Алан пожал плечами:

– Я лишь хочу сказать, что, может быть, самый опасный здесь человек уже в наручниках.

Шеппард застонал. Ему позарез нужно освободиться.

– Вы серьезно? Не слышали, что сказал этот в ящике? Вы должны немедленно освободить меня.

«А дальше что? Я же не смогу это сделать. Не смогу, и все».

– Мы вам ничего не должны, – сказал Алан. – Все здесь по вашей вине, и не важно, как вы это подаете. Вы, телевизионщики, все одним миром мазаны. Выходит, если этот в маске говорил правду, вы единственный, кто может нас спасти? Держите меня, а то упаду!

– А как по-вашему, что случится через три часа? – спросил Райан, снова поворачиваясь к Шеппарду.

«Давай, парень. Поработай ключиком. Давай-давай».

– Пустые угрозы, – гнул свое Алан; похоже, он считал, что каждое слово, слетающее с его языка, – непогрешимая истина. – Мы что, обязаны верить этому в лошадиной маске?

– А больше ничего не остается, – сказал Шеппард. – Он засадил нас сюда. Нас всех засадил, понимаете? И я, как и каждый из вас, надеюсь… хочу, черт меня побери, поскорее отсюда выбраться.

– Господь… – начала Констанция.

– Извините, – перебил ее Шеппард. – Кто может утверждать, что его угрозы – пустышка?

Райан кивнул.

– Для меня его слов достаточно, – сказал он.

– Вы делаете ошибку, – заявил Алан, глядя, как Райан тянет руки к замку наручников.

«Есть. Слава тебе господи».

Райан несколько секунд возился, и у Шеппарда мелькнула мысль: а вдруг ключ не подойдет? Вдруг этот тип в маске подшутил над ним? Но раздался щелчок, и обмякшие руки безжизненно упали вдоль тела. Он скользнул вниз по кровати и с наслаждением выпрямился.

Потом Шеппард вытянул затекшие руки вперед, разгоняя кровь. Из рукавов рубашки торчали кисти, ободранные, покрытые высохшей кровью. Любое прикосновение к ним отзывалось острой болью.

– Спасибо, – сказал Шеппард, и Райан кивнул в ответ.

Шеппард стал выбираться из постели, сражаясь с толстым одеялом, пытаясь перекинуть ноги через край. Встал, кажется, слишком быстро. Голова закружилась, все поплыло перед глазами. Чтобы не упасть, он схватился рукой за стену.

Наконец в комнате все встало на свои места. Но предметы с высоты казались меньше размерами, и люди не такими страшными. Он прикоснулся к подбородку и ощутил колючую щетину – такой длинной он у себя и не помнил.

Остальные молча смотрели на него. Он все понимал. Нужно разработать план. «Нам нужно выбраться отсюда».

Он осторожно, медленно повернулся. Не хотелось, чтобы комната снова пустилась в пляс.

Так. Прикроватная тумбочка. Таймер. На нем цифры – 3:00:00. Значит, время еще не пошло. Две минуты. А сколько уже минуло времени? На кровати папка с надписью «Правила», это Райан ее туда положил. Довольно большая. Райан смотрел только на первую страницу. Он протянул к папке руку.

Тяжелая, толстая. Чтобы все тут прочесть, трех часов не хватит.

Но эта проблема решилась, едва он открыл папку. На первой странице было два простых слова: «СЛУШАЙСЯ ЛОШАДЬ». И все. Он быстро перелистал страницы. Пустые. Ничего. Больше никаких правил. Шутка. Только на последней странице странная фраза:

«МАЛЬЧИШКА СОВРАЛ».

Что это, черт побери, значит? Шеппард с отвращением отшвырнул папку. Она шмякнулась на кровать, отскочила и с глухим стуком упала на пол.

– Там ничего нет – ничего больше.

А чего он ожидал?

– И что теперь? – спросил Райан.

Он повернулся к остальным. Они смотрели на него растерянно, даже Та, что в наушниках. Интересно, все ли она услышала, они же уши ей закрывают.

Шеппард не ответил. Прошел мимо Райана к нише. Он именно так и представлял себе вход в номер гостиницы. Дверь, справа шкаф с открытыми дверцами и с пустыми вешалками, одеялами и небольшим сейфом. Слева еще одна дверь, наверно в ванную. «Только не думай о том, что внутри. Просто не думай, и все». Там мертвец – а на мертвецов без страха он с детства смотреть не мог. Разве что при острой необходимости, если иначе нельзя.

Так что в ванную он не пошел, а направился к входной двери; сначала увидел на ней табличку с противопожарной инструкцией; она сообщала, что место общей встречи на сорок четвертом этаже. На дверной ручке висела еще одна табличка с надписями с обеих сторон: «Просьба не беспокоить» и «Пожалуйста, уберите в номере». Он взялся за ручку: сталь приятно холодила. Приятно было вообще что-то снова ощущать. Подергал. Без толку. Дернул еще раз. То же самое.

Мэнди была права. Красная лампочка рядом со щелью для карты, отпирающей дверь, горит. Заблокирована? Человек в маске сломал замок? Он огляделся. Щель, куда вставляется карта, есть, а самой карты нет. Особо не думая, что делает, Шеппард щелкнул выключателем. Лампочки загорелись. Что такое? Он снова щелкнул – они погасли. Без толку. Бессмыслица какая-то.

Он еще раз осмотрел дверь. Сломать ее невозможно. Дверь пожароустойчивая и открывается не наружу, а внутрь. Он провел пальцем по краю. Показалось, что снаружи, из коридора сквозь щель тянет воздухом. Нет, скорее всего, показалось.

Он посмотрел в глазок двери. Пол в коридоре покрыт ковром неопределенного цвета, двери справа и слева, больше ничего. Напротив дверь с номером «четыре тысячи четыреста два». Он сжал руку в кулак, хотел затарабанить, но остановился. Стучать не было смысла. И без него уже пробовали.

В душу вкралось отвратительное чувство боязни замкнутого пространства. Номер довольно большой, но почему-то казался совсем тесным. Сейчас бы чего-нибудь выпить, да и пару таблеток глотнуть было бы очень неплохо… Нет, надо думать о том, как отсюда выбраться, а не о мини-баре.

Шеппард повернулся. Все смотрели на него с прежним интересом. И непохоже, что кто-то из них собирался ему помогать, – даже Алан молчал, словно ему сказать нечего. Он направился к окну, и все расступились, давая дорогу. Неужели надеются, что он знает выход из положения? За свою жизнь он бывал во многих гостиницах и всегда входил и выходил только через дверь.

Шеппард опустил руки на подоконник и посмотрел в небо над Лондоном; день стоял солнечный. Над крышами возвышалось колесо обозрения, которое называли Лондонским глазом, слева – вокзал Ватерлоо, справа – Вестминстерское аббатство. Достаточно высокие, достопримечательности городского пейзажа отчетливо вырисовывались в раме окна.

А если подать кому-нибудь сигнал? В самом центре пейзажа за окном возвышалось здание, напротив гостиницы, закрывая солнечный свет. Похоже, административное знание или бизнес-центр. Он сощурился, пытаясь разглядеть, что там за окнами. Нет, никого не видно, это только кажется, что там полно народу. На самом деле никого нет.

А теперь… и что же теперь? Через дверь не выбраться. Через окно тоже никак. Вентиляционные трубы? Попробовать?

Он осмотрел кровать и стену над ней. Обнаружить вентиляцию удалось не сразу, кто-то закрасил ее той же краской, что и стену, но он все-таки разглядел.

Осторожно, чтобы не упасть, он влез на кровать. Натертые наручниками запястья не слушались, но он удержал равновесие и приблизился к стене. Вентиляционное отверстие было довольно большое, кажется, вполне можно пролезть. Ему удалось зацепиться пальцами за центральную перегородку решетки, и он потянул ее на себя. Не поддается. Осмотрел края. Закреплены винтами с утопленными головками. Он попытался как-то их ухватить, но они сидели прочно.

Он повернулся к товарищам по несчастью:

– Ну-ка поройтесь в карманах. Мне нужна мелкая монета. Пенс, например.

Все полезли в карманы. Похоже, каждый думал о своем. Прошло несколько секунд, и все снова смотрели на него с непроницаемыми лицами – никто ничего не нашел.

Замаячившее доверие к нему пропало. И больше не вернется.

– Вот, попробуйте этим, – сказал Райан и протянул ключик от наручников.

Шеппард взял, попытался вставить в прорезь винта. Ключ оказался слишком толстым, не зацепить.

Что еще? Больше ничего. Дверь. Окно. Решетка. Выхода нет.