— Когда-нибудь это произойдет, Рия. Мы обязательно встретимся, — обратился я к голосу певицы и впервые за вечер широко улыбнулся.

Я сегодня вышел в школу чуть позже обычного и совершенно неожиданно встретил Ирку. Девчонка была в короткой курточке, юбке до середины бедра и легких полусапожках.

— Привет, Ирка! — поздоровался я, подумав, что, пожалуй, впервые вижу ее в обуви.

— Привет, — доброжелательно улыбнулась девушка и пошла рядом.

— Ты в какую сторону? — решил я поддержать разговор.

— Хочу в Воронеж слетать. Посмотреть, что там с Медицинской академией.

— Так что с ней может быть? — я пожал плечами. — Стоит, наверное.

— Глупый! Я туда поступать решила. Хочу из первых рук узнать про экзамены, поговорить с преподавателями и все такое прочее.

— А!

— Вот тебе и «а»! — Ирка показала язык.

Я смутился и некоторое время молчал, затем, собравшись с мыслями, задал довольно глупый вопрос:

— Ира, а почему ты босиком все время ходишь, а сейчас в сапогах?

— Ходить босиком, конечно, прикольно. Да и вообще, ноги девушек слишком красивы, чтобы их скрывать. Но сейчас ведь холодно уже — октябрь месяц как-никак! Мог бы и сам догадаться.

Я не нашелся, что ответить, лишь улыбнулся. Ирка между тем достала из кармана сигаретную пачку, открыла и протянула мне:

— Угощайся!

— Не курю, — нахмурился я. — И тебе не советую. Это же вредно!

— Вредно! — передразнила меня девчонка. — Я тут передачу по визору смотрела на днях и все для себя поняла!

— Чего ты такое поняла? — Я наблюдал, как она ловко закуривает.

— Показывали про медицину. О вреде курения и алкоголя, — Ирка выпустила дым через нос. — Сравнивали легкие и печень здорового тридцатилетнего человека с органами того, кто курил и пил.

— И что?

— А то, что результат разительный. Легкие курильщиков выглядят такими гадкими, — Ирка скорчила брезгливую рожицу.

— Так зачем же ты куришь, раз все поняла? — Я совсем был сбит с толку.

— Все дело в том, что мертвы-то оба. Что здоровый, что больной. И оба в тридцать лет. Так какая разница?

Логика ее была какой-то неправильной, но я не стал возражать.

— А при современной медицине вылечить легкие вроде бы проблемы большой не представляет! — добавила она.

Некоторое время мы шли молча. Я пытался понять, что девчонка хотела сказать последней фразой. То ли издевалась над медициной, то ли, наоборот, восхищалась ею.

— А ты куда направляешься? — перевела тему Ирка.

— Я в школу иду. Куда же еще?

— Ясно. Скоро и тебе решать придется, какой путь для себя выбирать.

Я даже остановился. Не вязались эти слова с Иркиным образом. Ей же всегда было на все наплевать, а тут вдруг такие слова о будущем.

— У меня еще время есть, — пожал я плечами.

Снова помолчали. Я искоса поглядывал на Ирку, пытаясь найти в ней хоть какие-то изменения, но ничего не замечал. Ирка как Ирка — черные волосы, густая косметика, бледная кожа, такие же, как и прежде, большие влажные глаза…

— Там вон твоя подружка! Посмотри! — Девчонка неожиданно ткнула пальцем куда-то влево.

Я проследил за ее жестом и увидел вышедшую из-за угла Наташу.

— Ничего она мне не подружка! — зачем-то соврал я. — Сидит просто на уроках рядом. Точнее, справа.

— Нет? — Ирка задумалась.

А я смотрел на нее и силился понять, о чем она сейчас может размышлять и что еще спросит.

— Красивая, — усмехнулась девчонка. — Может, познакомишь нас?

Я почувствовал в тоне Ирки что-то нехорошее, какую-то странную нотку, но не понял до конца, что меня смутило.

— Зачем? — У меня вдруг зачесался затылок.

— Как зачем? — улыбнулась Ирка. — Она ведь свободна, да? Мне всегда нравились такие вот — смугленькие.

До меня стало доходить. Получается, что Ирка — девочка, а ей нравятся тоже девочки. Бред! Я думал, такое только в фильмах рыночников показывают. В тех, которые запрещены к просмотру на территории ЗЕФ.

— Иди ты! — Я покраснел и стал говорить резко и грубо: — Ни с кем я тебя знакомить не собираюсь! Отстань!

Ирка отстала. Только смех ее смог еще несколько раз догнать меня.

В голове стали носиться нехорошие мысли, перед глазами замелькали разные картины. Безумие. Вокруг одни ненормальные!

Я не стал догонять Наташу и оставшееся до школы расстояние преодолел один.

А затем привычно вошел в школу, занял свое место в аудитории и постепенно успокоился. Начался урок физики. Мы изучали термоядерный синтез, доказывали невозможность его применения в практических целях. Я все больше проникался тем, что нам рассказывали, и неприятное окончание разговора с Иркой вскоре совсем выветрилось из головы.

Хоть я и сам чуть не опоздал, но Пашка вошел в класс еще позже меня минут на двадцать. Выглядел он как-то квело, и я спросил шепотом, когда мой друг сел за парту:

— Паш, что-то случилось?

— Потом поговорим, — отрезал он. На него покосилась Наташа и еще пара ребят.

Ну и ладно. Потом так потом.

Разговор состоялся уже после занятий, по дороге домой. Наташу мы проводили до забора ее участка, и она ушла, напевая что-то популярное себе под нос, вроде бы новую песню Рии.

— Я рассказал про базу. Тете Вере, — Пашка смотрел в сторону.

— Что? — Брови у меня поползли вверх. — Зачем?

— Сам не знаю. Вырвалось…

— И она чего?

— Говорит, не смейте никому рассказывать. Придут, говорит. Из Управления Развития Техники. И крышка будет. Всем.

— Подожди, — я остановился. — Какое отношение мы имеем к развитию техники?

— Секретная база — это техника, понимаешь? Правительство наверняка знает о базе. А раз знает и не говорит простым людям, значит, будет убивать тех, кто найдет эту базу. Под видом зачисток. Вроде как нелегальная компьютерная техника у нас вдруг появится. Или мы неожиданно запрещенного робота с искусственным интеллектом создадим.

Пашке нелегко далась последняя фраза. Он любил говорить коротко. Два-три слова в предложении, не больше.

— Да-а, — протянул я. — Значит, молчим?

— Молчим, — согласился Пашка. — Как рыбки, молчим…

Я представил себе, что каким-то непостижимым образом оказался на пути Управления Развития Техники. И нервно сглотнул. Но самое страшное, если мы с Пашкой заинтересуем Секретное Ведомство. Тогда просто появится мокрое место. От нас.

Тем не менее если за нами наблюдают, если кто-то звонит на Воронежский космодром и нас в ту же минуту без слов отпускают из-под стражи, то почему бы не заниматься этим СВ? Я не мог придумать никакого другого учреждения, которое могло бы проворачивать такие дела.

— Слава богу, с космодромом пронесло, — вздохнул я.

— Угу, — кивнул Пашка. — Прокол в умной карте. Каждому. И все дела! Еще раз схватим — и все! В космос дорожка заказана.

— Хех…

— Зато у Душного три прокола. И у Клюва. Я слышал.

— Несильно мы от них отстаем, — грустно хмыкнул я.

Пашка вздохнул.

— Ладно, пока! — Друг махнул мне рукой и скрылся за изгородью.

— До завтра. — Я проводил Пашку взглядом, а затем пошел дальше.

Тут-то на меня и набросилась лесная собака.

Животное прыгнуло с яростным воем. Я успел заметить только размытую тень, а уже в следующую секунду оказался на земле. Под клыкастой пастью и десятисантиметровыми когтями.

Собака смотрела на меня тремя зелеными глазами. И я понял — сейчас она откусит мне голову. Глупо. Нелепая гибель. Какие там к чертям управления и ведомства? Вот она, смерть, капает слюной на куртку…

И как-то само собой получилось, что я ударил плотно прижатыми друг к другу пальцами в глаза твари. Собака взревела, бешено завертела головой. Я, воспользовавшись этим, скользнул под ее лапами вперед и в сторону, затем перекатился и вскочил на ноги. Когти слегка оцарапали меня, слава богу, что лесные собаки не ядовиты.

Животное с ревом ринулось в новую атаку. Я автоматически уклонился, и собака ударилась грудью в забор. Мысли лихорадочно метались в голове. Нужно было срочно что-то предпринять. Я шарил глазами по земле в поисках хоть чего-то похожего на оружие и наконец наткнулся на кривоватую палку. Справедливо решив, что палка лучше, чем ничего, я быстро подхватил ее и сжал в руках, занося для удара.