– Ни фига себе! – Изумился Виталик. – Ты это серьезно? Занялся хиромантией?!

Он качнул подбородком:

– Это связано с линиями на ладонях?

– Ну, да!

Неожиданно на лице у Виталика промелькнул интерес.

– А мое будущее можешь определить?

– Да легко! Я уже пару раз твои линии видел – случайно, так что мне это будет даже приятно… Давай сюда правую руку!

Продолжая держать пальцы левой руки на повязке, Виталик уверенно протянул другу правую. Сергей повернул ее к свету и провел указательным пальцем по центру ладони:

– Вот видишь, у тебя очень длинная линия жизни? Без всяких разрывов, пересечений и точек…

– Ага!

– Ну, и все остальные основные линии – тоже хорошие. Вот это вот очень благоприятный знак. Он означает, что у тебя будет спокойная, долгая жизнь. – Сергей неуверенно двинул плечами. – Ну, насколько долгая, я пока точно сказать не могу, но, по крайней мере, ты переживешь меня лет на двадцать.

– На двадцать лет, говоришь? – Рот Виталика изогнулся в ухмылке. – Выходит, я буду носить на твою могилку цветы?

– Получается, так! – так же хмыкнул Сергей. – Рюмку водки не забудь!..

Виталик качнул головой и за четверть минуты закончил с повязкой. Затем завязал бинт на узел и молча поднялся с кровати; Сергей в это время набросил на плечи рубаху и начал застегивать пуговицы. Между тем друг опять усмехнулся:

– А с чего ты вообще вдруг решил изучать эти линии?

– А ты помнишь, я как-то рассказывал об отце?

– Да, по-моему, ты говорил: он ушел от вас с матерью, когда ты был еще маленький?

– Точно… – Сергей почесал переносицу. – Мать никогда не рассказывала, почему он ушел. Сам я думал всегда, что он это сделал из-за другой женщины или, может быть, водки… Однако в реальности всё было иначе. Оказывается, когда он был маленький, одна цыганка нагадала ему, что он умрет, не дожив до сорока пяти лет, от инфаркта, в двадцать чуть не погибнет в аварии, а всю вторую половину жизни будет мучиться с головой. В детстве он, разумеется, не придал предсказанию никакого значения, но в девятнадцать лет попал в жуткую автоаварию. Он едва выжил в ней, а после нее у него начались головные боли. После аварии он вспомнил и то предсказание, раздобыл где-то книгу по хиромантии и начал ее изучать. Ну, и через девять лет, когда он уже был женат на моей маме, он достиг в ней такого уровня знаний, что сумел определить по нашим рукам, что ему нельзя оставаться с семьей – иначе его близким, то есть нам с матерью, будет угрожать чуть ли не смертельная опасность, – поэтому и уехал от нас. Последние пятнадцать лет он прожил в небольшом городке в пятистах километрах отсюда, изучал руки трупов, периодически испытывал приступы эпилепсии – в общем, все считали его сумасшедшим. Но в действительности он просто продолжал изучать хиромантию и пытался понять, может ли он избежать предсказания, которое ему было сделано в детстве… – Сергей сделал паузу. – И все-таки он не сумел обмануть судьбу – в июне этого года он умер от сердечного приступа. Ему было сорок четыре.

Какое-то время после того, как Сергей замолчал, Виталик смотрел на него неподвижно, с таким изумлением на лице, словно просто не мог осознать, как услышанное может быть правдой, наконец, тихо бросил:

– Ничего себе!.. А откуда ты это узнал?

– Он оставил мне свой дневник, в котором описал свою жизнь. А также ту книгу, по которой учил хиромантию.

– И ты…? – на лице у Виталика отразилась догадка.

– Ну, да! – мрачно бросил Сергей. – Я решил выяснить: действительно ли в том, чем он занимался, было что-то реальное или он ошибался.

– И что? – машинально напрягся Виталик. – Ты уже что-то выяснил?

– Да, – на лице у Сергея отчетливо двинулись скулы. – Я не думаю, что отец жил впустую!

Виталик качнул головой, попытавшись представить себе драму жизни того человека, который ушел от родных, чтоб спасти их от смерти.

– Послушай, Серега, но если всё это серьезно, то хиромантия – это очень опасная штука, способная покалечить всю жизнь!

– Но ведь в жизни вообще очень много опасного! – тяжело усмехнулся Сергей. – Например, тот же нож. Им ты можешь убить себя за секунду!

Короткое время Виталик еще колебался, как будто желая задать другу важный вопрос, но никак не решаясь на это, наконец, повернулся, открыл дверцу старого холодильника и вытащил водку. Через пару секунд протянул изменившимся голосом:

– Ладно, а как насчет внутренней «анестезии»? Врачи тебе это не запретили?

– Да, вроде бы, можно.

Виталик довольно кивнул и плеснул на два пальца в стаканы. Друзья, молча чокнувшись, выпили.

Через пару мгновений Виталик ударил себя по колену – словно вспомнил о чем-то, – поднял со стола пачку снимков и быстро достал из нее фотографию:

– Вот ваш снимок… Вчера отпечатали!

Взяв в руки протянутый снимок, Сергей повернул его к свету. Фотография была черно-белой, не глянцевой, но даже по ней было видно, что лица Сергея и Кати, изображенных на снимке, светились от счастья.

Какую-то пару секунд Сергей неподвижно смотрел на лицо улыбавшейся Кати, наконец, не сдержавшись, слегка улыбнулся в ответ.

«Человек на экране компьютера двинул плечами:

– …Вот так вот и шла моя жизнь в том году: до обеда я ездил в университет, вечерами – в больницы и морги, в другие места, где мог получить доступ к разным рукам, ну, а днями старался быть с Катей. Однако в тот год я ничего не рассказывал ей о своем увлечении хиромантией, потому что до конца в ее истинности не был уверен, а мне не хотелось, чтобы Катя подумала, что я занимаюсь какой-то «пустышкой». И, конечно же, я не «читал» ее рук…

Рассказчик вздохнул и закончил мрачнеющим голосом:

– Позднее я часто об этом жалел, терзаемый мыслью о том, что если бы осмотрел Катины руки в тот год, то, может быть, ЭТО уберегло бы нас от ужасных событий, что ждали нас впереди!..»

Под сводами зала звучала старинная музыка. Звуки легких шагов посетителей и их голоса паутиной вплетались в звучание музыки, создавая особенный фон в помещении. Изредка чей-нибудь кашель «взрывал» звуки музыки, и тогда мрачноватые «тени» картин становились особенно мрачными.

Стоя возле стены, Сергей неподвижно смотрел на холодные краски. На огромной картине был изображен демон ада: его угольно-черные волосы развевались по ветру, оскаленный череп взирал на Сергея пустыми глазницами. Костлявые руки чудовища были подняты в стороны и, казалось, готовились ухватить целый мир, чтоб затем утянуть его в ад – туда, где у ног исполинского демона корчились в муках бессметные полчища душ. Была в этой мрачной картине такая гнетущая сила, что, стоя напротив нее, Сергей ощущал, что не может сейчас повернуться и просто уйти…

С полминуты Сергей еще неподвижно смотрел на картину, наконец, за спиной его прозвучал звонкий голос:

– Ну, что? Выбрал самую страшную в зале?

Сергей обернулся и встретил взгляд Кати – она недовольно кивнула на демона:

– Фу, Сереж! Почему ты всегда выбираешь самые мрачные темы?

– Посмотри, Кать, какая в нем сила! – ответил Сергей, указав на оскаленный череп.

– Да это же просто кошмарик какой-то? – Катя с грустной улыбкой пихнула Сергея. – Пойдем лучше в следующий зал – покажу тебе ангелов! Там их больше десятка!

– У меня уже есть один! – улыбнулся Сергей. – Так зачем мне смотреть на других?

– Вот подлиза!

В последний момент, уже протянув руку к Кате и повернувшись к соседнему залу, Сергей вновь взглянул на ужасного демона, и на пару мгновений тревога вернулась в его темный взгляд…

«Человек на вершине холма машинально нахмурился:

– …В тот момент я не знал, что через много лет в будущем вспомню об этой картине. Причем, сделать это заставит меня не какой-нибудь монстр, а обычный, живой человек. Только то, что скрывалось в сознании этого человека, было в сотни раз хуже фантазий любого художника!..»