– Тихо как, – сказала задумчиво Мария. Семеныч посмотрел на часы.

– Ужин сейчас у них. Немец по регламенту воюить, – вставил он ученое, где-то слышанное словечко. – Сейчас поест, постреляет, постращает, а мы знаем энто, попрячемся, переждем. Пусть зря популяють. Наши нонче снаряды берегут, а то, как у них обед али ужин, так их и накроют, испортят аппетит, – хитро поблескивал он глазами, пряча улыбку в усы.

Банка с тушенкой стояла на горящей печурке. Семеныч мешал в ней ножом. От вкусного мясного духа Марии нестерпимо захотелось есть. Трое суток шли и день, и ночь по одиннадцать часов, час отдыха, во время которого раздавали по два сухаря и по чайной ложке сахара. Мария ослабла от голода и напряженного перехода.

Несмотря на жар, идущий от печки, в землянке было сыро и холодно. Освещалась она слабым светом, льющимся в открытую дверь, холодный ветер выдувал тепло. Гремя ведром, Гурген перевернул его и сел. Подхватив кучу стираных бинтов с нар, стал выпутывать один из них.

– Давай помогу, – протянула руку Мария. Он глянул на нее, улыбнулся.

– Зачем такая красивая девушка на фронт пошла? Ты бы лучше красивых детей народила.

– Народила, ишь ты, грамотный! – с досадой сказала Мария. Они были одногодками, но, как это бывает всегда в этом возрасте, Мария чувствовала себя старше.

– А кто здесь солдат лечить будет?

– Зачем их лечить? Тут некогда болеть. А перевязать – мужики есть.

– Пошла на фронт, чтоб война скорее кончилась, – серьезно сказала Мария.

– Ну, теперь она зараз кончится, – засмеялся Семеныч, – раз ты приехала!

– Каждый должен что-то сделать для победы, а я по своим силам хоть что-то помогу, – покраснела Мария.

– Ладно, ладно, не обижайся, поешь пока, вояка, – подхватил тушенку застиранным серым полотенцем, поставил перед ней на нары.

– Иван куда-то подевался, долго нет.

– На трэнэровку, наверно, пошел.

– На какую тренировку? – подняла голову Мария.

– Цирку тут, значит, обучаемся, – загадочно улыбнулся Семеныч. – Как поешь, Гурген сведет, покажет.

То, что увидела Мария, изумило ее. В маленьком лесочке, уже в сумерках, строились живые лестницы. Внизу были парни покрепче, посильнее, держа перед собой сомкнутые в замок ладони. На их плечах стояли солдаты, опираясь спинами о дерево, тоже сомкнув руки. Перед ними тянулась очередь человек по восемь-десять. По одному, бойцы с полной выкладкой лезли вверх, становясь на руки-плечи, на руки-плечи, хватаясь за дерево, и по другой стороне его спускались вниз. Сержант следил за часами, поторапливал: «Быстрее, быстрее. Иванов, мать твою так, чего возишься? Ждешь, когда тебя пулеметом скосит? Осторожнее! Штыком глаза выколешь!»

– Жопа тяжелая! – смеялся солдат, стоящий внизу, его поддержал смех остальных. Весь околок заполнен живыми лестницами у каждого обгорелого дерева. Занималось несколько сот человек.

– Что они делают? Зачем это? – Мария смотрела на Гургена широко раскрытыми удивленными глазами.

– Учатся, и тебе надо. Посмотри, как я! – Он побежал, ловко, легко, как обезьяна, вскарабкался на плечо первого, затем второго солдата. Схватился за ветку, провис, качнулся раз, другой и спрыгнул, присев.

– Вот как надо! – поставил его в пример сержант.

Довольный, отряхивая руки, Гурген подошел к Марии. Между тем бойцы заметили вновь прибывшую девчонку, подталкивали друг друга, показывали на нее глазами.

– Зачем этот цирк? – допытывалась Мария.

– Пойдем, покажу.

Гурген сбегал в землянку, вернулся с большим полевым биноклем.

– Трофейный, у Семеныча со Сталинграда, – похвастался он.

Траншеи почти пустые: все были на занятиях в посадках.

– На, смотри, что видишь?

Мария видела обгорелое черное поле, вдали – в несколько рядов колючую проволоку, за ней, справа, как игрушечные, торчали трубы сожженной деревни.

Далеко, на горизонте, ярко горела щель утонувшего за ним солнца. И ни души. Воздух наполнен морозным запахом земли и покоя. Как будто и не было войны. Это удивило Марию и снова заставило сжаться сердце.

– Ну и что?

– Ничего не видишь?

– Вижу сожженное поле, деревню, колючую проволоку.

– Поверни винт в середине. Дай я посмотрю. Вот, – снова передал ей бинокль, – видишь, за проволокой чуть заметная зеленая полоска? Это бруствер засеян просом для маскировки, а за ним – противотанковый ров метров пять-шесть в глубину, да столько же в ширину. Ребята ходили в разведку, говорят, на метр, а где и глубже, в нем вода. У нас с неделю как сухо стало, а то всё дожди шли, поналивало воды. Теперь понимаешь? Зачем этот цирк? Не только танк, но и человек шесть метров не перепрыгнет. Это спуститься надо, а потом выбраться!

– А если мост навести? Или в другом месте перейти?

– Понимаешь, этот ров полукольцом непрерывно окружает весь запорожский плацдарм, до самого Днепра. Он пристрелен косопулеметным огнем дзотов. Сколько мостов надо? Как их строить под огнем? Ты что говоришь? А здесь видела, люди, как муравьи, лезут – пять минут, и отделение наверху!

– А танки, орудия как?

– Это дело саперов, подорвут края, сделают проходы.

– Я так лезть по человеку не сумею, наверное, – растерялась Мария.

– Ничего, мужики не все умеют. Для таких лестницы наделаны. По лестнице умеешь?

– Умею, а что это за бугры?

– Могильные курганы, и в каждом дзоты – укрепрайоны.

– Господи, каждого человечка на этой равнине, как на ладошке, видно! Как же это всё можно взять?

– Ничего, не такое брали! Только не забудь, полы шинели вот так заткни за ремень, а то мешать будут.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.