.
- Спасибо, – пробормотал я в подушку и не удержался не подколоть Бергамота. – Смотри не присунь мне там! А то еще возбудишься от лапаний меня...
- Какого ты обо мне мнения, однако, – беззлобно фыркнул он в ответ, и щедро мазнул вдоль позвоночника адской Докторовой смесью. – Отлежись сначала, герой-любовник. И за свою задницу не переживай. Ничего ей не грозит. Если только Док клизму не пропишет!
- Зачем мне клизма?! У меня с пищеварением всё в порядке! Вот любишь ты всякие пошлые шуточки, Бергамотина... Особенно в мой адрес!
- Эх, Шаман, мир без пошлых шуток был бы скучноватым местом, – мечтательно протянул вольник, аккуратно массируя под лопатками, – но на этот раз ты первый начал.
Чистой рукой меня легко погладили по лысине. Так, будто хотели взъерошить, а затем пригладить волосы.
- Так я тебе больше с шевелюрой нравлюсь? – спросил я негромко и тут же загорел щеками. Благо анархист моей физиономии не видит! Какого лешего я это ляпнул?! Разомлел тут от массажа Бергамота, вот и не уследил за языком!
- Во всём есть свои плюсы, – уклончиво ответил Бергамот, продолжая старательно замазывать меня, – не волнуйся, немножко осталось и пойдёшь баиньки. Хочешь одеяло второе дам?
Вот ведь лис! Умеет выкрутиться так, что вроде и ответит на вопросы, а потом сиди и думай: что он имел в виду.
- Не помешало бы... А то замёрз как Бобик. – Я сам уже чувствовал, как постепенно засыпаю, так убаюкивающе действовали на меня движения проклятого анархиста. Чужие руки последний раз провели по моей спине и отпустили. Бергамот встал, и койка тихо скрипнула, выпрямляясь от его веса.
- Ну ладно, не буду тебя больше мучить сегодня. Баюшки-баю, не ложись ты на краю. А то, говорят, у Доктора псевдо-собака тут обитает, – с этими словами свободовец почти по уши укутал меня в одеяло. Тёплое, мягкое и чистое. Прошлёпал до своей кровати, щелкнув выключателем лампы, что-то с шорохом сгрёб, и вскоре на меня опустилось ещё одно одеяло. Стало тяжелее и ещё теплее. Почти жарко.
- Спокойной ночи, Антон. – И снова чужая чистая рука легко погладила меня по голове.
- Погоди... – я приподнялся, посмотрел в темноте на вторую койку Бергамота. Этот балбес отдал мне своё одеяло, а сам остался ни с чем. Такая смущающая забота обо мне...
- А ты как спать будешь? В комнате ведь не тропики...
- А я тряхну стариной, – хохотнул в ответ свободовец и демонстративно вытянулся на голой простыне, – закалка, привычка, все дела.
- Еще не хватало, чтобы ты тут соплями изошелся! – проворчал я, тяжело поворачиваясь на бок. – Ладно!.. залезай давай обратно...
Последние слова дались мне с трудом. Пришлось примять свою гордость, приподнять два слоя одеял и пригласительно кивнуть анархисту. Ох, лишь бы я о своей такой мимолётной доброте к Бергамоту не пожалел!
Сжимая одной рукой край простыни, он без отрыва обескуражено посмотрел на меня, на темнеющее пространство между кроватью и одеялами. Раздумывал. Чёрт побери, он начинает пугать своими странностями! В другой ситуации он бы тут же залетел под одеяла и поместил свои грязные ручонки прямо на моей пятой точке. Или это он для усыпления моей бдительности? Попробуй тут угадай...
- Брезгуешь что ли? – я уже успел подумать, что лимит моей доброты на сегодня для Бергамотины закончился, когда он поднялся, хромая, подошёл к моей койке и осторожно юркнул ко мне под бок. Холодный, он крупно вздрогнул от резкой перемены температуры и устроился у самого края.
- Спасибо, – вполголоса выдохнул он, устроив голову на согнутой в локте руке.
- Можешь чуть ближе лечь. – Я набросил на Бергамота одеяло, сам поерзал для удобства на постели, закрыл глаза – Но учти! Полезешь меня тискать, я тебе нос откушу.
Мне на ухо только неразборчиво промурлыкали что-то про понятые намёки и затихли. Некоторое время я ожидал чужих шаловливых пальцев на талии и ниже, но ничего абсолютно противоестественного для меня не происходило. Свободовец даже с выбранного места не сдвинулся – так и посапывал в своё удовольствие на самом краю койки. Ну и ладно. Грохнется ещё раз ночью – уже не моя проблема будет!..
Ночью от приступа кашля, два раза, будил случайно Илью. Анархист успокаивал, придерживал, давая мне вдохнуть. Повторно смерив мне температуру, он сердито, но переживающе цыкнул языком, и заставил допить остатки Докторовского зелья. На вкус хоть и дрянь, однако, мне полегчало. Жар начал спадать.
Нормально проснулся я уже утром, пробивающимся тёплым светом сквозь щель между шторками в комнату. Немало удивился, обнаружив себя у самой стенки, да еще в крепких объятиях сладко похрапывающего Бергамота. Анархист прижал меня к себе так, что носом я утыкался ему в шею. Одну ногу он нагло закинул на меня, а правую ладонь таки устроил на мою ягодицу. Мало того, запустив лапу под трусы! Вот знал я, что так и будет! Не может этот гад свою натуру сдержать даже во сне! Однако я сам хорош, положил свою руку Илье на талию... По крайней, он не пытался изнасиловать меня спящего. Я бы сразу это почувствовал, продрав глаза. Наверное...
Я заелозил под одеялом, пытаясь выкрутиться из захвата анархиста, но тот только забубнил что-то во сне и теснее прижал к себе. Вот же блин! И как мне выбираться?! Ждать когда это рыжее чудовище проснётся?!
- Да не рвись, не кипишуй, братишка, – незнакомый низкий голос заставил меня съежиться в чужих объятиях. Это что же получается? Пока мы тут в обнимку дрыхли, какой-то извращенец за нами наблюдал?! Вот ведь стыд какой!
- Чего тебе не лежится, не пойму? В тепле, в безопасности, в руках у секазного мужика! Многие о таком только мечтают! – на плечо свободовца легли две крупные лапы, и в следующий момент за мной, ехидно облокотившись об анархиста, наблюдал вполне себе настоящий… бобер. Волосатый, крупный. В ярко-желтой строительной каске и выпуклых сварочных очках. Он покосился на меня с усмешкой жалости и выдал:
- Ну чё, так и будешь лежать и пялиться? Или возьмешь, наконец, своего рыжего в оборот?!
Приплыли... Быстро втянув через рот побольше воздуха в зудящую грудь, я громко бессмысленно заорал во всю глотку. Бобёр быстро свалился на пол, уйдя из поля зрения, а перепуганный Бергамот тут же вскочил на кровати. Всклокоченный он покрутил головой по сторонам, а потом уставился на меня совершенно обескураженный. Прекратив орать, я вжался спиной в стену, сграбастав к себе большую часть одеяла. Сипло раскрывая рот, я указывал Илье за спину, стараясь выдавить из себя, что в комнате посторонний. Никогда бы не подумал, что меня на столько еще можно напугать! Здоровенным, мать его, говорящим бобром в каске!!! Повинуясь моему немому указанию, свободовец резко обернулся. Сам зашипел от боли от своих действий. Огляделся, нагнулся, пошарил взглядом под кроватями... и вернул всё внимание ко мне. Осторожно сгрёб вместе с двойным слоем одеял, прижал к себе.
