БОДИ-БОГ.
Я только что беседовал с твоим Иаковом.
Он оправдался полностью, вот так!
Молодчик, по-моему, страдает недосыпом,
Эпохи путает, порою зависает.
Но в основном неплох.
Умён и хладнокровен, в обиду не даёт себя,
Нахальством смахивает, кстати, на тебя.
Но держится достойно, без лишних антраша.
Как бы ты с ним, тетеря, не оплошал!
(Усмехнувшись.)
Понравился он Мне…
ЛЮЦИФЕР (удаляется, бормоча под нос).
Посмотрим, кому быть в дерьме!
ЗАБОТЫ АПОСТОЛА МАТФЕЯ
(Дворик Лестничного храма. Боди-Бог прогуливается с загорелым,
благообразным апостолом Матфеем. В руках Матфея сандалии Боди-Бога.)
БОДИ-БОГ (улыбаясь).
Матфей! Ответь Мне спроста.
Ты обувь носишь вслед за Мной
По райским благодатным росам
И обуваешь, когда Я в аду врачую зло.
Ты нужен в этой миссии зело.
Но ещё более необходим ты Мне,
Как сборщик фактов и знаток людского быта,
Как есть ты в прошлом искушённый мытарь.
Скажи, как на духу еси,
Что делается на Святой Руси?
МАТФЕЙ (пожимает плечами).
Не просекаю, Промыслитель,
Чего Вы от меня хотите?
БОДИ-БОГ.
Ты обувь носишь – и носи.
Ты о Руси Мне доноси!
МАТФЕЙ (скучно).
В земле обетованной
Шмули базарят зря,
С арабами Ерусалим межуют по старинной линии.
Шииты и сунниты при старом деле:
Друг дружку коцают,
Шииты ошизели, сунниты посинели…
Ярятся ефиопы в Абиссинии…
БОДИ-БОГ.
Не надо Мне про Абиссинию!
Благие ль вести из России?
МАТФЕЙ (мрачно).
Нету благих известий.
По донесениям волхвов,
Народ крещать желает олигархов.
БОДИ-БОГ.
Что? Иудеи и магометане
О православном возмечтали сане?
МАТФЕЙ (опустив голову, хмуро).
Я сколько раз Тебе, Отец, докладывал
О русской заварухе.
Там обстановка нездоровая.
Да Ты слова мои пускаешь между ух.
(С нажимом.)
Крещать хотяще олигархов батогами!
Негоже действуют магнаты…
БОДИ-БОГ (насупясь).
Чем занимаешься порато?
МАТФЕЙ.
Как это чем?
Пока Ты души изучаешь,
Прощая еретические ряпалы,
Я, Отче, меры упредительные стряпаю.
Лжепроповедники в миру восстали!
Тобою тварям данную свободу, комфорт, уют
Немощью старческой Твоею объявляют.
Бог, дескать, ныне – бад.
Всем друг и брат.
А мы – святые и пророки –
Назначенные Им гомеопаты…
БОДИ-БОГ (сокрушённо)
И ты. Брут!
МАТФЕЙ.
Бог, дескать, грешных не калечит,
Как в прошлые года,
А только издалече лечит.
Сокрылся, самоустранился,
Во ипостасях затаился,
Короче, хорошо устроился!
Когда-то Ты благоволил одним евреям
За их к Тебе упорство.
А ныне всем подряд потворствуешь.
Только вернейшие Твои адепты
От сердца чистого
Благословляют Абсолют,
И то с промолвками ежеминутными,
Не так, как прежде: беззаветно,
И в одиночку и прилюдно.
А лихоимцы и любостяжатели
Народ тем временем прельщают,
В теурги рвутся,
Того гляди до Эмпиреев доберутся!
Нам надо, не теряя дня впустую,
Продумать оборону круговую!
Да не зевать,
Хотя бы на ночь Эмпиреи запирать!
БОДИ-БОГ (скрывая усмешку).
Скажу тебе, отец, без горечи и без улыбки:
Народы Меня знают, помнят, любят…
Пускай не шибко.
Вера в бога конкретного
И временна и преходяща
И веру омертвляюща.
Вера же в Бога, как такового,
И вечна и животворяща…
(Помолчав.)
Так, значит, оборона? Ну и дела!
МАТФЕЙ (тревожно оглянувшись).
Сегодня поутру, ночная ещё стояла мгла
И третий только прокричал петух,
Учуял я на Лестнице отвратный дух.
Так пахнет Сатана,
Прельститель и отец греха,
Любостяжатель и бандит.
Его слуга, антихрист, к нам приблизился
И при дверях стоит!
БОДИ-БОГ (усмехнувшись).
Это Исида Меня мучила,
Елей пузырила вонючий!
Мочила мне власы, прижав к груди упругой,
Едва Я вырвался из цепких рук супруги.
МАТФЕЙ.
Причём парфюм и Светлая Исида?
Душным козлом несло и мокрой псиной!
И вот ещё: лукавого опоек,
Как собственное, излагал не им пережитое…
БОДИ-БОГ.
И в этом тайны нет.
Ко Мне
Без предварительных известий
Явился кто б ты думал? Крестник,
Верней, праправнук крестника Иакова,
Известный русский деятель, однако.
Он Люцифером привлечён к Суду,
Свил Люцифер ему смертельную уду.
Читал Я обвинительное заключение, слепил глаза,
Не раз невольная мочила их слеза.
Иаковом задумал опровергнуть Люцифер –
Не менее не более! –
Мою «Теорию Юдоли».
Душа Разумного, дескать, не знает эволюции,
А совестью грешит непроизвольно,
Как юноша – поллюциями…
Ещё чем срочным занят, брат Матфей?
МАТФЕЙ.
Как это чем, мой Авва?!
Ты поручил мне прописать
Регистры Братства.
Сейчас строгаю пункт устава
О запрещении предательства и святотатства.
БОДИ-БОГ.
Не мог бы ты секретарём побыть в судебном заседании?
МАТФЕЙ.
Напрочь испорчу обоняние!
Антихристом живым от Твоего Иакова разит!
БОДИ-БОГ.
А ты фетор-то нарочито не лови, левит!
МАТФЕЙ.
Кто держит сторону козла?
БОДИ-БОГ.
Защитничать назначена Исида.
Однако, Мать на прокурора лишку зла.
Женская стопудова ненависть.
Исида привередна.
А Мне необходимо нечто среднее,
Не рай, но и не ад,
О что я мог бы опереть Всевышний взгляд…
(Матфей в знак согласия отвешивает чинный поклон.
Боди-Бог зевает и сокрушённо качает головой.)
Не выспался. Всю ночь Мне снились гуси, слышь?
МАТФЕЙ.
Ну, значит, полетишь…
(Матфей отвешивает чинный поклон.)
МИНУТНАЯ ГОТОВНОСТЬ
(Зал заседаний Храма Суда. Служители, торопясь, таскают кипы
документов, сгружая их на судейский стол, вносят на носилках
тяжёлый алюминиевый бочонок.
Появляется Матфей.)
МАТФЕЙ (строго).
Секретари и приставы, что с явкой в Суд?
Доставлен ли в присутственное место ответчик-плут?
Предварена ли адвокат Исида-Мать?
В готовности ли прокурор,
Зачинщик смуты, демон гордый?
Где потерпевшие? На том они ещё
Или уже на этом свете?
Извещены ли должным образом
Эксперты и свидетели?
СЕКРЕТАРИ И ПРИСТАВЫ (наперебой).
Богиня-Мать заступница
С заоблачных стремится сфер.
Из ледяного кратера Аида
Спешит почтенный прокуратор Люцифер,
Дела оставив на своих приспешников,
Срок отмотавших грешников.
Явился самоходом подсудимый.
Эксперты оповещены, отец родимый.
Касательно же потерпевших –
Ивана Святогорова, или Совка, и сына его Рашки,
То обнаружилось, что сын с папашей –
Не два физических лица, а 240 миллионов лиц –
Юнцы, мужчины, старцы и девицы.
Их решено не дёргать в Суд,
Поскольку, восходя по Лестнице,
Они затопчут всё и заплюют.
По выборке случайных чисел
Опрошены Петры, Иваны, Марьи и Анисьи…
МАТФЕЙ.
Что дал опрос?
СЕКРЕТАРИ.
Премного всем довольны, босс!
Рождение детей, правда, скукожилось
За десять лет в два раза,
