Потянувшись к стоящему на столе монитору, сидящий за ним человек прикоснулся к экрану – в углу монитора повисла «иконка» с названием видео. Указательный палец мужчины коснулся значка, запуская видеозапись. Сидящий откинулся в кресле и сосредоточил свой взгляд на экране…

Какую-то пару секунд на последнем плясали полоски, потом появилась картинка: вершина большого холма, освещенного солнцем. Весь холм покрывали цветы, за холмом расстилалось бескрайнее море – оно уходило до самого горизонта, растворяясь в синеющем небе.

На самой вершине холма, на большом валуне, сидел молодой человек. Худощавого телосложения, с правильными чертами лица и короткими волосами. В его внешности не было ничего примечательного, за исключением глаз. Темно-серые, необычайно пронзительные – казалось, они проникали с экрана и могли сейчас видеть того, кто сидел за компьютером.

В правом нижнем углу монитора – там, где к склону холма подступали деревья, – виднелась дорожка. У самой дорожки стояла скамейка, на которой сидела какая-то женщина…

С полдесятка секунд на экране ничего не менялось, затем человек на большом валуне шевельнулся. Он словно устроился поудобнее и принялся говорить тихим голосом, глядя прямо на камеру:

– Здравствуйте! Меня зовут Сергей Рябинин… Сергей Александрович Рябинин. Где и когда я родился, сейчас не имеет значения. Важнее другое. У меня остается не так много времени, но мне бы хотелось…

На мгновение сбившись, рассказчик продолжил:

– Нет, я ДОЛЖЕН рассказать вам историю последних десяти лет своей жизни! С одной стороны, это будет история обычного человека, который не был ни злодеем – хотя мне и приходилось убивать, – ни святым. Скорее, я просто пытался быть порядочным человеком, честным по отношению к близким, к друзьям, к себе самому… Отчасти это будет история о любви – я обожал свою любимую женщину! Но, прежде всего, мой рассказ – это драма того, кто однажды заглянул за черту, за которую ему не следовало заглядывать. В результате это привело меня к тому, к чему, в конце концов, привело…

Человек на холме сделал паузу. На короткое время по его лицу промелькнула печальная тень.

– С чего же начать рассказывать эту историю? Пожалуй, с того дня, который разделил всю мою жизнь на две половины. Первую, когда я был спокоен и безмятежен, как и большинство окружавших меня людей; и вторую, когда я открыл для себя это знание и больше уже не мог смотреть на мир прежними глазами. Я очень отчетливо помню этот день. Жаркий июльский день девяносто второго!..

Синее небо было безоблачным. С юга дул ветер – он с шумом раскачивал кроны деревьев и приглушал одиночные карканья над дорожками кладбища.

Напротив одной из могил неподвижно стояли мужчина и женщина. Крест с фотографией, установленный на свежем холме, отбрасывал кривоватую тень. Мать Сергея Рябинина – невысокая женщина лет пятидесяти, с сеточкой тонких морщин на лице, – с тихой болью смотрела на снимок покойного мужа; сам Сергей – молодой еще человек – отрешенно стоял рядом с ней, равнодушно взирая на крест…

С полминуты они сохраняли молчание. Наконец, сунув руки в карманы, Сергей протянул:

– Ты ведь все эти годы не забывала о нем?

Посмотрев в лицо сына, мать тихо ответила:

– Ну, а ты, Сереж? Разве ты его не любил?

– Мам, вот не будем об этом! – Сергей машинально напрягся. – Я даже лица его толком не помню!.. Когда он ушел от нас? Я ведь в школу еще не ходил?

– Да, и все-таки он нас любил.

– Почему же тогда он ушел? Почему он нас бросил?

– Вот потому и ушел, что любил больше жизни! – Мать тихо вздохнула. – Когда-нибудь ты всё это поймешь.

Повернувшись, она молча двинулась к выходу с кладбища. С недоумением посмотрев на могилу, Сергей поспешил вслед за матерью…

Две минуты спустя они оказались напротив такси, что стояло у темных ворот. Распахнув дверь машины, Сергей подождал, пока мать устроится на сидении. Захлопнув открытую дверь, повернулся, чтоб сесть на переднее кресло, но тут до него долетел хриплый голос:

– Молодой человек, подождите!

Сергей обернулся и тут же испуганно вздрогнул, разглядев пожилого мужчину в плаще, подходящего к дверце машины. От правого уха ко лбу незнакомца проходил рваный шрам. Правый глаз у мужчины отсутствовал – вместо глаза в его изуродованной шрамом глазнице блестела «стекляшка».

– Простите, но вы ведь Сергей? – продолжил мужчина. – Сын Александра Ивановича?

– Да, – настороженно бросил Сергей. – А вы кто такой?

– Мое имя сейчас не имеет значения, – человек покачал головой. – Важно то, что последние годы я был рядом с вашим отцом…

Заметив, как брови Сергея подпрыгнули, незнакомец продолжил:

– Нет-нет, вы не поняли, молодой человек! Я не хочу от вас ничего! Наоборот, я хочу вам кое-что дать… – Достав из-под мышки потрепанный сверток, он протянул его юноше. – Ваш отец просил передать это вам после смерти. По существу, это всё, что у него было при жизни. Теперь – это ваше!

Взглянув на ладони Сергея, мужчина слегка улыбнулся – как будто увидел на них что-то крайне забавное.

Как только в руках у Сергея оказался пакет, человек произнес:

– Извините меня еще раз. И примите мои соболезнования!

Немного ссутулившись и еще раз «сверкнув» на Сергея «протезом», незнакомец отправился через пустырь, отделявший притихшее кладбище от окраины города…

Пару долгих мгновений Сергей удивленно смотрел ему вслед, наконец, опустил взгляд на сверток и медленно надорвал упаковку. Внутри обнаружил старинную книгу в потертой обложке, дневник-ежедневник и белый конверт. На конверте темнела всего одна фраза: «Моему сыну – Сергею Рябинину».

Опустив толстый сверток на крышу машины, Сергей вскрыл конверт и достал из него пару мятых листочков, исписанных рваными строчками. Оперевшись о дверцу машины, развернул первый лист. Взгляд Сергея настороженно заскользил по бумаге…

По мере того, как еще непрочитанных строчек оставалось всё меньше, на лице у Сергея отражалось всё большее удивление. Уже очень скоро оно перешло в беспокойство, а беспокойство – в тревогу. Наконец, когда всё письмо уже было дочитано до конца, по лицу побледневшего юноши промелькнул откровенный испуг.

Проглотив комок в горле, он с ужасом выдохнул:

– Господи!.. Как же ты жил с этим, отец?!

Засунув письмо в карман брюк, он еще боязливей – как будто она была чем-то отравлена, – прикоснулся к обложке потрепанной книги. Через пару секунд колебаний достал ее из пакета и осторожно открыл.

«Хиромантия – язык руки» – гласила надпись на пожелтевшей от времени ветхой странице.

«Человек на экране компьютера мрачно выдохнул воздух:

– …Я взял в руки книгу отца, не подозревая о том, что в эту минуту меняется вся моя жизнь!..»

Яркий свет проникал в небольшую аудиторию на втором этаже Омского Университета. Доска на стене помещения была сплошь исписана сложными формулами – нелинейные уравнения с интегралами покрывали ее сложной вязью.

За столом у доски находились четыре студента – среди них Сергей и его друг Виталик, чуть полноватый парнишка в очках. Студенты играли в подкидного.

– …Я точно не знаю, но слышал, – говорил в это время студент с худощавым лицом, – как Толян им рассказывал, что в прошлом году они также прогуляли почти половину всех лекций, а потом Ливашов завалил всех троих на экзамене. И этот Костенко – такая же сволочь! – Он слегка неуверенно оглядел всех сидящих. – Может, парни, не стоило пропускать эту пару?

– Ой, да ладно, расслабься! – ответил студент с прыщеватыми скулами. – Костенко – нормальный мужик! На следующей неделе сходим на семинар, подготовим доклад и получим зачет автоматом. Мы же не «атом» прогуливаем. Основы охраны труда – это так!