Но должно же быть что-то еще, что-то такое, чего он еще не пробовал. Но он ничего не мог придумать… разве что простучать стены? Он бросил ключ Райану и внимательно осмотрел комнату. Другого выхода не было. Обычный гостиничный номер.

Впрочем, не совсем. Это давно уже не обычный гостиничный номер. С тех самых пор, как человек в лошадиной маске решил сыграть в игру. Но если человек в лошадиной маске в курсе его жизни, он должен знать, что Шеппард не может выполнить задание. Он никогда в жизни не был реальным сыщиком. Он всего лишь играл роль сыщика. Он всего лишь рассуждал о пустяках, делал смелые предсказания о пустяках.

«Он хочет увидеть твой провал».

Но что же теперь делать? Лечь в углу, свернуться калачиком и приготовиться к смерти?

Шеппард огляделся и больше не увидел гостиничного номера.

Это не гостиничный номер. Это гроб.

Как быстро прошла жизнь. Мгновение ока – и вот он здесь, в этой комнате. Слава промчалась мимо, и теперь, в первый раз в жизни, ему не хотелось быть знаменитым. Несмотря на то что он всегда стремился к славе. Агент у него появился, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Три года родители пытались оградить его от заманчивых огней рампы, но его еще сильнее к ним тянуло.

– Привет, малыш, – сказал этот человек.

Это случилось не один десяток лет назад. И вместе с тем, кажется, совсем недавно.

Была ли это вина человека, которого он стал называть Дугласом и считать лучшим другом? Виноваты ли родители? Или же он сам?

Дуглас пригласил его прогуляться, полакомиться мороженым. Правда, перед этим спросил, не слишком ли он взрослый для подобного угощения? Но ведь мороженое не стало хуже оттого, что тебе исполнилось четырнадцать… Люди оглядывались на него, – наверное, видели по телевизору, все еще обсуждали его подвиг, и сознавать это было чертовски приятно.

– Морган, скажи, чего ты хочешь больше всего на свете?

– Быть знаменитым.

– Ты и так уже знаменит, сынок. То, что ты совершил несколько лет назад, – от этого просто крышу сносит. Ты хочешь славы? У тебя она есть. Но вот как тебе и дальше оставаться знаменитым… что ж, в этом я смог бы помочь.

И Морган улыбнулся. Он всегда улыбался.

Прошло много лет, и вот он сидит в этой комнате и думает, что больше никогда не сможет улыбаться. Слава? Забудь про нее. Наплюй и забудь. Телешоу, книга, статьи в газетах. «Господи, только не дай мне закончить жизнь здесь». Потому что теперь он станет знаменитым совсем по другой причине. Потому что из-за него погибнут люди.

Резкие гудки вырвали его из состояния самобичевания. Пипикает где-то в номере. Шеппард встал с кровати и огляделся, пытаясь найти источник звуков. Ага, это в тумбочке. Цилиндрический таймер с циферками начал обратный отсчет. На циферблате уже 02:59:54. Прошло шесть секунд. Даже больше – еще парочка уже в прошлом. Время ускользает незаметно, как вода сквозь пальцы. Пиканье прекратилось. Но обратный отсчет продолжился.

Три часа, чтобы раскрыть убийство.

Шеппард снова огляделся. Райан пристально наблюдал за ним, в глазах его сверкал лучик надежды, и это было опасно. Вероятно, он думал, что Шеппард точно так же растерянно-задумчиво выглядел на своих телешоу. Но Райан ошибался и пустой взгляд Шеппарда – он просто читал текст телесуфлера – принимал за взгляд проницательный. Телесуфлер всегда был верным другом и помощником Шеппарда – за небольшим черным ящиком скрывалась команда людей, составлявших реальный мозг всего происходящего. Таково все телевидение. Сплошная показуха и лапша на уши.

– У вас получится, правда? – сказал Райан. – Вы вытащите нас отсюда?

А за Райаном никого нет, кроме этих, других. И видно было, что чувством надежды заразились и они тоже. Даже Алан, кажется, уже не такой злой. Хуже всего Мэнди – уж она-то все понимала почти наверняка.

«Я не могу никого вытащить отсюда. Выхода нет».

А убийца – в этой комнате.

Незаметно, что кто-то из них способен на убийство, и все же один – убийца.

Шеппард опустил взгляд на свои руки, смотреть на людей он больше не мог. Руки его едва заметно дрожали, организм требовал выпивки и таблеток, хотел их жадно. Плечи болели. Но это ведь не самая большая проблема, верно?

Он не сможет этого сделать.

Лишь однажды, двадцать пять лет назад, он одержал действительную победу. Многое могло произойти за двадцать пять лет, и многое произошло. Но, вспоминая прошлое, он понимал, что серьезных результатов почти и не было. Может, он потратил жизнь впустую, жил не в полную силу? А теперь вот – логичный финал.

Он вспомнил глупые книжки, которые когда-то читал, желая стать сыщиком. Но больше всего сведений он черпал из телевизионных фильмов и сериалов. Раскрыть убийство не так-то просто. И занимается этим обычно не один человек. Таких как Шерлок Холмс, мисс Марпл, Эркюль Пуаро в жизни не существует. И никогда не существовало.

Герой в конце концов побеждает. Каждый раз. Чушь собачья. Но с другой стороны…

А что, если у него получится? Расклад, конечно, не в его пользу, но… три часа. И пять человек. Один мертвый. Нет ничего невозможного, разве не так? Маловероятно, конечно, но не невозможно.

«Вот именно это, Морган, мне в тебе и нравится. Сукин ты сын».

Дуглас однажды произнес эти слова, и до сих пор Шеппард не понимал, что они значат. Человек в маске дает ему возможность совершить нечто большее, чем он мог прежде. Возможность стать настоящим героем.

Шеппард поднял голову. Свет надежды больше не портил лиц этих людей, потому что теперь он и сам надеялся. Он вспомнил цитату из книги, которую читал очень давно: «Убийство – самое страшное преступление, совершаемое человеком. Но оно хотя бы дает нам прекрасную возможность начать дело». Тогда он посмеялся над цитатой – но в ней была правда. Он должен это сделать, должен отправиться в ванную комнату и лично убедиться в том, что уже знает с чужих слов.

Он прошел мимо Райана и направился к нише. Задержался перед дверью ванной комнаты. Взялся за ручку и глубоко вздохнул.

– Что вы делаете? – спросила Мэнди.

Время неумолимо уходит в небытие. Они стоят в стеклянном сосуде песочных часов и, вытянув руки, пытаются задержать сыплющийся песок.

– Собираюсь раскрыть убийство, – ответил он и улыбнулся. Возможно, в последний раз.

По сравнению с тускло освещенной спальней, в ванной комнате было ослепительно светло. Шеппард закрыл за собой дверь, прикрыл глаза ладонью и бегло осмотрелся. Когда глаза немного привыкли, он увидел мраморную раковину, новенький и чистенький унитаз, висящие на вешалке с подогревом полотенца, и еще несколько, стопкой уложенные сверху. Он бывал в таких местах и раньше, причем много раз, когда разъезжал по белу свету. Не надо было смотреть направо, чтобы обнаружить ванну с душем, контейнеры с гелем и шампунем в держателях, прикрепленных к стенке. Впрочем, ничего такого он не увидел, поскольку прозрачная занавеска кремового цвета была задернута.

Ему очень не хотелось думать о лежащем в ванне, и он поймал себя на том, что смотрит на отражение в зеркале над раковиной. Шагнул поближе, протянул руку к лицу, желая убедиться в увиденном. Выглядит он старше, чем когда видел себя в последний раз. Под глазами черные мешки, словно тени. Волосы тусклые, на щеках пятна отросшей щетины. Вокруг рта, глаз и на лбу прибавилось много морщинок. Из зеркала на него смотрел чужой человек, странно на него похожий.

Опершись на раковину, он почувствовал, что под пальцами что-то хрустнуло. Опустил взгляд и увидел маленькие кусочки мыла, тюбики с зубной пастой, но хрустели не они. Он поднял руку и увидел очки.

Он взял их, поднес к глазам, покрутил, и сердце его заныло. Разглядывай не разглядывай, сомнений нет, это его собственные очки. Он был близорук, но почти не носил их. А когда бывал на публике, вообще не надевал. Никогда. Никто и не догадывался, что он плохо видит, даже Дуглас.