– Это то, о чем ты не стал слушать, – спокойно, немного ленивым тоном отвечает Эля, не шелохнувшись. – Наши костюмы, – добавляет через пару секунд молчания.

– А как же те, что мы заказывали? – нахмурившись, задумчиво потирает лоб грозный шеф.

– Назар, это прошлый век, – отмахивается Эля так, будто шеф несусветную глупость сморозил. – Ты же не хочешь, чтобы нас обвинили в безвкусице, – накручивая на палец локон волос, заявляет она. А я диву даюсь. Это же надо уметь так ловко перекручивать невыгодную для себя ситуацию. Эля, не моргнув глазом, сделала виновником ситуации Назара. И самое главное, как убедительно она звучит! Если бы не знала всей ситуации, поверила бы.

– Хорошо ты придумала, – ухмыляется Назар такой наглости. – А бабло, что мы заплатили тому старому пердуну? Ты ведь сама говорила, что он крутой дизайнер, – его голос такой обиженный, что мне невольно хочется рассмеяться. И это слово, употребленное им… Боже, если бы этот мужчина не был такой задницей, я бы могла назвать его милым.

– Назар, эти костюмы останутся у нас. А сейчас я решила, что мы сделаем так, – ни на секунду не проникшись речью шефа, отвечает Эля.

Поморщившись, Рахманов тяжело вздыхает.

– Ты меня в могилу сведёшь своими выкрутасами! – вскипает он. Желая хоть немного разрядить обстановку, отстраняюсь от Эли.

– Все готово, – произношу как можно громче. Желаемый эффект достигнут. В комнате воцаряется тишина. Соскочив со стола, неспешным шагом Эля подходит к зеркалу, рассматривая свое отражение.

– Ну, как я тебе? – спрашивает притихшего Назара, кружась на месте.

– Выглядишь горячо… – протягивает, окидывая ее раздевающим взглядом. А потом вдруг поворачивается ко мне.

– Это ты сама сделала, бобёр?

Снова краснею. Это обидное прозвище выбивает почву из-под ног.

– Ее Лейла зовут, Назар, – бросив в него испепеляющий взгляд, чеканит Эля. Но Назар будто и не слышит ее уже. Сунув руки в карманы джинсов, медленно приближается ко мне. Испуганная его вниманием, пячусь назад, но через два шага упираюсь спиной в поверхность стола. Путь отрезан. Замираю под насмешливым взглядом голубых глаз. Назар будто чувствует мое волнение. Слегка склонив голову, кривит губы в ухмылке.

– А девочек-танцовщиц можешь разрисовать? – его тихий хрипловатый голос пускает волны вибрации по коже. Но слова мужчины отрезвляют получше холодной воды. При мысли, что мне придется разрисовывать противную Лику, дурно становится.

– Нет, не успею. До начала осталось всего два часа, а мне еще бар готовить, – виновато улыбнувшись, качаю головой. Назар молчит. Кивнув головой, отворачивается к Эле, все еще крутящейся перед зеркалом. Не тратя времени, быстренько собираю краски в рюкзак, желая как можно быстрее сбежать отсюда. Но не успеваю погрузить несколько последних тюбиков, его рука накрывает мою, блокируя движения. Испуганно замираю, поднимая растерянный взгляд на мужчину. Он стоит так близко ко мне, что я замечаю красивые длинные и изогнутые ресницы. И по цвету они намного темнее волос.

– А мне можешь нарисовать? – спрашивает он, одаривая меня фирменным прищуром.

– Вам успею, – севшим голосом.

– Отлично, – улыбнувшись, одним движением стягивает с себя футболку. А у меня дыхание перехватывает от представившейся моему взору картины. От малейшего движения рук его мускулы, будто волны, перекатываются. Завороженная, с открытым ртом смотрю на четкие кубики пресса, на маленькие горошины сосков его накачанной груди. Кажется, даже в горле пересохло.

– Чего зависла? Передумала? – раздается вдруг его насмешливый голос. Придя в себя, спешу отвести взгляд от его тела.

– Нет, что вы, – прячу волнение за нервным смехом. – Что вам нарисовать?

Усевшись на стол, задумчиво смотрит на потолок.

– Рисуй что-нибудь горячее… чтобы, увидев меня, все бабы ноги раздвигали и бросались на мое шикарное тело, – смотря на меня в упор, улыбается. Сволочь. Снова издевается. Но я не доставлю ему радости. Не покажу, что он задел меня своими словами. Кивнув в ответ, приступаю к работе. Каждую секунду приходится повторять про себя будто мантру, что этот мужчина плохой и совсем не может быть предметом воздыхания. Но руки все равно трясутся, словно у первокурсницы. Нежно касаясь его кожи, веду кисточкой вдоль линии скул. Я не стану рисовать ему ничего красивого. Я нарисую то, с чем этот мужчина ассоциируется у меня. Чудовище прямиком из морской глубины. Его огромные щупальца расползаются по всему телу Рахманова. А зловещие глаза смотрят, будто в мою душу вторгаются так же, как и Назар, вселяя ледяной ужас. Пока рисую, чувствую его огненный взгляд на своей груди. Кажется, еще чуть-чуть – и под его прицелом мое сердце запылает огнем.

Игнорируя эти ощущения, прорисовываю щупальце монстра у самых его губ. Боже, до чего красивый мужчина. Так бы вечно касалась нежной кожи его чувственных губ. Пугаюсь собственных мыслей. Хочу было отстраниться, но вдруг чувствую прикосновение его руки к ключицам. Испуганно отскакиваю, но Назар не дает. Крепко сжав в кулаке кулон, не дает отстраниться.

– Скорпион? – спрашивает, задумчиво вертя в пальцах украшение.

– Д-да, – накрываю его горячую ладонь своими холодными пальцами, пытаясь высвободить кулон, но под прицелом его глаз теряю боевой настрой. Несколько секунд он молчит, удерживая меня. Смотрит мне в глаза, путая все до единой мысли, заставляя кипеть кровь в жилах. И когда я уже хочу взмолиться, позорно просить, чтобы он отпустил меня, Назар разжимает пальцы, даруя мне свободу.

Отвернувшись к стойке, пользуюсь моментом. Делая вид, будто смешиваю краски, пытаюсь привести чувства в порядок. Вот только предательская дрожь никак не хочет покидать мои руки.

Повернувшись к нему, продолжаю рисовать. Успеваю несколько раз пожалеть о своей инициативе. Я подумать не могла, что Назар захочет получить рисунок на свое тело. А делать это крайне тяжело. Мужчина будто своим долгом считает выводить меня из равновесия. Вот и сейчас с донельзя довольным видом продолжает пялиться на мою грудь.

– У тебя очень красивые … глаза, бобрик… – сделав красноречивую заминку, ухмыляется он. Устав от его нападок, отстраняюсь немного. Решаю попробовать тактику Эли.

– Глаза у меня немного выше, – отвечаю ему той же наглой улыбкой. Но мужчина ни капельки не смущен. Пожав плечами, слегка приподнимает уголки губ.

– Что я могу поделать, сиськи у тебя еще красивей…

Так и хочется двинуть по его наглой физиономии. Да так, чтоб мало не показалось. Но я отвечаю ему лишь злобным прищуром.

– Назар Альбертович, не болтайте, а то смажется все…

– Как скажешь, бобрик, – снова довольный смешок.

– Вы можете не называть меня бобриком? У меня имя, вообще-то, есть, – возмущенно вскидываю бровь, отстраняюсь, складывая руки на груди.

– Ты такая смешная… – начинает хохотать. – Вон, щеки как надула, – я хочу было уйти, но, резко подавшись вперед, он хватает мою руку. Удерживая ее, поглаживает большим пальцем тыльную сторону кисти. Смотрю в его глаза, умирая от этой ласки. Обнаженный, опасный, ослепительно-красивый… – он настоящий яд для меня.

– Расслабься, бобрик, – шепчет Назар, убирая с моего лица выбившиеся пряди волос. – Ты же понимаешь, чем больше дуешься, тем больше удовольствия мне это доставляет, – резко притянув к себе, шепчет на ухо.

– И с чудовищем ты не угадала. Любая рада будет раздвинуть ноги, даже если ты нарисуешь на мне самого черта.

Оттолкнув его, отхожу, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Он разозлил меня. Своей непробиваемой наглостью и пошлостью. Я больше не стану молчать.

– Это не черт, это в сто раз хуже. Это зловредный Ику-Торсо. Он так же, как и вы, сеет вокруг себя хаос. Он был богом войны и болезней. Но однажды его пленили и наказали. Желая выбраться на свободу, он дал слово вести себя хорошо. И теперь не может выходить из воды на сушу, туда, где любил бывать… Так и вы. Однажды найдется тот, кто сможет наказать вас, усмирить. Однажды вы поймете, как можно страдать от одного обидного слова. И сделаете все, чтобы унять эту агонию в своей душе. Одумайтесь, пока не стало поздно…