– Э-э, дружище!.. Мы так не договаривались… – попытался возмутиться Каржановский.

– Если кто-то не согласен с нашими правилами и законодательством… – тотчас уточнил Владимир. – …Мы готовы немедленно вернуть ему деньги за приобретённую путёвку.

Однако никто из нашей группы вышеозначенным предложением не воспользовался, желающих вернуться домой так и не нашлось. Чуть позже, уже рассевшись по своим местам в салоне автобуса, мы узнали ещё и о том, что кроме троих «наших», от прежнего коллектива был отцеплен ещё и один «чужак». Что послужило причиной для данного ограничения мы так и не узнали.

Таким образом, дальнейшее путешествие смогли продолжить лишь шестнадцать из прежних двадцати севших в автобус туристов.

Лавров остался на пограничном посту. Потому и лишился я своего постоянного собеседника. Не зная чем занять себя во время дальнейшего пути, я уставился в автобусное окно.

Здесь в обязательном порядке следует отметить тот факт, что после погранзаставы пейзаж за автобусным стеклом значительно преобразился. Перемены оказались чересчур разительны. Вокруг нас теперь были ровные и аккуратные колосящиеся поля, перемежавшиеся с редкими и немногочисленными ухоженными рощицами. То там, то тут на открытых лугах паслись стада упитанных коров… А впрочем, для меня, для сугубо городского жителя, это была всё та же однообразная равнинно-степная картинка, которая очень скоро мне наскучила, и я вдруг вспомнил о деньгах, которые совсем недавно обменял на свои привычные российские рубли.

Честно признаться, там, на таможенном терминале, я долго не мог определиться с суммой, которую мне следует обменять. Не в смысле, сколько денег мне понадобиться на две недели данного путешествия. Нет, я вовсе не об этом. В ту минуту я мысленно определял, с какой наличностью мне не жалко будет безвозвратно расстаться, обменяв её на какие-то там фантики. Потому как уж лет двадцать пять я и слыхом не слыхивал о такой денежной единице как советский рубль. В моём понимании данная валюта не имела, и не могла иметь каких-либо юридических гарантий, финансовой ценности и уж тем более, золотовалютных подтверждений. Как, по сути, не было и страны, в которой она могла бы иметь свободное хождение. С тем же самым успехом я мог приобрести бумажные деньги из настольной игры «Монополия», которые возможно было потратить лишь в процессе именно этой самой игры, выкупая виртуальные магазины, автозаправки, предприятия или авиакомпании и которые вовсе не имели реального смысла в обычной жизни. Даже за миллиард тех, монопольных денег я не сумел бы приобрести даже самой элементарной зубочистки.

В конечном итоге, я разрешил себе обменять лишь десять тысяч – сумму, о которой я, быть может, тяжело вздохну, однако сожалеть о их потере точно не стану.

«Мать твою!..» – непроизвольно вырвалось у меня в ту самую минуту, когда я вынул из своего внутреннего кармана те самые деньги, полученные мною на погранпосту. Дело в том, что именно такие купюры я держал в своих руках ну, очень-очень давно, не менее тридцати лет назад. Синие пятирублёвка, красные червонцы, двадцати пяти и пятидесятирублёвые купюры. Передо мной оказались практически все образцы бумажных денег, имевших хождение на территории Советского Союза начала 80-х годов прошлого столетия. Их выдали мне будто специально, исключительно для того, чтобы глядя на данный монетный ряд, я мог бы, пусть и мысленно, а всё же вернуться в годы своей молодости.

«Если хочешь джинсы, так иди и заработай…» – примерно так ответила мне моя мама, когда в свои четырнадцать лет я принялся клянчить у родителей супер модные штаны.

Именно с этой мотивации и началась моя трудовая деятельность. Свою первую зарплату я получил во время летних каникул после восьмого класса, подрабатывая в сборочном цехе Телевизионного завода. После шести недель серьёзного и упорного труда я таки стал обладателем престижного штатовского раритета. Как сейчас помню тот знаменательный день, когда я кое-как сумел сторговаться с местным спекулянтом на двести рублей за новенькие джинсы, сбросив первоначальную цену едва ли не на полтинник. Иных денег у меня просто не было.

«Хочешь магнитофон?..»

И после девятого класса, в результате двухмесячных посменных и сверхурочных работ на конвейере всё того же завода, в моей комнате появился магнитофон «Нота 202» с усилителем «Одиссей» и парой колонок S-30.

Следуя в сторону едва ли не мистической Валентиновки, я долго рассматривал, полученные банкноты. Кто б только знал, как я был счастлив, получая в заводской кассе точно такие же купюры. «В принципе, даже если и окажутся эти деньги обычными бумажками, я их сохраню в качестве ностальгических воспоминаний. Нет-нет, вовсе не об этой поездке. А о своей романтичной юности…»

Впрочем, эти деньги несколько отличались от тех, которые были в ходу во времена моей молодости. Внимательно вглядевшись, я заметили кое-какие отличия: очень тонкие и едва различимые голографические полоски. Во всём остальном, они были идентичны прежним.

Убирая деньги во внутренний карман, я попутно огляделся по сторонам, и с удивлением обнаружил, что мы приближаемся к достаточно крупному населённому пункту. Причём, под словом «посёлок городского типа», я представлял себе нечто схожее с крупной деревней. Ведь это даже не районный центр. То есть, в моём понимании Валентиновка, в первую очередь, должна была быть одноэтажным «посёлком» и уж после «городского типа», то есть, с небольшими вкраплениями двух или трёхэтажных домиков.

Здесь же перед моим взором предстала скорее окраина некоего промышленного мегаполиса. Новенькие пятиэтажные дома, перемежались с какими-то промышленными зонами, огороженными высоким бетонным забором. Повсюду асфальт, никакой грязи, сточных канав и едва проходимых вытоптанных в грунте дорожек. Данный населённый пункт правильнее было бы назвать «городом, поселкового типа». Отсюда и моё удивление, и мои первые положительные впечатления. Я вновь поймал себя на мысли о том, что Лавров в очередной раз оправдал наши ожидания. Ведь вместе со мной к автобусным окнам прилипли и все остальные участники данной поездки.

– Ты в это веришь?.. – на свободное место рядом со мной вдруг подсел Андрей Зайцев. – …В девяностых годах мне приходилось бывать в этих местах. Ничего подобного тут и в помине не было. Считай, за каких-то двадцать лет, среди степной равнины вдруг вырос целый город. И это в наше-то время, когда ничего нового практически не возводиться, а большинство старых предприятий уже доживают отмеренный им век. Просто фантастика!

– Быть может, мы имеем дело с некой иллюзией… – предположил я, и сам не особо веря в увиденное. – …Ну, там, голография, лазерные эффекты или ещё что-то в этом роде. Помниться, я где-то читал о том, что во время Великой отечественной войны, Москву так замаскировали от немцев, что фашистские самолёты на протяжении долгого времени бомбили едва ли не чистое поле. Вполне возможно, что и здесь были применены примерно такие же секреты или придумано нечто более крутое и современное. Всё ради того, чтобы произвести на туристов максимально-ошеломляющий эффект.

– Юрка, скорее всего, ты прав. Уж, если мы платим за турпутёвки довольно-таки приличные деньги, так и увиденное здесь шоу должно быть внушительным, если не сказать колоссальным. Как я понимаю, Советского Союза тут, конечно же, нет. Помнишь, как говорил классик? Дескать, невозможно построить социализм в какой-то отдельно взятой стране. И уж тем более в отдельно взятой деревне. Что ж!.. Я весь в предвкушении чего-то интересного. Надеюсь, наши ожидания в самом ближайшем будущем с лихвой оправдаются.

Не особо заостряя своё внимание на нашем осторожном пессимизме и видимой сдержанности, под ещё большим впечатлением мы оказался, когда наш автобус непосредственно помчался по улицам самой Валентиновки. Признаться, у меня даже дух захватило от изобилия красных оттенков, коими были насыщены здешние улицы, дома и скверы. Здесь повсюду были развешаны кумачовые растяжки: «Слава КПСС»; «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!»; «Народ и партия едины!».