– Тогда в шлеме иди, она тебя не узнает, – хихикает он.

– Молодец, здорово придумал, умник, – хлопнув с досады его по руке, упрямо снимаю шлем. Обернувшись, облегченно вздыхаю, увидев, что бабушка вместе со всей компанией старух только что зашла во двор к соседке.

– Я мигом. Побудь здесь, – приказываю ему и срываюсь к дому.

Забежав в спальню, достаю из шкафа свой рюкзак и, открыв ящик стола, набиваю его различными тюбиками и кисточками. Собрав все необходимое, закидываю рюкзак за спину и бегом возвращаюсь к Косте.

– Все, едем, – спешно натянув на голову шлем, обнимаю мужчину. Не терпится поскорее уехать отсюда. Мне и так несказанно повезло остаться незамеченной.

***

Возвратившись в клуб, мы тут же приступили к делу. Костя вернулся за стойку, а меня посадили в раздевалке. Расставив все тюбики и баночки, первым делом принялась за украшение официантов. Все были очень взволнованны и в первое время относились к нашей задумке с недоверием. Но, несмотря на сомнения, девочки сменили форменные футболки на верх от купальника и, выбрав каждая себе рисунок, встали в очередь.

Следующие три часа пролетели незаметно. Сконцентрировавшись на деле, я старательно вырисовывала на полуобнаженных телах рисунки. Девушки в основном выбирали себе русалок или ярких рыбок. Результат моего труда привел в восторг не только сотрудниц, но и меня саму. Не хвастаясь, скажу, что получилось волшебно. Рисунок начинался на правой стороне лица, шел вниз вдоль шеи и распространялся по правому боку до пояса. Я изображала морские волны в насыщенно-голубых тонах, с помощью разноцветных страз и белой краски выводила причудливую чешую, дополняя эти наброски смелыми мазками желтого, красного и изумрудного цветов. В дополнение к общей картине, по просьбе девочек изобразила морскую волну на тыльной стороне кистей рук, также украсив рисунок стразами.

Пока девушки восторженно осматривали себя в зеркало, очередь дошла до парней. На их полуобнаженных телах я разместила брутальные картинки. В основном хищных акул или морских чудовищ, царапающих когтистыми лапами мужскую грудь. Закончив с последним в очереди официантом, я выстроила ребят в ряд, попросив разрешения сфотографировать их. Решила послать свою работу девчонкам, похвастаться.

Не успели все разойтись, в комнату вошла Эля. Пройдясь по всем ребятам внимательным взглядом, восторженно воскликнула:

– Лейла, это просто космос какой-то! Получилось очень круто! Думаю, все гости будут в полном восторге!

Расчувствовавшись окончательно, женщина притянула меня в свои объятия. Не ожидая такой бурной реакции, я так и осталась стоять неподвижно, разведя в стороны испачканные в краске руки, пока Эля прижимала меня к своей груди. Спустя минуту, наконец, выпустив меня, вернула внимание к официантам.

– Так, чего встали. Давайте, за дело! Через два часа уже гости придут, а у нас работы – непочатый край, возвращайтесь к своим обязанностям! – хлопнув в ладоши для пущего эффекта.

– Лейла, а Костя? – спрашивает, вдруг вспомнив о парне.

– Костя наотрез отказался. Сказал, что и так весь в рисунках, – улыбаюсь, вспоминая, с какой гордостью он демонстрировал мне свои тату.

– Ясно, – хмурится она, убрав руки на пояс. – А мне можешь нарисовать?

Несказанно удивленная столь неожиданной просьбой, способна только на то, чтобы кивнуть в знак согласия. Улыбнувшись, Эля вдруг начинает расстегивать блузку. Думаю отвернуться, дабы не смущать ее, но женщина начинает смеяться.

– Я уже в купальнике, не переживай, – сбросив с плеч одежду, усаживается на стол.

Кивнув, приступаю к работе. Эля просит превратить ее в причудливую рыбку. Подумав немного, решаю выполнить рисунок в разнообразных оттенках. Он идет от правой стороны плеча к левому боку. Ярко-сиреневого цвета рыбка с крупной искрящейся, переливающейся оттенками розового и лилового чешуей. По разным сторонам от нее летят голубые, аквамариновые, бирюзовые брызги, стекая к ногам. Немало времени уходит на расстановку акцентов: добавление в нужных местах блесток и страз.

– Смотрела твои документы, ты, оказывается, учишься на дизайнера, – вдруг произносит Эля.

– Да, дизайнер интерьера. Пока третий курс, – смущенно улыбнувшись, возвращаюсь к своему занятию. Честно говоря, дается рисунок с трудом. Сказывается трехчасовое непрерывное стояние в согнутом положении с кистью в руках. Я немного утомлена, но гоню прочь все дурные мысли. Я просто обязана не ударить лицом в грязь, раз пообещала помочь Эле.

– Я еще кое-что увидела, чего недосмотрела в прошлый раз, – произносит она.

В ответ на мой удивленный взгляд поясняет:

– У тебя дочка есть. Признаюсь, была удивлена этим фактом. Тебе всего двадцать…

– Да, я родила ее в 18, – озвучив очевидный факт, прячу взгляд, опасаясь, что начнется допрос, и мне снова придется лгать насчет Сониного папы.

Эля молчит. По ее задумчивому взгляду понимаю, что вопросы еще не закончились.

– Я так поняла, мужа у тебя нет, на кого же ты малышку оставляешь, пока сама на работе?

– Когда как, – пожимаю плечами, пытаюсь выглядеть спокойно, но, по всей видимости, от Эли не ускользает моя нервозность.

– Подруги выручают, но, конечно, это не выход. А дома оставлять не могу, я с бабушкой живу, а у нас с ней… не очень хорошие отношения, – на последней фразе с губ слетает нервный смешок. Конечно, не совсем верное определение, но вдаваться в подробности нет никакого желания. Тем более, неизвестно, как на эту новость отреагирует начальство. Возможно, им не понравится, что работник тонет в море житейских проблем.

– Сколько твоей дочке? – спрашивает Эля.

– Через четыре месяца три года исполнится, – продолжаю работать над деталями рисунка, боясь взглянуть в глаза женщине.

– Я помогу тебе, – вдруг произносит она. Удивленная, замираю. Поднимаю в нерешительности глаза. На губах Эли искрится дружелюбная улыбка.

– В гостинице при клубе есть детский садик. В основном там маленькая группа, человек пять максимум набирается. Это дети высокопоставленных гостей, проживающих в нашем заведении. Так называемый садик работает семь дней в неделю. Деток забирают в восемь вечера, но есть и те, кто остается с ночевкой. Я дружу с администратором гостиницы и могу договориться, чтобы туда пристроили твою дочку, и она могла оставаться в саду на время твоих ночных смен.

– Ох, это было бы прекрасным выходом из ситуации. Но потяну ли я с оплатой? У меня сейчас с деньгами совсем туго, – расстроенно вздыхаю, вспомнив, что до зарплаты еще целый месяц.

– А никакой оплаты и не нужно. Ты выручила меня, а я – тебя. Так что ни о чем не волнуйся, – улыбнувшись, замолкает. А теперь мне хочется сжать ее в объятиях. От эмоций, заполонивших меня после ее слов, слезы на глаза наворачиваются.

– Спасибо вам огромное… я… я даже не знаю, что сказать… вы не представляете, как выручаете меня, – смахнув с лица слезы, случайно пачкаюсь в краске.

– Обниматься не будем, испортишь мою рыбку, – подмигнув, отклоняется немного назад, опираясь локтями о стол, предоставляя мне возможность закончить рисунок.

После обещаний Эли у меня начинают дрожать руки. Сейчас внутри столько эмоций, что хочется кричать от счастья во все горло. Хочется прыгать, скакать, делать всевозможные экспрессивные вещи, дабы хоть как-то выразить свою бесконечную радость. Но вместо этого, послушно кивнув, возвращаюсь к своему занятию, нанося последние штрихи.

Внезапно открывается дверь, и в помещение заходит господин Рахманов во всей своей красе. Окинув пространство изучающим взглядом, останавливает его на Эле.

– Че это вы делаете? – приближается не спеша к администратору. Я же усиленно прячу от него взгляд, воспользовавшись своей занятостью. Тщательнее обычного вывожу штрих за штрихом. С появлением мужчины в комнате атмосфера стала такой напряженно-тяжелой, кажется, сам воздух наэлектризовался. Неприятное волнение поселяется в груди, будто в любой момент может прогреметь взрыв.