— Из нас двоих только я другой, — грустно усмехнулся Дитрих. — Ты такой же, как они, — обвел он рукой столпившихся вокруг трупа заключенных, — как бы тебе ни хотелось от них отличаться.

Я не стал ничего говорить, лишь отвернулся от обидевшего меня Дитриха и уже во второй раз за последний час принялся наблюдать за тем, как садятся на землю летательные аппараты начальства Забвения.

— Шайзе, — выругался за спиной немец, когда стали переносить в грузолет расплющенное гравитационной волной тело.

А я подумал о том, что и меня может так же помять. Не выстрелами из гравистрела, а шутками самой жизни. Вспомнился странный старик из парка, рассказывавший мне о Нашествии. Он тоже говорил, что живет вечно.

Но ведь даже бессмертные когда-нибудь да умирают.

Я прокладывал курс. Тренажер выплескивал на матрицу трехмерную проекцию звездного скопления, а я должен был, пользуясь вычислителем, начертить линии подпространственных переходов. Сейчас, конечно, все это делает компьютер, но, чтобы понимать суть того, что происходит, и суметь отследить вероятную ошибку, нужно знать теорию вычисления прыжков в совершенстве.

— Все! — крикнул я, когда тоненькая желтая линия соединила последнюю точку рассчитываемого курса с искоркой звезды, являвшейся местом назначения. — Все!

— Вижу, — сказал экзаменатор и с улыбкой подошел ко мне. — Ты первый, Сергей. Совсем молодой и такой талантливый.

Я потупил глаза:

— Мне уже девятнадцать, я не ребенок, да и таланта во мне ни на грош.

— Хорошо сохранился, тебе больше пятнадцати и не дашь, — сказал на это экзаменатор. — А про талант… Я выдаю тебе диплом о завершении обучения по специальности астронавигатора, чем не доказательство таланта? Продолжай учиться по специальности механика.

— Как я смогу увидеть диплом? — спросил я.

— Твое личное дело не уничтожено, Сергей. Его ведение просто приостановлено на неопределенный срок. Диплом — это триггер, срабатывающий при активации личной карточки. Тебе сразу же будут проставлены отметки о завершении обучения по этим специальностям.

— Какие сложности, — вздохнул я. — Все равно мое дело никогда не восстановят.

— Сейчас принимается новый закон. Все еще не так страшно.

— Спасибо вам, — сказал я.

Экзаменатор протянул руку, я пожал ее и направился к двери. Стали кричать другие сдающие, экзаменатор пошел к ним.

Не успел я выйти из кабинета, как пронзительно взвизгнула сирена. Тут же ко мне бросился какой-то охранник и под прицелом гравистрела быстро повел меня к выходу из здания. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. По дороге охранник подобрал еще несколько недоумевающих человек. Вскоре все мы оказались на улице.

— Всем вернуться в бараки! — скомандовал военный.

Сирена все еще оглушающе выла, а затем, сменив ее, над станцией разнесся голос:

— На нас совершено нападение. По периметру скопилось большое число заключенных, всей охране прибыть к стенам периметра.

Неужели они решились?

Охранник, напоследок взмахнув гравистрелом, унесся прочь. Я колебался только мгновение. Пусть меня убьют, но я должен посмотреть за финалом восстания, возглавляемого Грегом.

Периметр находился не так уж и далеко от здания школы. Это расстояние я преодолел всего за минуту. На стене скопилось много солдат, шелестели гравистрелы, раздавались какие-то крики с обеих сторон. Затем прямо передо мной упал какой-то охранник. Я пригляделся к нему — опускающиеся сумерки скрадывали очертания — и увидел, что из шеи человека торчит короткая стрела.

Не долго думая, я стащил с мертвого солдата шлем и бронежилет, вооружился гравистрелом и побежал к ведущей на стену лестнице. Четыре пролета вверх — и я на месте. Меня приняли за своего. В полутьме не особенно рассмотришь форму целиком.

— Что там происходит? — крикнул я ближайшему солдату.

— Только прибыл? — вопросом ответил он. — Все под контролем. Начальник хочет выйти на главаря.

Я взглянул на массу людей, кипящую с той стороны стены, услышал свистящие вокруг нас стрелы, воинственные крики заключенных.

— Ты уверен, что все действительно под контролем?

Солдат выстрелил в толпу, потом обернулся ко мне:

— Говорю — все в порядке, не суйся. Начальник просто не хочет пока подрывать их…

Я уловил своим внутренним чутьем что-то, но так до конца и не понял, как может начальник с горсткой солдат контролировать обстановку. Да, пускай они находятся на стенах и лучше вооружены, но масса людей внизу была просто подавляющей. Столько народу я видел последний раз только во время похорон старого президента.

— Каковы ваши требования? — разнесся по округе усиленный электроникой голос начальника тюрьмы. — Зачем вы нападаете на причальную станцию и Ведомство?

Гомон и крики на пару мгновений стихли. Затем бой продолжился.

— Я прикажу охране не стрелять. Пусть покажется ваш предводитель. Обговорим условия!

Шелест гравистрелов утих — видимо, солдатам передали приказ по внутренней связи. Я не имел под кожей сотового и поэтому ничего не услышал. Через минуту утихли и нападавшие. Теперь они молча смотрели снизу вверх на башенку с динамиками, откуда раздавался голос начальства.

Будет ли Грег таким дураком, что покажется? Нужно было либо сразу высылать гонца с требованиями, а потом уже нападать, либо полностью брать станцию под свой контроль и, захватив начальника в заложники, диктовать условия уже не тюремщикам, а правительству. Именно так, между прочим, и предлагал действовать Кед.

Полумеры в таких вещах неуместны.

Но Грег не я и не Кед.

— Я возглавляю восстание! — раздался издалека голос. Грег действительно дурак…

— Что вы хотите?

— Мы прекратим нападение, если…

Ну вот, сейчас мы убедимся, просто ли Грег дурак. Лично у меня было чувство, что он полный, круглый и абсолютный дурак.

— …если вы отпустите всех нас на свободу. Нам не нужны деньги или еда, просто поставьте правительство в известность, что мы хотим выйти с острова.

Я полностью оказался прав в своих опасениях. Мало того что он высказал самые глупые требования из всех, какие только мог, так еще он тем самым подписал себе смертный приговор — эти требования никогда не выполнят.

— Мы поняли вас, — ответил из репродукторов голос начальника станции. — К сожалению, ваши требования невозможно выполнить. Может быть, вас устроит разовое обеспечение продовольствием или одеждой? Предоставление книг или орудий труда?

Толпа безмолвствовала. Это тоже решающий момент. Будь я во главе восстания и допусти я столько ошибок, сколько Грег, я бы на такие предложения согласился.

— Нет! — выпалил Грег, люди зашумели. — Вы не понимаете! Если вы попробуете атаковать нас — мы не станем больше приносить сюда псилин. Мы сожжем грибницы! Отпустив нас, вы хотя бы грибницы сохраните!

Это уже больше походило на разумные требования. Правда, все равно я не верил, что в силах начальника тюрьмы выпустить людей на свободу.

— Мы даем вам двадцать минут, — крикнул Грег. — Если не согласитесь — пеняйте на себя! Мы уничтожим псилин, да и вам не поздоровится! У нас есть оружие, которым можно вас удивить!

Прошли долгие десять секунд, казалось, что сама природа замерла в ожидании. Ни дуновения, ни шороха веток. Тут я понял, что сейчас произойдет, и тяжело вздохнул.

— Простите! — с наигранным участием сказал начальник тюрьмы.

Раздалась долгая серия хлопков. Люди падали один за другим, из их шейных артерий били фонтанчики крови. Кто-то хрипел, кому-то удалось даже выстрелить перед самой смертью в направлении стены.

Под кожей у заключенных сработали крохотные, совмещенные с датчиком взрывные устройства. Несколько тысяч человек умерли в считанные секунды. Но я различил во мраке, что умерли не все.

В следующую секунду в башенку, где находился начальник тюрьмы, ударила ракета. Кто-то из нападавших оказался вооружен не только самодельным арбалетом да мечом. Впрочем, одна ракета все равно не решила бы исход сражения.