– Юрка, хочешь вернуться в Советский Союз?

Вот так, со свойственной ему непосредственностью, вдруг обратился ко-мне Вовка Лавров. Этот вопрос он задал мне ровно год назад, на нашей прошлой встрече одноклассников по поводу тридцатилетия нашего выпуска.

Вполне ожидаемо та июньская встреча была весьма схожа с конкурсом крутизны, фестивалем личных понтов (то есть, завышенных претензий человека на то, на что он в принципе и претендовать-то не очень может) или ярмаркой тщеславия, прекрасно описанной в классической зарубежной литературе. Потому как каждый из моих бывших школьных друзей непременно желал щегольнуть перед всеми своими личными успехами и достижениями. И если пацаны предпочитали кичиться своими нынешними званиями, должностями, окладами и прочими регалиями. То девчонки вовсю красовались нарядами и с гордостью называли фамилии своих нынешних мужей, сумевших обеспечить наших бывших одноклассниц такой роскошью, а ещё машиной, годовым абонентом в крутой фитнес зал, бриллиантами, поездкой к лазурному побережью и прочим, и прочим, и прочим…

Да, собственно, и от меня самого на той юбилейной вечеринке разило откровенным снобизмом. Ну, никак я не мог ударить в грязь лицом, не подчеркнуть свою высокую должность в крупной нефтяной компании, которая многих заставляла общаться со мной с некоторым придыханием и завистью.

Однако прошедший год, с резким падением мировых цен на нефть и ростом доллара, сумел-таки опустить кое-кого с небес на землю, порядком переиграв ранее полученные расклады наших жизненных судеб. Увы, но среди тех неудачников, которые были выброшены за борт океанского лайнера под названием «Успех», оказался и я, автор данных строк.

Новый гендиректор, молодой и энергичный тип, с немецким дипломом крутого топ менеджера и уж очень волосатой рукой в Кремле, предпочёл расставить на ключевые должности нашей компании с пошатнувшимся реноме, своих людей с новым западным мышлением. В связи с чем, на улицу была выброшена едва ли не вся «старая гвардия». Тех самых людей, которые на протяжении последних двадцати лет не только поднимали, но и тянула в гору весь наш нефтяной бизнес. Остались лишь единицы, в том числе и мой бывший шеф Дмитрий Иванович Теплюк, который бился за меня до последнего, однако все его усилия оказались тщетны.

В общем, я оказался по иную сторону баррикад и теперь могу наблюдать за окружающим меня миром под совершенно иным ракурсом. Потому и наша прошлогодняя встреча школьных друзей, по тем временам вполне милая и романтичная, в моих новых реалиях вдруг превратилась в слащаво-приторную тусовку, переполненную верхом цинизма по отношению к менее удачливым друзьям-одноклассникам.

Возможно, сейчас я покажусь читателю несколько озлобленным. Во мне действительно нынче много желчи. А вы вспомните почтальона Печкина, у которого не было велосипеда. Так и у меня, лишённого работы… И дело даже не в том, что я в одночасье лишился «тёплого места», а в том, что лишили меня работы как-то неправильно, нечестно, подло, ударив ниже пояса. Отсюда и моё нынешнее раздражение, неприятие абсолютно ко всему, что меня ныне окружает.

Не собираюсь спорить и с тем, что сейчас во мне говорит обида и отчасти отчаяние за своё ближайшее будущее. Потому как кроме моей успешной карьеры, рухнуло и всё остальное, весь мой былой мир к которому я так привык.

Кое-какие накопления от прежней жизни у меня, конечно же, остались. Однако с моими привычными запросами, этой суммы мне едва ли хватит на пару ближайших лет. После чего, я буду вынужден расстаться с кое-какой недвижимостью, пересмотреть свой сложившийся годами образ жизни, забыть о заграничных отпусках, дорогих шмотках, новых автомобилях…

Быть может, кто-то удивиться: дескать, что за идиот? Не уж-то отработав на нефти едва ли не половину своей жизни, он ничего не отложил на так называемый «чёрный день»? Куда улетучились не слабые зарплаты, доходы и прочие дивиденды?

Да, не отложил. Предпочитал жить сегодняшним днём: здесь и сейчас, наслаждаясь каждой прожитой минутой. Не отложил, потому, как был абсолютно уверен в своей непотопляемости. А так же в том, что мои прежние заслуги перед фирмой уж точно обеспечат мне не только благополучное настоящее, но и безбедную старость. И вот, в один момент всё это исчезло словно мираж в пустыне. Как не крути, а таковыми всегда были реалии дикого капитализма. Быть может именно поэтому я сейчас и вспомнил о том самом вопросе, заданном мне год назад Вовкой Лавровым: хочу ли я вновь вернуться в СССР?

Уверяю вас, именно сейчас, я не задумываясь, ответил бы ему: «Да! Да! Да!». В то время как двенадцать месяцев тому назад, со свойственным мне былом снобизмом и деловитостью крупного руководителя, я попытался уточнить:

– Ты имеешь в виду, вернуться в наше детство?

– Нет, Юрка. Именно в Советский Союз… – ответил мне тогда Володя. Выдержав короткую паузу и не получив от меня, бесспорно ожидаемого всплеска положительных эмоций, он грустно добавил. – …Я там работаю.

После чего мне и пришлось послать его, куда подальше.

Ну, скажите, о чём вообще, можно было говорить с полным неудачником, с самого детства мечтавшем стать гинекологом лишь с одной единственной целью, свободно и беспрепятственно созерцать женские прелести. Пять лет Вовка безуспешно подавал документы в наш «мед», но так в него и не поступил. Ко всему прочему, на нашу прошлогоднюю встречу, о которой я только что вспомнил, он и вовсе заявился как клоун, одетый в такую одежду, которую и в самом отстойном секонд-хенде вряд ли отыщешь. Подобный фасон, свойственный прошлому веку, если и возможно было где-то найти, то не иначе как в деревенской комиссионке или того хуже на помойке.

Вообще-то, Вовчик неплохой мужик, но с прибамбахом. Чудаковатый и сам себе на уме, живущий в ином мире. А впрочем, как в последствие выяснится он действительно не от мира сего. Точнее, вовсе не из нашего мира. Но об этом чуть позже…

«Твою ж мать. Я вновь вспомнил о Лаврове. Об этом грёбаном рекламном агенте или… Чем ещё он там нынче занимается? Да вы сами посудите, что за бред? Он, видите ли, работает в СССР?

Тема Советского Союза для меня отчасти закрытая. Если хотите, то заповедная, тщательно охраняемая и предназначенная лишь для внутреннего пользования. Здесь и моё комсомольское прошлое и тот же тесть, заслуженный и почётный член партии, и супруга с шурином, названные в честь вождя. Для меня это, значимая часть былой биографии, нечто живое и близкое. Это целая эпоха, которую, увы, нам никогда уже не вернуть. И тут какой-то псих вдруг заявляет мне о том, что он там работает. Это даже ни шутка, а какое-то кощунство, пригоршня соли на открытую рану.

Допускаю, что Вовка имел в виду нечто иное. Возможно созвучную аббревиатуру некой компании по распространению каких-нибудь там бесполезных вещей. К примеру, Супер Современная Сковорода Российская или Революционная.

Эх, чёрт. Я вновь думаю совсем не о том. Быть может, это своеобразная внутренняя защита моего организма. Защита от того, чтоб я случайно не сошёл с ума, ломая голову над одним единственным вопросом: идти ли мне сегодня, двадцать седьмого июня, на очередную встречу одноклассников?

Нет, не пойду. Чего я там не видел? Ладно, если б был какой-то круглый юбилей. А нынче так, обычная пьянка.

Две недели назад, я как обычно получил приглашение на очередную, тридцать первую годовщину нашего выпуска. Пусть и ответил я на то приглашение согласием и даже успел внести первоначальный взнос на предстоящее торжество – это ещё вовсе ничего не значит. Я имею полное право вовсе никуда не ходить. Быть может, у меня внезапно появились срочные и неотложные дела, авария, катастрофа, серьёзное ДТП. Да, со мной могло приключиться всё что угодно.

Попробуем представить, что может произойти на предстоящей тусовке, если я её тупо проигнорирую. Моё отсутствие могут просто не заметить. Либо вскользь вспомнив обо мне, подметить: дескать, жаль, что с нами сегодня нет Юрки Михайлова. А впрочем, могут вспомнить и с совершенно иными акцентами. Кто-то обмолвиться о моём увольнении. И понеслось… Смешки, хихиканья, приколы и как итог, моя персона превратиться в центральную тему для обсасывания в течение всей нынешней вечеринки. При мне ж, этого точно не произойдёт. Мужики побояться, бабы постесняются… – ещё раз, глянув на часы, я решительно встал с кресла. – …Да, чего тут думать. Свой былой лоск я ещё не успел растерять. От меня всё ещё веет разумным риском, уверенностью и непокорностью. Мой BMW премиум класса, по-прежнему в гараже. Как не крути, а я ещё многим сумею утереть нос. Стоит лишь малость приврать, о чём-то умолчать, кое-что сгладить или приукрасить. Короче, прорвёмся. И не из таких переделок выбирались».