- Народ, привал полчаса. Отдыхайте, кушайте. – Он потянулся, разминая плечи. – Шаман, в моём рюкзаке веревка. Достань её, если не сложно. Может пригодиться. Я скоро вернусь – нужно шесты найти. Постараюсь побыстрее.

Вооружившись своим массивным ножом, свободовец пошёл прочь от нашего временного лагеря.

- Чуваки, звиняйте! – Грызун сбросил с плеч сначала свой рюкзак, а потом грохнул рядышком дробовик, как ненужную вещь. – Но мне надо бы сбросить сорганизму лишний груз! Посрать, то бишь!

- Мог бы и не объяснять, – я сел прямо на сырую землю, прислонившись спиной к шершавому стволу. Сбоку мелькнуло что-то пёстрое и я, испугавшись, уронил из рук старенький вещь-мешок анархиста. Появившийся неожиданно Гопа, сел между мной и Артёмкой, обрадовав мальчишку своим возвращением. Малец сгрёб кота к себе, погладил его по зеленоватой шерсти, заводя внутри мутанта двигатель «мурчания».

- Тьфу, ты, животное! – проворчал я, запуская руку в вещички анархиста, в поисках верёвки, – шатается туда-сюда без дела… Иди уже Грыз, избавляйся от лишнего груза! Только подальше от нас!

- Подумаешь! – отмычка, сунув руки в карманы комбинезона, гордо зашагал в заросли высоких камышей.

Я, выудив из недр мешка Бергамота нужную длинную верёвку, перекрученную между собой, отложил её в сторону и вытащил отданные мне бутерброды. Задел случайно пальцами какую-то железную коробочку. Вынул на свет божий и её, ради форменного любопытства. Интересно! Старая коробка из-под «рафаэлок»! А анархист-то у нас сластёна похлеще Артёмки! И что, у него там конфеты? По всей Зоне их таскает и трескает? Ну, с одной не убудет, а я мальчишке приятное сделаю, угощу сладким.

Подцепив ногтями крышку коробки, я с негромким хлопком открыл её. Услышав этот звук, Артём вопросительно посмотрел на меня, перестав даже гладит задремавшего у него на коленях кота.

- Шаман, что ты делаешь?! – полушёпотом спросил малой, глянув в то направление, куда ушёл Бергамот, – нельзя же в чужих вещах копаться!

- Да я думал, там конфеты… а тут всякая непонятная хрень… – я с немалым удивлением рассматривал барахло свободовца. В коробке лежали пробка от шампанского, примотанная к ней нитка и пуговица, пустой пластиковый пузырёк от перекиси с тонким шнурком через продырявленную крышку, манжета от тонометра с грушей и толстый желтый маркер. Из более ясного мне были пачки презервативов и какой-то синий тюбик с английским названием. На счёт «резинок» я еще могу понять; Бергамот не унывает кого-то подцепить в Зоне, из милого ему мужского пола, но вот остальное... Что это и для чего надо?! А вдруг, это какие-то пыточные инструменты?.. Ладно, я ничего не видел и не трогал!

Захлопнув крышку коробки, я затолкал её обратно в вещь-мешок. Хотел уже завязать его, однако увидел кое-что еще, не менее интересное. Небольшая книжечка, в толстом розовом переплёте, облепленной блестками и разноцветными бусинками. На ней нарисован счастливый до тошноты жёлтый пони с крылышками, летящий в облаках. Разглядывая это «чудо», я не сдержал смешка.

- Смотри, какую прелесть Бергамотина с собой таскает! – я показал Артёму обложку, – это, наверное, его личный дневник! Типа… «Сегодня я покрасил ноготочки полупрозрачным лаком, чтобы они блестели»! Хах! Почитать тебе вслух?!

- Нет… – мой клиент настороженно изучил взглядом книжку, – и тебе я не советую читать. Всё же, это личное.

- А вдруг, там что-то про меня написано? Настоящие мысли Бергамота, а не эти выкрутасы с голубой любовью.

- Я понимаю, что тебе не нравится, когда в тебя влюблён мужчина… – Артём смущенно отвёл глаза в сторону, – но не думай, пожалуйста, что Бергамот врёт. Я разговаривал с ним вчера, и он говорил очень искренно о… своих чувствах к тебе…

- Знаешь, Артём, мне не нравится, что ты так сблизился со свободовцем, – развязав полиэтиленовый пакет с бутербродами, я вытащил один и откусил от него большой кусок. – Бергамот кажется тебе весёлым и добрым, но на самом деле он очень жестокий человек. Я знаю его больше твоего…

- Может, ты плохо знаешь его? – пацан рассеяно потрепал кота за ушами, глядя в сторону, – почему ты считаешь его жестоким? Потому что он пытал тебя в плену, выполняя свою работу?

- Артём!..

- Но ты, ведь, тоже, пытаешь и убиваешь людей, выполняя свою работу! Ты наёмник! И ты выполняешь такие заказы, как и Бергамот, выполнял приказ своего начальника!

- Не надо меня сравнивать с Ильёй! –рассердившись на слова мальчишки, я повысил на него голос. Испугал, но заставил замолчать. –Да, я наёмник и не отрицаю, что убиваю людей по заказу! Но не пытаю их, а убиваю сразу! Пуля в голову и всё! А Бергамот садист… Ему нравится доставлять людям как можно больше боли. Ты сам вчера ночью слышал, как он признал это. Я для него никто, просто очередная жертва. Он навешал тебе лапши на уши, романтичный ты мой дурачок! Наслушался его вранья, про сраную любовь и рад!

Я замолчал, переводя дух. Не заметил, как со злости вцепился мёртвой хваткой в обложку розовой книги, примяв её. Артёмка слушал меня молча, опустив голову и поджав дрожащие губы. Моя правда ему неприятна, но она верная.

- Единственное, чего я не могу понять… – я тяжело вздохнул, ослабив хватку на дневнике анархиста, – почему он не добил меня? Жалость здесь ни при чём, он не может её испытывать ко мне. Всё хочу спросить, при каждой нашей встрече, почему он бросил меня на поляне, но не решаюсь. Побрезговал он, что ли? Так стал ему противен, что пули на меня пожалел?

Я беззвучно рассмеялся, отвернувшись в сторону от Артёма, будто хотел посмотреть, не появился ли на горизонте Грызун. Стало очень обидно от своих же слов. Вчера, слушая «признания» Бергамота, я на короткий момент поверил этому гаду, что он чувствует ко мне что-то тёплое, так сладко анархист запевал. Сегодня здравые мысли развеяли этот туман сентиментальности, напущенный сопливыми рассказами садиста. Жестокий палач не может испытывать к своей жертве любви! Так заведено.

- Пойду помогу Бергамоту, – сухо сказал Артём, ссадив с колен кота. Упорно не глядя на меня, он спустился с пригорка и вскоре окончательно пропал из виду в высоких зарослях. Я не стал останавливать мальчишку, он не хочет сейчас быть в моём обществе. Проклятый Бергамот начал привлекать его больше меня. Наверное, я уже испытываю ревность к нему, из-за мальца. Испортил и себе настроение, и Артёмке… Ну, попробую, по крайней мере, себе его вернуть, читая записи Бергамота!

Воровато оглядевшись и, пригрозив лупоглазому коту указательным пальцем, я раскрыл книжку наугад. Почерк у Бергамота была аккуратный, ровный, даже завидно стало. Я, как говорится, пишу, словно курица лапой. Сам иногда не понимаю, что накарябал. Первое предложение на самом верху страницы шло не с начала, поэтому я перелистнул назад.

«Темноту вокруг рассеивали два светодиодных светильника. В подвале было не сколько сыро, сколько холодно...»

Что? Опять подвал? Это его записи о моём заключении или о новой жертве?

«При каждом выдохе изо рта выходил пар. Найтфокс дёрнул правой рукой, проверяя прочность ржавых цепей. Кандалы больно впивались в запястье. Шикнув сквозь зубы, он, пытаясь скрыть заметный Доктору Чармеру страх, посмотрел на своего заклятого врага со злостью...»

Что-то я не понял. Это не похоже на личный дневник! Скорее на какой-то рассказ. Хм, у Бергамота что, писательский талант открылся?

«- Даже если ты убьёшь меня, мой верный друг Гандог схватит тебя! – прорычал Найтфоскс, и сплюнул кровь к лакированным ботинкам Доктора.

- Как будто мне есть польза в твоём хладном трупе, – Доктор склонился и болезненно подцепил пальцами подбородок героя, губы его растянулись в едкой ухмылке. – А что касается твоего друга Дога... я убью его быстрее, чем он явится тебе на помощь. Если он ещё захочет на неё явиться… Антон Шаманов!..»

Книжка Бергамота дрогнула у меня в руках. Я еще раз перечитал строчку, подумав, что мне померещилось. Нет, там точно написано моё настоящее имя. Не пойму чего-то… Это получается, Бергамот пишет, типа этот… фанфик?! Про меня?! Бред какой-то!