Автолик приподнял руку, будто готовый протянуть её и выхватить пистолет. ≪Если бы это было возможно≫, — подумал он.

Офицерша полиции держала служебный револьвер у виска, и лицо её скривилось в гримасе отчаяния.

— Извини, Автолик, не могу, — сказала Джина Андерсон. — Это единственный выход, разве ты не понимаешь? Ты ведь сам говорил, что они… — На минуту она замолчала, подбирая слова. — После твоего разговора с Бритни о том, что она видела, я поняла, что ты в этом разбираешься. Мне не понять, насколько глубоко, но любой идиот поймёт, что ты знаешь куда больше, чем сказал мне, Автолик. Я ведь коп, и подумала, что если за тобой прослежу, может, удастся сообразить, что делать дальше. — Этот замок уже был сломан, — продолжала Джина, показав на заднюю дверь. — Я вошла и услышала, о чём вы говорите… Боги, это же сумасшествие.

Автолик шагнул к Джине, и та подняла руку предупреждающим жестом.

— Джина, ещё есть вероятность, что Бритни удастся вернуть, — настаивал Автолик. — Нельзя так легко сдаваться.

Андерсон коротко рассмеялась — страшный звук, полный отчаяния и неверия.

— Ты не врубился, Автолик, — сказала она. — Я тебя слышала. Вот эта особа с паучьими ушами, Арахнея, как вы её назвали, она и взяла мою дочь. У меня нет ни одного шанса её выследить, но есть один способ заставить её прийти и взять меня. Так?

Автолик несколько раз мигнул, потом взъерошил свои чёрные волосы руками.

— Это… Боги мои, Джина, это же только легенда!

— Как и твоя Арахна, — отрезала Джина. — Но она оказалась вполне реальной, чтобы украсть у меня дочь.

Автолик глянул на Корделию и слегка кивнул.

— Пожалуйста, миссис Андерсон, не делайте этого, — попросила она. — Мистер Автолик прав. Вы даже не знаете, выйдет ли так, как вы хотите. Нам приходилось иметь дело с куда более страшными особами, чем эта.

— Ты врёшь, — прищурилась на неё Джина.

— Уж простите, не вру! — сердито ответила Корделия. — Я не говорю, что у каждого из нас свои трагедии — оставим это в стороне, ладно? Я только говорю, что если вы не знаете точно, что поступаете правильно, любое самоубийство — это трусость. Вы хотите быть трусихой?

— Корделия! — одёрнул её Автолик, сопроводив окрик сердитым взглядом, опасаясь, не слишком ли далеко она зашла.

— А что? — Она вскинула руки вверх. — Это же правда!

На глазах Автолика Джина Андерсон как-то обмякла, будто поддерживающая её невидимая сила вдруг ослабла. Револьвер в руках задрожал, но Джина продолжала держать его около головы.

— Это не то, чего хотела бы Бритни, Джина, — медленно заговорил Автолик. Наступил критический момент, и могло случиться что угодно.

И случилось, когда резко распахнулась задняя дверь библиотеки и Джоксер прыгнул вперёд, схватив револьвер Джины обеими руками.

— Джоксер, не надо! — крикнула Корделия.

Но Джоксер уже выдернул револьвер из руки Андерсон, оставив копа лежать безмолвной грудой горя. Осмотрев оружие, Джоксер передал его Автолику.

— Постарайся никого не подстрелить, — тихо сказал он. — Это револьвер, если ты не заметил.

Тут Корделия притянула его к себе, и эти двое обнялись на глазах у всех — первый случай, когда Автолик увидел публичное проявление их чувств. Если штабеля книг можно назвать публикой.

— Она недавно ко мне вернулась, — вдруг сказала Джина измученным и отчаянным голосом. — Я не могу потерять её снова. Не могу.

Автолик присел рядом с ней и заставил её посмотреть себе в тёмные глаза.

— Послушай, старушка, — сказал Наставник. — Было время, когда я мог бы дать тебе обещание. Больше я обещаний не даю. Но вот что я тебе скажу: ЕСЛИ есть способ спасти твою дочь, я его найду. И мы вернём Бритни в твой дом.

Джина Андерсон минуту испытующе глядела в тёмные глаза Автолика, потом молча кивнула.

Автолик поглядел на остальных.

— Корделия, ты не могла бы сделать мне одолжение и отвезти миссис Андерсон домой? — попросил он и нажал, пока она не успела возразить: — Мы с Джоксером ещё останемся и продолжим поиски. Я бы очень хотел, чтобы ты побыла с Джиной и дождалась, пока кто-то из нас тебе не позвонит.

Корделия снова открыла рот, но ничего не сказала.

Приподняв бровь, она вопросительно посмотрела на Автолика. Автолик надеялся, что она поймёт, о чём он её просит. Не просто поработать шофёром, но не дать этой женщине снова впасть в безумие от горя. Он сам был против того, чтобы возлагать на Корделию такую ответственность, но в то же время думал, что она лучше всех подходит для этого. Она может предложить Джине Андерсон своё сочувствие, но нянчиться с ней определённо не будет. Вполне возможно, это как раз то, что нужно сейчас, чтобы сохранить Джину Андерсон в здравом уме.

В конце концов Корделия вздохнула и закатила глаза.

— Ладно, — сказала она. — Я всё равно уже закончила с ногтями. Погоня за плохими девицами на лошадях очень портит маникюр.

— Большое тебе спасибо, — сказал Автолик, вложив в эти слова истинное чувство.

Которое от Корделии явно ускользнуло.

***

— Яркая сегодня луна, — сказала Габриэль негромко.

— Я её чувствую.

Лила посмотрела на Габриэль и слегка пожала плечами. Полнолуние ожидалось только в конце следующей недели, но иногда странное притяжение, которое Лила испытывала к луне, бывало сильнее, чем в другие дни. Сегодня оно её почти преследовало. Даже как-то тревожило.

Лила вывела телегу на длинный подъездной путь к дому Ториса. Казалось, огромное здание пылает в лунном свете. Почему-то у Лилы было странное чувство, что дома никого нет. Нет жизни внутри. Но в определённом смысле это было правдой.

Они вылезли из телеги и пошли к дому. Сильно похолодало, и Лила дала Габриэль кожаную накидку, которую вытащила из кучи барахла, лежащего на дне телеги. Сама Лила сильно мёрзла, но не хотела, чтобы Габриэль было неловко от того, что она дала ей накидку, и потому старалась не дрожать. Конечно, уже осень, но так холодно ещё не должно было быть.

Подойдя к двери, Габриэль замерла в нерешительности.

Лила взяла её за руку, думая, что ей просто трудно сюда приезжать после того, что случилось за последние полгода. Но она нахмурилась и оглянулась вокруг.

— Ты что-нибудь слышишь?

— Ты о чём? — спросила Лила, гадая, что могло привлечь её внимание.

— Именно об этом. Я ничего не слышу. Даже цикад. Помнишь, как они громко верещали, когда мы здесь были в прошлый раз. А теперь — тихо. Разве это не странно?

— Странно, — согласилась Лила.

Они переглянулись и одновременно пожали плечами. Габриэль взошла по ступеням и постучала в дверь.

Они ждали в жутковатой тишине, но ответа не было. Лила стала насвистывать старинную мелодию, оглядывая дом. У дорожки, там, где она поставила телегу, рос бурьян, и Лиле показалось, что в нём копошатся какие-то крупные звери. Она вздохнула, надеясь, что это не медведи. Эти твари ломали её телегу чуть ли не каждый месяц.

Габриэль снова застучала в дверь.

— Торис! Есть кто дома?

— Кажется, никого, — просто сказала Лила. — Может быть, ему ещё рано вставать. Либо он принял нас за свидетелей Аида.

Габриэль посмотрела на Лилу, ещё раз глянула на дверь, и они, повернувшись, пошли к повозке.

Наверху разлетелось стекло.

Лошадь испуганно заржала и взвилась на дыбы.

— Габриэль, давай обратно! — крикнула Лила, хватая её за руку и увлекая по дорожке.

Они повернулись и взглянули вверх, закрываясь руками от стеклянного дождя, усыпавшего то место, где они стояли секунду назад.

Это был Торис.

Он кувыркался в воздухе, рыча от злости, размахивая руками, и с глухим стуком грохнулся на землю. Когда он поднялся, стали видны крупные гоблины, терзавшие его одежду и тело. С жутким смехом и шипением они вонзали в Ториса когти и клыки.

Тёмные арахны. Это точно они.

Габриэль взвизгнула, увидев ещё нескольких, вылетевших из окна вслед за Торисом. Лила уже действовала. Она поддолкнула Габриэль в сторону повозки.